Крестьянам удалось отстоять своих соседей и обосновать законность того, что они сделали.
После этого яркого события и до 1679 года источников по истории Ребольской земли практически нет. Лишь по косвенным признакам можно судить о жизни погоста в этот период.
В 1676 году было подавлен Соловецкое восстание, после которого Ребольский край полностью подчинился власти кольских воевод. Расправа со старцами Соловецкого монастыря вызвала однозначную реакцию карельских крестьянских общностей от Ругозера на севере до Олонца на юге. Карельский крестьянский мир на многие десятилетия стал твердыней древнего благочестия, где нашли свое убежище и пристанище десятки и сотни древлеучителей: бывших монахов и священников.
Жизнь Ребольского погоста и его соседей в этот период осложнялась и постоянными налетами из-за западного кордона, что вынуждало местные крестьянские общины вооружаться и осуществлять пограничный контроль и упреждающие мероприятия.
Особенно обострилась обстановка с началом массового переселения во второй трети 17 века на земли в районе Панозеро, Вокнаволока, Кестеньги и Лоухи приботнийских (каянских) карел, которые несли с собой на карельские земли принципиально иной жизненный уклад и ценности, которые зачастую входили в противоречие с нормами жизни и общежительства коренного населения. Лишь численное превосходство приботнийцев позволило им остаться на занятой территории.
Приботнийские новопоселенцы не желали интегрироваться в мир православной карельской крестьянской общины, чуждались воцерковления и глубокой религиозности. Это были полуязычники и полулютеране. Православие они принимали лишь формально, чтобы остаться жить на занятой территории. В отличие от тех карелов, которые издревле жили на этих землях, эти не могли стать стражами православия и обеспечить надежность на западных рубежах Русской Карелии.
Потомки приботнийских переселенцев выделились в особый субэтнос, который называл себя «вэну», «виенанкарьяла» или северные карелы.
Ботнийский интегризм привел к перемещению значительного количества бывших шведских подданных на российскую территорию, что, в свою очередь, имело следствием полную смену этнического лица Северной Карелии, где вместо лопарей и немногочисленных потомков выходцев с Карельского перешейка стало проживать родственное финнам-лютеранам население. Последствием этого наплыва стало превращение Беломорской Карелии в очаг постоянной нестабильности, а в более долговременной перспективе – неоднократные попытки северных карелов отторгнуть Беломорское поморье от России.
На этом историческом фоне Реболы были замком на западных рубежах, чье население всегда отстаивало свое право оставаться карелами и православными под сенью российского подданства, почему эта земля столь обильно и была полита кровью тех, кто жил и трудился на ней.
17 век заканчивался для Ребол на оптимистической ноте: росло народонаселение, благосостояние и общий уровень жизни. Ничто и не говорило о том, что еще предстоят разрушения, испытания, голод и новые страдания этого малочисленного, но гордого и хитрого народа, ведь не зря само название «Ребола» происходило от древнекарельского «реболя» – «лис» (вероятно, лиса была тотемом роккульского рода).
Глава II. «Ребольский погост и новое время» (1700-1922 годы)
В XVIII век Ребольский погост вступал уверенно и решительно. Это был один из самых населенных погостов Средней Карелии. Население занималось в это время скотоводством, земледелием и отхожим торговым промыслом в восточных волостях. Успешная торговля ребольских крестьян давала им возможность не только относительно безбедно жить на скудной земле, но и строить церкви, возводить часовни и обустраивать их. Несмотря на соседство с лютеранской Финляндией, это были одни из самых благочестивых ревнителей православной веры.
Кроме добывания средств к существованию ребольские крестьяне занимались пограничной охраной, которая была возложена на них еще во времена подчиненности этого края Соловецкому монастырю. После гонений на старый обряд ребольские селения стали гостеприимным домом для гонимых учителей и ревнителей древней веры.
Формально ребольские крестьяне приняли никоновский обряд, но во время домашнего правила и, зачастую, на службах продолжали пользоваться старинными книгами и старыми нормами православной обрядности.
Торговые успехи ребольских крестьян-коробейников были не только предметом их существования, но и зависти соседей – северных карел и финнов. Зависть эта имела большие последствия и для самого погоста: с началом Северной войны и в течение всего XVIII века Реболы подвергались неоднократным хищническим набегам шведско-финских шаек, наводку которым и давали завистливые соседи. Эти разорительные набеги стали причиной глубокого упадка, постигшего все стороны жизни Ребольского погоста во второй половине XVIII века, который будет преодолен не менее чем через 100 лет.
Северная война, начавшаяся в 1700 году, и продолжавшаяся двадцать один год, привела не только к серьезным разрушениям Ребольского погоста, но и к тому, что его население перестало иметь возможность заниматься торговлей в соседних землях: среди липерских, иломанских и лиексинских карел-лютеран.
