Как вы узнаете, что такое любовь, если не познаете ненависть? Как вы узнаете, что такое жизнь, если не окажетесь на пороге смерти? И солнце будет всходить, несмотря на вашу смерть, и птицы даже не посмотрят в вашу строну, и муравьи будут копошиться вокруг ваших ног, пока они будут вздрагивать в последние мгновения вашей жизни. Вы не познаете этого до тех пор, пока не достигнете точки реализации, а реализацию несет в себе каждое мгновение.
Не было ни единого человека, который учил бы меня науке просветления. Просветление означает знание. Познание чего-либо приближает просветление. Меня учило нечто неведомое.
И, о мастер, когда я смог немного пройтись, я увидел, как ветер гуляет по каньону, как он летит вдоль реки, по роще оливковых деревьев. Вы знаете, как выглядит оборотная сторона оливковых листьев? Вы никогда не задумывались об этом? Когда ветер проносится по каньону — он долетает до реки и устремляется во фруктовые сады, — он колышет листья олив, разворачивая их. Листья олив изумрудного цвета с одной стороны, но знаете ли вы, какого они цвета с другой стороны? Они переливаются серебристыми оттенками. Вы бы видели, какая это красота, когда ветер пробегает по листьям, поднимая их кверху. Это великолепное зрелище.
И я видел, как ветер сорвал косынку с головы девушки, разметав ее волосы, и девушка была прекрасна. Я видел маленькую девочку, держащую в руках корзину, куда она собирала фиги. Ветер подхватил корзину, и та выпала из рук девочки, и фиги высыпались и покатились по земле, и ветер раздувал крохотную юбку девочки, пока она, смеясь, бежала за своими фигами. Это была игра.
Когда через возвышенные мысли я познал Отца и понял, кто он есть, я больше не желал стареть и умирать, подобно тому, как умерла та старая женщина и многие из моих храбрых воинов, чью смерть я видел. Должен быть лучший способ, чтобы управлять жизнью, подобно тому, как это делает солнце. И вот я начинаю смотреть вперед, исцеляясь от самого страшного отчаяния, наполнявшего все мое тело, и, когда я полностью оправился от него, я в одиночестве устроился на своем плато и устремил свой взгляд далеко в ту сторону, где сквозь густой туман едва проглядывали размытые контуры гор и долин, еще не отмеченных на картах, и я размышлял о том, как можно стать частью той сущности, которая есть бесконечность.
Просветление: повелитель ветра
И вот, будучи на нашем плато, я присел и посмотрел на свою армию — воины растолстели, и многие были уже не в той форме, что раньше. Мне не оставалось ничего другого, как только размышлять над своей, как вы бы это назвали, бездарно проведенной юностью, — я был крайне занят во времена своей юности. И пока я сидел там, я созерцал Непознанного Бога, думал о том, каким он мог быть и каково было бы стать Непознанным Богом.
Тут, к моему огромному удивлению и, в то же время, облегчению, налетел легкий ветерок. И в тот час ветерок решил поиграть со мной. Он путался и кружился у меня в волосах, пролетал у меня сквозь пальцы, он осушил слезы, которые стояли у меня в глазах, подхватил мою мантию, длинную и величественную, и перекинул ее край мне через голову. Я оказался в не очень подобающем для знаменитого воина положении, как видите. Однако когда я снял мантию со своей головы, опустил ее вниз, огляделся и слегка сместился, приняв более удобное положение, ветер закружился передо мной, поднял в воздух шафрановую пыль и, образовав из нее гибкий столб, заставил его подняться к небесам. И я смотрел на этот столб шафрановой пыли. И как только мое внимание ослабло, столб разрушился, а весь кружившийся в нем песок просыпался прямо на меня.
После этого ветер отправился свистеть вниз по каньону, туда, где протекала река и раскинулись прекрасные фруктовые сады с деревьями, меняющими цвет своих листьев от изумрудного до серебристого. И ветер дул, подхватив юбку красивой юной девушки и здрав подол ей до талии, отчего по округе разнеслось дружное хихиканье. И ветер сдул шляпу с головы ребенка, который бросился бежать, пытаясь ее поймать, от души при этом смеясь. Ветер — вот кто, должно быть, и есть Непознанный Бог.
И вот я размышлял о том, как стать ветром, поскольку не было на свете человека, который являлся бы для меня идеалом, поскольку не было человека среди всех тех, кого я знал, с кем я хотел бы поменяться местами, кем я хотел бы стать, — не было ни одного такого человека. Ветер же, увы, показался мне самым достойным идеалом. И тогда я стал звать ветер, а он только рассмеялся в ответ громовыми раскатами в каньоне. И когда я уже обессилел, выкрикивая ему приказания, и присел на корточки, он вернулся и мягко задул мне в лицо. Это была свобода.
Именно тогда мне случилось понять, что представляет собой невидимая сила. И я созерцал ветер, мастер, и слился с его изменчивостью, легкостью, с его структурой, которая не поддается определению. В своих поисках идеала, которым я хотел бы стать, я наблюдал за ветром, и я стал ветром.
