рактеристик, они подчас грешат субъективностью именно из-за “всеядности”
автора, отсутствия авторского отбора в потоке информации. Несмотря на не-
которые просчёты при создании характеристик, свою основную задачу автор
решает полностью. Ведь главная цель книги – собрать конкретные данные, на-
рисовать конкретную картину, показать конкретных людей.
В начале книги даны характеристки главных действующих лиц и их ок-
ружения. Даже сами по себе подобные портреты представляют значительный
интерес. Описывая Петра Третьего, Рюльер даёт чёткую, весьма правдоподоб-
ную характеристику голштинскому “уроду”, ”чёртушке”, - по выражению им-
ператрицы Елизаветы. Отметим, что она полностью совпадает с наблюдения-
ми других современников. Итак, в книге Рюльера читаем: “ Беспредельная
страсть к военной службе не оставляла его (т.е. Петра Третьего) во всю жизнь;
любимое занятие его состояло в экзерциции (т.е. в воинских упражнениях).
Его наружность, от природы смешная, делалась таковою ещё более в искажён-
ном прусском наряде…Большая, необыкновенной фигуры, шляпа прикрывала
малое и злобное лицо довольно живой физиономии, которую он ещё более бе-
зобразил беспрестанным кривлянием для своего удовольствия. Однако он
несколько живой ум и отличную способность к шутовству ”. К этой характе-
ристике трудно добавить что-либо, и тем не менее Рюльер указывает, что Пётр
Третий был жалок, что у него не было никаких дарований и был он попросту
глуп, и т.п. Несмотря на плоко скрытую неприязнь автора книги к антагонисту
императора – Екатерине, Рюльер даёт, в общем, положительную характерис-
тику “похитительнице престола”. Она умна, хитра, хорошо разбрается в поли-
тике, умеет привлекать людей, честолюбва, что толкает её к достижению тех
целей, которые она перед собой поставила.
Рюльер очень хорошо показывает, и это надо отнести на счёт ума и
наблюдательности автора, что ни отрицательные черты императора, ни поло-
жительные – Екатерины сами по себе не являлись залогом успеха столь быст-
рого и бескровного переворота, если бы не были нарушены основные направ-
ления русской политики, попрано национальное достоинство страны. Пётр
Третий, русский император, открыто пытался стать “вассалом” прусского ко-
роля Фридриха Второго, с которым в тот момент воевала Россия. Император
потребовал прекратить войну с Пруссией и начать – с Данией, бывшей союз-
ницей. Русская армия была послана на помощь Фридриху. Попытка введения
для русского законодательства прусских законов, огромный приток немцев,
которые, как при Бироне, получали государственные посты, издевательство
над русской культурой, языком и религией и, наконец , открытое недовольст-
во народа – вот основные причины успеха переворота 1762 года.
В общем надо признать, что, несмотря на всю направленность записок,
а подчас и тенденциозность, они, безусловно, являются интереснейшим па-
мятником истории быта и нравов определённого круга русского общества
60-х годов 18 века. Записки также любопытны как превосходный памятник
той историко-политической литературы, которая выпускалась по случаю ка-
ких-либо экстраординарных событий при королевских дворах Европы. Как
видим, благодаря Рюльеру, секретарю французского посла барона Брейтеля,
Россия также не избежала этой участи.
Одним из наиболее интересных источников по истории России 18 века
являются “Записки графа Сегюра” (1753 – 1830). В России он прожил около
4 лет – с 1785 по 1789 годы. Его записи, документы и докладные записки о пребывании в этой стране послужили лучшей и самой яркой частью обширных мемуаров французского посла.
“Записки” графа Сегюра открываются рассказом о приезде в империю.
Свои первые впечатления о России он связывает с Петербургом. Сегюр отме-
чает “гений” Петра, благодаря которому возник город: “Под серым небом,
несмотря на стужу… повсюду можно было видеть следы силы власти и па-
мятники Петра Великого…Я был приятно поражён, когда в местах, где неког-
да были одни лишь обширные, бесплодные и смрадные болота, увидел краси-
вые здания города, основанного Петром и сделавшегося менее чем в сто лет
одним из богатейших, замечательнейших городов в Европе ”. По приезде в
Петербург Сегюр детально занимается с русским двором и со своими колле-
гами – послами европейских держав. В чём видит свою основную цель, глав-
ную задачу молодой блестящий посол короля Франции? Перед ним – очень
нелегкая задача – наладить взаимоотношения между его страной и Россией.
Для Франции это чрезычайно важно.