Война нарушила торговую активность ребольских карел и привела к последствиям, которые были преодолены лишь через 100-150 лет, когда ребольское купечество снова стало ведущей деловой силой в этом пограничном регионе.
Ю.А. Жуков оценивает значение Северной войны для Ребольского края следующим образом: «Северная война 1700-1721 годов привела к серьезному разорению деревень края в ходе внезапных и не обусловленных военной необходимостью вылазок шведов»[84].
Территория погоста не входила в полосу фронтальных военных действий, поэтому шведские набеги на Реболы не имели никакого стратегического смысла. Так или иначе, но эти набеги могли иметь своей причиной лишь бессмысленную жестокость и, возможно, имели своей целью устранение серьезного торгового конкурента – ребольской торгово-купеческой корпорации, в ослаблении которой были заинтересованы как финские соседи, так и набиравшие силу купцы – пришельцы из Северной Карелии (вокнаволоцская торговая община), потомки приботнийских переселенцев.
Интересен тот факт, что во время этих набегов наиболее пострадал Ребольский погост, а его северные соседи (Панозеро, Вокнаволок) отделались сравнительно мягко, т.к. русские войска неизменно оказывались в нужный момент на Севере, и почти никогда не могли оказаться в районе Ребол.
В ноябре 1708 года шведско-финский отряд, нарушив т.н. «крестьянское пограничное перемирие», заключенное ребольскими, ругозерскими и панозерскими крестьянами с одной стороны и липерскими и иломанскими карелами с другой, перешел границу и вторгся в Ребольскую волость. Там они сожгли, по явно преуменьшенным, по нашему мнению, данным, более 50 крестьянских дворов в пяти деревнях Лендерской четверти. Местное население, видя превосходящие силы врага, бежало в леса и соседние погосты. Те, кто не успевал бежать, подверглись нечеловеческим истязаниям и сжигались вместе со своими домами.
После бесчинств в Ребольском погосте, они собирались продолжить свой поход «на лопские погосты, и на Кемский городок, и на Сумский острог»[85] . Как считает М.В. Пулькин, лишь «своевременная переброска русских отрядов нарушила замыслы противника»[86] . Хотя, по нашему мнению, вряд ли можно оценивать действия русских войск как своевременные. Этот внезапный налет на Ребольский погост может свидетельствовать либо о том, что русская армия не имела сети осведомителей в приграничной Карелии зоне Финляндии, либо не рассматривала серьезно те донесения, которые могли подаваться теми же ребольскими крестьянами.
Некоторое время спустя, произошла т.н. «сермяжная война» – события, приведшие к переделу сфер влияния между купеческими корпорациями Северной и Средней Карелии в пользу первой и выявившая двойственность отношения властей (и шведских и российских) к пограничным погостам.
В 1711 году четверо вокнаволоцких купцов – Филипп Симонов, Степан Тийволайнен, Иван Перттунен и Яков Ремсу (Ремшу) привезли на продажу в Каянеборг с оплатой пограничных пошлин около 5000 аршин сермяги. Но здесь выяснилось, что в округе свирепствует чума и ярмарочный торг запрещен. Торговцы оставили товар у деловых партнеров, а через год узнали, что он был конфискован шведскими таможенниками как контрабандный. Возмущенные северные карелы решили отомстить виновным и пожаловались русским властям в Кексгольме, отвоеванной у шведов. Комендант Кексгольме выделил около 150 солдат. Этот отряд был поддержан северными карелами и даже некоторыми из карелов восточно-финляндских волостей, которые решили использовать представившуюся им возможность для расправы с чиновником – арендатором С. Аффлеком, усадьба которого располагалась близ Каянеборга. В ночь на 13 марта 1712 года сборное войско вошло на территорию Каянского лена. Скоро Каяненборг и несколько дворов шведских чиновников Соткамо и Пальтамо были захвачены, однако использовать этот успех не смогли: русские солдаты были отозваны в гарнизон, а восстание было подавлено[87].
В этой обстановке «когда население Ребольского погоста нищало, теряло средства к существованию и, при этом, не находя защиты со стороны русских войск, вынужденное полагаться только на себя (в отличие от крестьян Панозерского погоста, нашедшего поддержку и понимание в военных кругах) правительство приписало в 1715 году Ребольский Лопский погост к Олонецким Петровским заводам, изъяв его из ведения Архангелогородской губернии. Возмущенные крестьяне встретили объявление об этом враждебно и отказались подчиниться поручику Якимову, который зачитал указ об определении их в заводские работы. Только после прибытия роты солдат, удалось произвести перепись, по которой в погосте оказалось 180 дворов (1715 г.). Однако жители погоста подали челобитную, в которой, ссылаясь на бездорожье и отдаленность их селений от завода, просили заменить заводские отработки денежными (повинностями)[88] .