Нынешняя молодежь похожа на брыкливого бычка, который привязанный пасется на лугу. Он постоянно натягивает веревку, потом выдергивает кол, к которому она привязана, пускается бежать, но за что-нибудь цепляется, окончательно запутывается и, в конце концов, его пожирают дикие звери. "Притормаживать", сдерживать ребенка надо, пока он еще маленький. Например, ты видишь, как малое дитя лезет на забор и может упасть, разбиться. Ты кричишь ему: "Нельзя, нельзя!" и в придачу даешь подзатыльник. В следующий раз ребенок все равно не подумает о том, что может убиться, однако о том, что можно получить еще один подзатыльник, он помнит и будет вести себя внимательно. Но сейчас ни в школах не наказывают телесно, ни в армии не бьют палками. Поэтому юные и мучают родителей и народ. А в прежние времена чем жестче были командиры в "учебке", тем большую отвагу солдаты проявляли в бою.
Юный нуждается в духовном руководителе. С ним он должен советоваться и его слушаться — для того чтобы идти вперед с духовной надежностью, избегая опасностей, страхов и тупиков. Чем старше становится человек, чем дольше он живет, тем больше он обогащается опытом — и своим, и чужим. У юноши этого опыта нет. Взрослый человек использует как и собственный, так и заимствованный у других опыт для того, чтобы помочь неопытному юноше избежать каких-то промахов. Если юный не слушает опытных, то он ставит эксперименты на самом себе, но, слушая наставников, он обогащается,
Однажды ко мне в каливу пришли ребята из одного христианского братства[191]. Самоуверенно, до хрипоты они кричали: "Мы не нуждаемся ни в ком! Мы сами найдем свой путь!" Кто их знает, почему они стали такими? Видно, на них сильно давили и потому они взбунтовались. Собираясь уходить, они спросили меня, как выйти на большую дорогу, ведущую к Иверскому монастырю. "Куда нам, — спрашивают, — идти?" — "Хорошо, братцы, — ответил я им, — вы сказали, что найдете дорогу сами, что вы ни в ком не нуждаетесь. Разве не это вы утверждали только что? Ну, с этой дорогой еще ладно: если вы ее и потеряете, то, немножко помучившись, встретите чуть подальше кого-то еще, и он подскажет вам, как на нее выйти. Но как вы сами, без руководителя сможете найти другую дорогу, ту, что ведет в Горняя, возводит на Небо?" Тогда один из них и говорит: "Братцы, а батюшка-то вроде как и прав?"
Сегодня приходили студентки и просили меня: "Помолитесь, Геронда, чтобы мы сдали экзамены". А я им на это ответил: "Буду молиться, чтобы вы сдали экзамены на целомудрие. Это самое основное. После этого можно расставить по местам и все остальное". Правильно я им сказал или нет? Да, если сегодня на лицах юных видны скромность, целомудрие, то это великое дело. Весьма великое дело!
Какие же несчастные искалеченные девушки подчас ко мне приходят! Они беспорядочно живут в грехе с молодыми людьми, не понимая, что цели, которые те преследуют, нечисты. И таким образом несчастные становятся калеками. "Что мне делать, отче?" — спрашивают они меня. "Владелец кабака, — отвечаю я им, — хотя и водит дружбу с пьяницей, но дочь свою за него замуж не выдает. Прекратите греховные связи. Если те, с кем вы грешите, вас действительно любят, то они оценят это должным образом. Если же они вас оставят, то это будет значить, что они вас не любят, и вы не будете зря тратить время".
Лукавый использует юношеский возраст, в котором, к тому же, бунтует плоть человека, и старается разложить молодых в этот нелегкий период, который они переживают. Их разум еще незрел, они весьма неопытны и совсем не имеют духовных сбережений. Поэтому юный, находящийся в этом критическом возрасте, должен чувствовать, что ему постоянно необходимы советы старших. Эти советы нужны ему для того, чтобы не поскользнуться на сладкой горке мирского падения, которое угрожает тем, что будет впоследствии наполнять его душу тревогой и навеки удалит ее от Бога.
