Однако неприятности на этом не кончились. В галерее, где теперь всегда толпился народ, начались карманные кражи. А потом из нее были украдены этюд Верещагина, этюд Поленова, небольшая картина В.Маковского и рисунок Боровиковского. Последние две вещи вскоре нашли, а этюды исчезли бесследно. Третьяков впал в отчаяние. Осенью 1891 года он с нелегким сердцем принял решение временно закрыть галерею для широкой публики.
2.2. Смерть С.М.Третьякова. Его коллекция
Третьяков, хотя думал о возможности передать галерею городу еще при жизни, пока окончательного решения не принимал. Судьба ускорила это событие. Летом 1892 года внезапно скончался Сергей Михайлович.
По примеру старшего брата, младший Третьяков с начала 70-х годов тоже собирал живопись, но по преимуществу иностранную. Однако в его коллекции было немало замечательных русских картин – два лучших пейзажа Александра Иванова – «В парке виллы Дориа» и «Вид из Помпеи на Кастелламаре», один из видов Соренто Сильвестра Щедрина, «Птицелов» Перова, «Украинская ночь» Куинджи, «Лунная ночь» Крамского, «Бабушкин сад» Поленова, этюды В.В.Верещагина «Повозка в Дели», «Гробница шейха Селима Чишти в Фатехпур-Сикри», «Факир Бомбейской провинции», картины А.П.Боголюбова «Ипатьевский монастырь близ Костромы» и «Летняя ночь на Неве у взморья», полотно К.Ф.Гуна «Попался!», картина Ф.А.Васильева «В Крымских горах». Все они по завещанию были переданы П.М.Третьякову одновременно с коллекцией иностранных мастеров. То обстоятельство, что Сергей Михайлович оставил капитал на приобретение только русских произведений, подтверждает его горячую любовь к русской живописи и ясное понимание высокой цели брата – создание русского художественного музея.
Вместе с огромным горем, обрушившимся на Павла Михайловича в связи с потерей любимого брата, на плечи знаменитого коллекционера легла ответственность за собранные им картины. Братья всегда были друзьями. В своем завещании С.М.Третьяков, по примеру брата, отписал в собственность города свою половину дома в Лаврушинском и все те принадлежавшие ему картины, которые Павел Михайлович сочтет достойными галереи. Кроме того, С.М.Третьяков жертвовал капитал в 100000 рублей (увеличенный его сыном до 125000), на проценты с которого следовало пополнять коллекцию новыми произведениями русских художников, на условиях, которые найдет необходимым предложить Павел Михайлович.
2.3. Дар П.М.Третьякова городу
После огромных раздумий Павел Михайлович пришел к выводу, что и свою огромную коллекцию он не завещает, а подарит Москве теперь же, при жизни, вместе с коллекцией брата. На следующий день он составил «Заявление» в Московскую Городскую Думу о передаче собраний картин братьев Третьяковых вместе с домом городу.
«Желая способствовать устройству в дорогом для меня городе полезных учреждений, - писал коллекционер, - содействовать процветанию искусств в России и вместе с тем сохранить на вечное время собранную мною коллекцию, ныне же приношу в дар Московской Городской Думе всю мою картинную галерею со всеми художественными произведениями.»[15] Оставаясь пожизненно попечителем галереи, обусловливал за собой право заменять одну картину другой в целях улучшения коллекции и специально оговорил положение о том, чтобы галерея «была открыта на вечное время для бесплатного обозревания ее всеми желающими».
15 сентября 1892 года Дума постановила принять дар братьев Третьяковых и благодарить Павла Михайловича. В жизни Третьякова свершился громадный перелом. Сделав свою галерею общественным достоянием, коллекционер как бы подводил итог своей личной деятельность и готовил продолжить ее на новом этапе, как уже представитель государственного учреждения. При высоком чувстве ответственности, которым он всегда обладал, это требовало большой внутренней, нравственной перестройки На следующий же день после постановления Думы Павел Михайлович … отправляется за границу. Понимая, что отъезд его походил на бегство, он терзался из-за оставленных дел и, главное, сознавал, что почестей и поздравлений, связанных с передачей галереи городу, избежать все равно не удастся. Для него важно было лишь то, что поставленная им тридцать с лишнем лет назад задача выполнена и выполнена успешно - русский национальный музей живописи создан, принадлежит обществу, и сам он не собирается прекращать трудов по его пополнению. Так нужно ли благодарить за то, что он жил так, как почел единственно возможным и сделал для Родины то, что задумал.
2.4. Чествование П.М.Третьякова
Когда в середине ноября Павел Михайлович возвратился он в Москву, Москва ждала его, желая воздать должное его патриотическому поступку. На столе в его кабинете лежали горы писем от самых разных людей. Московское Общество любителей художеств преподнесло приветственный адрес, под которым стояла 101 подпись. Передвижники составили свое благодарственное письмо, и все, кто мог, побывали в знакомом доме в Лаврушинском, чтобы пожать руку, расцеловать, поклониться своему скромному и преданнейшему другу.