Во многом благодаря стараниям Сегюра был заключён русско-французс-
кий торговый договор 1787 года. Франция получала возможность торговать на
тех же условиях, что и англичане, а русские товары освобождались от тяжёлых
пошлин в Марселе. Именно этим дипломатическим и политическим целям и за-
дачам, разрешению их в спорах и контактах с русской дипломатией и госу-
деятелями и посвящены мемуары Сегюра. Но не только им. Одновременно це-
лая галерея современников Сегюра проходит перед нами. Картины быта, нра-
вов, описание путешествий императорского двора к южным пределам страны
и даже изображение природных ландшафтов содержится в книге. И всё-таки,
пожалуй, наиболее рельефны и интересны у Сегюра портреты его знаменитых
современников. Это прежде всего зарисовки характеров выдающихся личнос-
тей, которых он хорошо знал и с которыми он сталкивался на протяжении все-
го пребывания в России. Речь идёт о Екатерине Второй и Потёмкине. Сегюр
наблюдал обоих и на дипломатических приёмах, и при решении государствен-
ных дел, и в домашней обстановке. Наблюдений было много, и самых разно-
образных. Он подметил некоторые особенности характеров Екатерины и По-
тёмкина и пишет о них с известной долей иронии и даже предубеждения, что,
впрочем, естественно для иностранца, француза, дипломата, представляющего
в России недружественную державу. И тем не менее в “Записках” находим
очень интересные, живые, полнокровные изображения. Так, он отмечает боль-
шой государственный ум Екатерины Второй, её энергию, волю, самообладание,
чувство такта и меры. Для Сегюра она – образец политического деятеля. Екате-
рина решительно, чётко ставит цель и стремится к её достижению, много и пло-
дотворно работает, пытается контролировать своих министров. Она стремится
к созданию “хороших” законов для населения огромной страны, пытается обе-
зопасить её от внешних врагов, ревностно относится к защите её интересов на
международной арене.
Конечно, в описании попадается несколько слащавых характеристик им-
ператрицы. Их можно отнести и на счёт комплиментов опытного царедворца,
светского человека и дипломата, а также на счёт общего понимания идеальных
отношений между “добрым” монархом и его “простым” народом. Но иногда по-
добная идиллия нарушается как по воле автора, так и в силу объективной исто-рической действительности. Описание того, что ” её (Екатерины) управление
было покойное и мягкое”, вдруг прорывается рассказом о восстании Емельяна
Пугачёва, а затем убийстве несчастного Ивана Пятого, главного соперника им-
ператрицы, обречённого на пожизненное заключение в крепости. Впрочем, не-
которые отрицательные черты Екатерины Второй не укрылись от наблюдатель-
ности французского посла. Это гипертрофированное тщеславие, ”беспредель-
ное” честолюбие, сухость и рационализм, переходящие в безбрежный эгоизм.
Эти черты, так точно подмеченные и откровенно описанные, дополняют порт-
рет Екатерины Второй и совпадают с тем, что отмечают другие современники
при характеристике этого выдающегося государственного деятеля своего вре-
мени и незаурядной личности.
Автор ”Записок” стеснён в меньшей степени условностями при изобра-
жении Потёмкина. Этот портрет получился, пожалуй, не менее жизнен, чем
портрет Екатерины. Сегюр рисует его сочными красками. “Светлейший князь”
предстаёт перед нами со всеми достоинствами и недостатками. Он умён, энер-
гичен, деятелен, но иногда он ленив, тщеславен, апатичен. Сегюр пытается
дать понять читателю, что он был со “светлейшим” на дружеской ноге. Воз-
можно. Правда, сквозь известную лёгкую фамильярность при изображении По-
темкина проглядывают определённые боязнь и страх, а также зависимость от
решений всесильного фаворита. Но это и понятно. Потёмкин был всемогущ.
Что можно сказать о социальной и политической направленности ”Запи-сок ”? Увлечение модной философией эпохи Просвещения, чтение трудов эн-
циклопедистов, восторженное отношение к такому понятию, как “свобода”, на-
конец, личное участие в войне за незавмсимость в Америке, казалось бы, даёт
заранее ответ на вопрос, как Сегюр мог оценить то, что видел в России, каких
вообще классовых позиций он придерживался. В самом деле, французский по-
сол превосходно знает, что такое крепостное право в России. Сегюр видел ни-
щету и разорение народа, который находился под “милостивым правлением”
“матушки-государыни”. Более того, из-под его пера срываются точные, превос-
ходные описания социальных контрастов. Вот что Сегюр пишет о путешествии
Екатерины на юг в 1788 году: “ Бедные поселяне с заиндевевшими бородами,
несмотря на холод, толпами собирались и окружали маленькие дворцы, как бы волшебною силою воздвигнутые посреди их хижин, дворцы, в которых весё-
лая свита императрицы ” пировала, сидя за “раскошными столами”. Картина
контрастов, объективность художественного образа чрезвычайно правдивы и
убедительны. И всё же в “Записках” нигде и никогда мы не найдём осуждения