Я понимаю, что физически здоровому парню или девушке нелегко в юношеском возрасте находиться в таком духовном состоянии, чтобы не различать "му́жеский по́л ниже́ же́нский"[192]. Поэтому духовные отцы и советуют, чтобы мальчики не водили дружбы с девочками, насколько духовными ни были бы дети, потому что сам по себе возраст создает трудности и их юность использует искуситель. Поэтому для юноши предпочтительнее, чтобы за его духовное благоразумие и чистоту девушки считали его даже глупым (или для девушки, чтобы ее считали глупой юноши), и таким образом взять на себя этот тяжелый крест. Ведь в этом тяжелом кресте кроется вся сила и премудрость Божия, и тогда юный будет сильнее Самсона[193] и мудрее Премудрого Соломона[194]. Идя по улице, юному лучше молиться и не глазеть по сторонам, даже если какие-нибудь родственники или знакомые это неправильно поймут и обидятся, посчитав, что он их якобы презирает и потому не стал с ними разговаривать. Это лучше, чем с любопытством глазеть по сторонам и быть неправильно понятым даже людьми мирскими, которые обо всем мыслят лукаво. После церковной службы юноше в тысячу раз лучше убегать от людей для того, чтобы сохранить свое духовное благоразумие и ту пользу, которую он получил в храме, чем сидеть и беспечно любоваться меховыми воротниками женщин (или девушке — галстуками мужчин) и духовно ожесточаться от того, что враг расцарапывает его сердце.
То, что мир, к несчастью, разложился, — это истина. И человек, стремящийся сохранить себя чистым, запачкается, где бы он ни оказался. Однако разница в том, что с современного человека Бог не взыщет так же, как Он взыскивал в древнюю эпоху с христианина, который хотел сохранить себя в чистоте. Необходимо хладнокровие, юноша должен делать то, что он может: подвизаться, избегать поводов ко греху. Во всем остальном поможет наш Христос. Разгоревшееся в душе божественное рачение настолько огненно, что обладает силой сжигать всякое иное похотение и всякий непристойный образ. Когда в человеке запылает этот огнь, тогда он будет чувствовать и те божественные наслаждения, которые несравнимы с любым другим наслаждением. Того, кто вкусил сей небесной манны, сладость диких плодов рожкового дерева оставляет совершенно равнодушным. Поэтому юный должен крепко взять в руки штурвал, осенить себя крестным знамением и не бояться. После малой борьбы он получит и небесное наслаждение. В час искушения необходима отвага и Бог чудесным образом поможет ему.
Старец Августин[195] рассказывал мне, как новоначальным послушником он поступил в один из монастырей у себя на Родине, в России. Почти вся братия монастыря были стариками, и поэтому его послали помогать ловить рыбу монастырскому рыбаку, так как обитель жила за счет рыбной ловли. Однажды на берег реки, где они трудились, пришла дочь этого рыбака и сказала отцу, чтобы он немедленно шел домой по какому-то срочному делу. Сама она осталась помогать послушнику. Однако несчастной овладело диавольское искушение, и она, не осознавая того, что делает, бросилась ему на шею с греховными намерениями. Сначала Антоний — так звали отца Августина в миру — растерялся, потому что все произошло внезапно. Но потом он осенил себя крестом и воскликнул: "Лучше уж мне утонуть, нежели согрешить!" и бросился с берега в глубокую реку. Но Благий Бог, видя великую ревность чистого юноши, который, стремясь сохранить целомудрие, повторил подвиг святого Мартиниана[196], удержал его на поверхности воды, так, что он даже не намок. "Я бросился в воду вниз головой, — рассказывал мне старец, — но, несмотря на это, я и не заметил, как оказался стоящим на воде во весь рост! Даже одежда не намокла!" В тот момент он ощутил внутреннюю тишину и невыразимую сладость, которые совершенно уничтожили все греховные помыслы и плотское разжжение, возбужденные в нем поначалу от непристойного поведения девицы. Та же, увидев Антония стоящим на поверхности водя и пораженная этим великим чудом, расплакалась, расстаиваясь в своем грехе.