Столь же единодушно и восторженно, как Москва, откликнулся Петербург. Художники и художественные деятели, старые и молодые, 114 человека, с восхищением и благодарностью приветствовали Павла Михайловича. Пресса была переполнена статьями о передаче Третьяковым своей галереи Москве. Дар действительно был щедрым. И не только потому, что галерея оценивалась в огромную сумму. Коллекции этой Павел Михайлович долгие десятилетия отдавал всего себя. Колоссальные материальные расходы, которые он нес, все же не шли ни в какое сравнение с огромными затратами энергии, времени, нервов, здоровья – их невозможно оценить ничем. «Третьяков /…/ довел свое дело до грандиозных, беспримерных размеров и вынес один на своих плечах вопрос существования целой русской школы живописи. Колоссальный, необыкновенный подвиг!»[16] – писал Репин. Лишь всепоглощающая любовь к Родине и родному искусству давала коллекционеру душевные силы для столь беспримерного подвига.
Репин неоднократно уговаривал Третьякова написать еще один его портрет. Искренняя любовь и понимание значимости Третьякова для истории русского искусства заставляли Репина столь упорно и трогательно уговаривать Павла Михайловича. Но все было тщетно: Третьяков считал излишним занимать внимание замечательного художника своей особой. И только в 1901 году, после смерти собирателя художник, верный памяти дорогого ему человека, напишет, пользуясь старым портретом и рисунками, последнее его изображение на фоне родной галереи. Посмертный портрет, получившийся даже удачнее первого, писанного с натуры, Репин подарит Третьяковской галерее в 1902 году.
В момент передачи галереи городу Павел Михайлович заканчивал четвертую пристройку. Дел в музее все прибавлялось. Третьяков понимал, что теперь, когда галерея принадлежит его родному городу, на него ложится еще большая ответственность. Закончив в основном зимой размещение картин (в том числе собрание Сергея Михайловича), закончив работу с комиссией от Думы по обследованию галереи, он занялся весной 1893 года составлением первого краткого каталога галереи.
15 августа 1893 года «Московская городская галерея имени братьев Третьяковых» торжественно открыла свои двери. Из каталога, изданного тиражом пять тысяч экземпляров, явствовало, что галерея имеет 22 зала, в которых размещены 1276 картин, около 500 рисунков, 10 скульптур русской школы – коллекция Павла Михайловича и 84 картины и рисунки иностранных живописцев, собранные Сергеем Михайловичем[17] (теперь его собрание находится в Музее изобразительных искусств и частично в Эрмитаже). Внушительный итог тридцатипятилетнего собирательства! И это был еще далеко не конец. Третьяков знал, что продолжит пополнение теперь уже общественного собрания на свои средства. Он был благодарен Думе, отпускавшей ежегодно сумму в 12000 рублей на содержание галереи и 5 тысяч на покупку произведений. Но эта сумма, естественно, не смогла удовлетворить Третьякова. Его долг состоял в том, чтобы продолжать составление коллекции с прежней, если не с большей, тщательностью.
Остался позади шум, возникший в связи с его «щедрым даром», остался позади визит императора и членов императорского дома – единственный случай, когда Третьяков лично принимал в галерее высокопоставленных гостей, ибо тут уж не было никакой возможности уклониться. После этого визита Третьякову хотели пожаловать дворянское звание, от которого он с присущей ему твердостью отказался, сказав, что он «родился купцом и купцом умрет».
Отличия, звания, чины никогда не волновали его. Он относился к ним крайне отрицательно, когда речь шла о нем самом. Единственное звание, которое Павел Михайлович принял с радостью, - звание Почетного гражданина Москвы, пожалованное ему Думой, связано с передачей галереи городу. Но бюрократическая машина двигалась медленно, и звание официально было ему присвоено лишь в начале 1897 года. «За эту выдающуюся услугу населению Москвы и грядущим поколениям,»
2.5. П.М.Третьяков – попечитель городской галереи
Передача галереи в общественное пользование еще при жизни (случай беспрецедентный в истории России), действительно, слишком круто перевернула его жизнь. Он собирал галерею для народа – народу и передал.
И все же новое положение – не владельца, полновластного хозяина, а попечителя, т.е. служителя общественного городского учреждения, - давалось нелегко. Даже приобретать новые картины стало для Павла Михайловича морально много сложнее. К пополнению общественного музея, каким стала галерея, следовало подходить иначе. Этого требовало от него обостренное чувство долга. А долг перед обществом был для Третьякова превыше всего. Его поступки и слова, никогда не расходившиеся с делом, постоянно подтверждали это.