И вот, создания, я захотел стать ветром, и я созерцал его многие годы подряд. Ветер действительно стал моим идеалом. Стать им — вот чего я по-настоящему желал. И все мои мысли были только об этом. И мой первый опыт преображения случился не ранее, чем спустя шесть лет после моего воскресения из мертвых, и все же много раз до этого, каждый вечер, мастер, я отправлялся в уединенное место, вглядывался в луну, в ее нежную бледность и созерцал ветер.
И вот, только по случайности я обратился ветром, и как только я стал ветром, я просто оставил, как вы это называете, свое физическое тело. Превращение было для меня столь желанным, что мысль о нем просто вылетела из моего тела, и я обнаружил себя висящим в воздухе. И когда я взглянул вниз на свою телесную оболочку, меня охватил страх — я испугался в первый раз с того момента, когда мне нанесли смертельный удар мечом. Именно этот страх возвратил меня обратно в физическое тело. Однако я чувствовал себя как в раю, поскольку думал, что стал ветром, я был в этом уверен, и представлял, что подумал бы обо мне ветер, если бы меня увидел. Вот что я совершил.
Я рухнул на землю, мастер, и обратился к Источнику, силе, причине, ветру, умоляя его поднять меня вверх своими мыслями. Я никогда не забуду его милость, красоту и изобилие, которыми я наполнился в тот восхитительный момент. И когда я начал размышлять о том, что сделало меня гибким и изменчивым, то понял, что это была моя целостная, ясная, непоколебимая мысль, слившаяся воедино с идеалом — ветром.
Ничего я так не хотел, ничего я так не желал, создания, ничто так не занимало меня, как только мысль о том, чтобы стать этой свободой и легкостью. И после того, как мне это удалось в первый раз, больше у меня ничего не получалось, сколько бы усилий я ни прилагал, как усердно бы ни старался, сколько бы потов с меня ни сходило, как отчаянно я бы ни проклинал себя за свое бессилие. Я не двигался с места, став как будто еще тяжелее, чем когда бы то ни было раньше, и лишь потому, обратите внимание, что познал, сколь тяжелым был мой вес.
И следующим вечером я пришел на то место, где обычно пребывал в уединении. И я созерцал ветер с переполнявшей меня радостью, и я стал ничем. И я вновь и вновь поднимался вверх. Я знал и понимал, что мой полет не был игрой воображения, что он происходил в реальности. Передо мной открылись иные перспективы. Я находился в воздухе, летая подобно ястребу. У меня были крылья, которых я не видел. И я узрел свое ничтожное я внизу подо мной.
Прошло долгое, очень долгое время, мастер, до того момента, когда я вновь стал ветром, — если считать по вашему летосчислению, то с последнего моего полета прошло два года. И на этот раз мне удалось взлететь не благодаря созерцанию ветра, а погрузившись в спокойную дремоту. Я молился Источнику, солнцу, жизни, пыли цвета шафрана, луне, звездам, сладким ароматам жасмина. Я молился им всем. И когда я сомкнул веки, я вновь стал ветром и очутился на небесах.
Мне потребовалось много времени, чтобы, поднявшись в воздух, научиться перемещаться в пространстве и обрести устойчивость в воздухе, надолго зависая на одном месте над своим телом. И вот, случилось так, что человек по имени Катей оказался на грани жизни и смерти. Произошло это в силу его грубого характера, который заставлял Катея искать общества множества женщин, крепко выпивать и ввязываться в истории, которые он потом любил приукрашивать. И вот, жизнь Катея оказалась в крайней опасности. Находясь в воздухе, я оттуда увидел, что жизнь покидает его тело. Я устремился на помощь Катею, намереваясь высвободить его лодыжку из стремени, которое запуталось под телом лошади. И в тот же самый момент, как моя мысль оказалась рядом с ним, я, не успев моргнуть глазом, тоже был там, уже ослабляя стремя и высвобождая ногу Катея, после чего стоял, склонившись над Катеем, желая ему здоровья. И он решил, что видел меня во сне.
С течением времени, доктор*, мысль постепенно стала самой действенной силой во всей моей клеточной структуре. Моя душа изменила программы, существовавшие в моих клетках, чтобы повысить в них уровень вибраций, поскольку я этого очень хотел, и сила моего желания оказалась достаточно велика. Однако произойти это могло только благодаря внутреннему покою. Когда вы очень напряженно стараетесь стать кем-то, единственное, кем вы сможете стать, — это очень напряженным человеком. Необходимо отказаться от каких-либо усилий. Однако я никогда не терял из виду свой идеал, свою цель, никогда я не забывал то мгновение, когда, взглянув вниз, увидел свое жалкое физическое тело. Но управлять всем я мог, доктор, лишь благодаря покою, который исходил отсюда**. Все мои железы были преобразованы. Та железа, что называется гипофизом, значительно увеличилась в размере, поскольку в моих чреслах не осталось желаний — они все были тут. И разум направлял мою душу, чтобы она изменила мой вибрационный уровень и всю частоту колебаний моего физического тела, каждой его составляющей, благодаря чему я становился все легче и светлее. И действительно, люди смотрели на меня и говорили: «Ах, от учителя исходит сияние». Это сияние и свет образовались из-за того, что мое физическое тело начало вибрировать с большей скоростью.