Он умер 4 июня 1941 года" (Д. К. Г. Рель).
V. Современная Германия
Неуверенная Германия
Что такое современная Германия? Понять это нам поможет суховатая, но выверенная и основательная книга германского политолога К. Зонтхаймера.
Современная Германия - это Германия, выросшая на отрицании нацистского прошлого. Это Германия, свою живую историю видящая лишь на два века назад. Это страна, ныне снова сильная и, как никогда, по крайней мере, за последние четыре столетия, влиятельная в Европе.
Но это и глубоко задумавшаяся Германия. Задумавшаяся над тем, не "свалилось" ли на нее новое счастье новым самообманом, лишь временной передышкой перед новым испытанием? Может быть, это "растерянная" Германия, сильная, но неуверенная в своих силах и своем будущем:
"Германская экономика, несмотря на свое поразительное развитие по восходящей линии в послевоенное время (за которым последовал относительно постоянный, хотя и меньший и отнюдь не равномерный рост) вовсе не являлась столь самоуверенной и надменной, как это можно было бы предположить на основании рассказов о ее успехах. Она не обладает тем разумным доверием к самой себе, которое собственно говоря, могло бы у нее возникнуть на основе в общем и целом позитивного развития. Изменения, скажем, в отношении к труду или признаки антитехнических настроений у социального меньшинства или же обычные в мировой экономике потрясения зачастую беспокоили ответственных за экономику лиц больше, чем это оправдывалось фактами. Когда это обещает выгоды, выступают за конкуренцию и рыночное хозяйство, но едва только хозяйственные условия становятся неблагоприятными, быстро переходят к опошлению священных принципов и просьбам к государству о помощи и субсидиях. Любое отставание в области хозяйственного и технического развития от других ведущих экономических держав слишком рано интерпретируется как начало спада, заставляющего опасаться самого худшего для германской экономики.
Большая заинтересованность в собственной безопасности определяет образ действия как менеджеров, так и представленных профсоюзами работников наемного труда. Поэтому некоторые изменения мирового хозяйственного процесса воспринимаются скорее как угроза, нежели как вызов. Страх перед кризисами засел в мозгах и самих политиков и ответственных за политику органов; он является наследием германского прошлого".
Европейская гармония была одним из наиболее страстных мечтаний немцев во все времена. И представляется неуместным и странным, что в то время, когда Германия воссоединилась, Западная Европа вступила в фазу утверждения единой валюты, а восточноевропейские страны прижались к ней, словно котята к кошке, немцы чувствуют страх и неуверенность.
Может, потому страх и неуверенность, что позади только два века истории, да и то не своей, а прусской? Эта история в первой половине XIX века началась возвышением Пруссии, затем продолжилась созданием прусской империи, затем крахом прусской, созданием и крахом нацистской империи в первой половине XX века. Наконец, во второй половине XX века наступило пробуждение от тяжкого ночного столетнего кошмара, и выросло тихое могущество ФРГ.
Теперь уже реально проснувшаяся нация хорошо помнит историю ночного кошмара, а что было до него помнит только умом, но не душой. И только сейчас начинает вспоминать и эмоционально окрашивать то, что было много раньше. Ведь Гете и Шиллер не "мифические" Гомер и Вергилий, и даже не Данте, Рабле и Шекспир. Эти дядьки стояли у твоей кровати, когда ты засыпал. Они жили всего лишь вчера. А позавчера жил Лютер.
Но настоящая историческая память народа - это живая память о "лете". Поэтому для немцев сейчас важно вспомнить макролето своей истории VIII-XV веков. Вспомнить как нации. Ведь тело уже "вспомнило" многое из того, что должен вспомнить мозг.
Посмотрим на возрожденное политическое "тело" ФРГ 90-х годов XX века.
Пожалуй, политическая система Германии сейчас является одной из самых сложных в мире. Многообразие, как германская базовая ценность, наконец, реализовало себя в сильном и дееспособном государстве-обществе, охватившим всю Германию. Этого не удавалось добиться со времен Карла V.
Создавая свою политическую систему, германская элита опиралась на собственные вековые традиции, перенимала опыт старейших демократических режимов: английского и американского, и, скорее, отталкивалась от в целом неудачного опыта вильгельмовского, веймарского и гитлеровского режимов. Правда в современной неуверенной Германии даже очевидные параллели из прошлого представляются многим интеллектуалам подозрительными:
"Утверждают (например, специалист по государственному праву Э.Форстхофф), что государство Федеративной республики создано немецким обществом. Динамичные силы этого общества, раскрывшиеся прежде всего в хозяйственной жизни, будто бы впервые и создали государственный организм Федеративной республики. Утверждение в такой форме очевидно неверно, ибо в качестве "государства" весьма успешно функционировали оккупационные власти".
В чем проявились германские вековые традиции?
Корпоративность
В том, что бундесрат, т.е. германский "сенат", формируется не "плебисцитарным", а "назначенческим" способом. Делегатов в эту палату германского парламента не избирают голосованием. Они делегируются земельными правительствами. Причем, в отличие от депутатов бундестага, им вручается так называемый "императивный мандат", согласно которому они не имеют права отклоняться от воли делегировавшей их земельной элиты.
Это фактическое воспроизводство одной из самых характерных черт средневековых рейхстагов, на которых имперских субъектов представляли "делегации" князей, духовных и светских, рыцарей, а потом и горожан - представителей местной земельной элиты.
Проявление вековых традиций в том также, что полномочия президента германской республики очень напоминают, правда, урезанные в силовых составляющих, полномочия средневекового германского императора. Его основная задача, как, между прочим, и у германского императора, быть стабилизатором политической системы в кризисные периоды. Серьезных политических кризисов в истории ФРГ еще не было, хотя, может быть, не было благодаря сдерживающей силе президентской власти. Ведь серьезные предкризисные ситуации уже случались.
Если соединить власть президента и конституционного суда, имеющего право разрешать споры между палатами парламента и субъектами федерации, выносить свой вердикт относительно конституционности любых законов и норм, то получаем теоретическую власть германского императора средних веков. Правда, необходимо добавить сюда еще канцлерскую прерогативу главнокомандующего национальной армией во время войны.
В Германии, несмотря на теоретическое господство понятия о разделении властей, сложилась корпоративная политическая система, в которой общество и государство теснейшим образом переплетены между собой. Партийная деятельность щедро финансируется из бюджета. Местные политические элиты напрямую контролируют бундесрат. Предпринимательские союзы обладают огромной политической властью, а партии бюрократированы:
"Со второй половины 80-х годов федеральный министр экономики посредством так называемой "концертированной акции" пытается в своем духе воздействовать на партнеров тарифных соглашений. В этом "концерте" представители важнейших государственных, хозяйственных и социальных интересов должны так "сыграться" друг с другом, чтобы, насколько это возможно взаимно, согласовать свое политико-экономическое поведение, не связывая себя, однако, твердыми соглашениями. Эта акция несколько лет подряд откладывается, но все снова обсуждается".
В германской политической системе тесно переплетены между собой законодательная и исполнительная власть, ведь имеющий огромную власть канцлер избирается не "плебисцитом", т.е. прямыми народными выборами, а бундестагом. В случае, если в бундестаге меняются местами оппозиционная и правящая коалиции, то и канцлер переизбирается. Тем самым, здесь практически маловероятна ситуация межпартийного противостояния исполнительной и законодательной властей. Она возможна, правда, лишь как противостояние дух палат: бундестага и бундесрата.
Но бундесрат, рожденный исполнительной земельной властью, ориентирован не на "высокую политику", а на качество законов, на их исполняемость. Поэтому все противоречия между палатами до сих пор улаживались согласительной комиссией палат.
Такая "корпоративность", "слепленность", системная согласованность германской политической элиты - это непосредственное воплощение ценностных основ нации. Именно корпоративностью германской политической системы больше всего недовольны американцы. Здесь они видят опасность для демократии, основанной на "сдержках и противовесах" (более точно -"сдержках и колебаниях"):
"Государственные органы, политические партии и союзы интересов вступили в нынешней системе в симбиоз, который в современной политологии рассматривается как корпоративизм. При этом различают авторитарной корпоративизм, существовавший в руководимых государством, тоталитарным по своей тенденции, общественных организациях (сословия при фашизме, массовые организации при коммунизме). Кроме того, существует корпоративизм либеральный, при котором на основе принципиальной автономии союзов происходит взаимопроникновение государства и союзов. В нем участвуют также и политические партии. Можно не считаться с тем, достаточно ли удачно избрано понятие корпоративизм. Оно означает своего рода переплетение крупных организаций, партий и государственных органов, из взаимодействия которых, как правило, рождаются экономические и социально-политические решения современного государства".