А. А. Локтева Ответственный редактор к м. н. Д. В. Кошечкин Ботт, Виктор (стр. 41 из 78)

Том 2. ПЛАНЕТЫ И МЕТАЛЛЫ

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ПРИНЦИПЫ

АНТРОПОСОФСКОЙ

ФАРМАКОДИНАМИКИ

Основной проблемой для врача является выбор терапии и, в особенности, медикамента. Для того чтобы этот выбор оказался совершенным, требуется чёткое знание всех последствий введения в конкретный организм любого вещества. В большинстве случаев такое знание основано на эмпирических фрагментарных утверждениях. Это особенно верно по отношению к новым медикаментозным средствам. Такой эмпиризм напоминает тактику слепого, движущегося вперед на ощупь. И этот эмпиризм должен быть прёодолён, если хотят основать рациональную и расширенную медицину. При этом возникает фундаментальный вопрос, который вы должны решить: «Возможно ли a priori, вне эксперимента, предвидеть эффекты медикамента на конкретный человеческий организм?» Положительный ответ будет получен только в том случае, если удастся выяснить реальные отношения, которые существуют между человеком и природой. Р. Штейнер указал научный метод — путь, следуя которым можно в этом преуспеть. Я касался этих взаимоотношений между человеком и внешней природой в некоторых терапевтических очерках предыдущей книги (см. Apis и Belladonna, т. I, гл. 6).

В этой части мы займемся установлением связей между человеком и тремя царствами природы, из которых мы черпаем наши знания о лекарственных средствах.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Лекарство — посредник между природой и человеком

Человек и природные субстанции. Субстанции, из которых мы получаем лекарства, происходят из различных царств природы — минерального, растительного, животного, и по сути являются чужеродными человеку. Однако и человеческая субстанция одного человека может быть чужеродна для другого человеческого организма. Так, например, кровь, перелитая от одного человека другому, несет с собой для реципиента чуждые характеристики. Стало быть, необходимо, чтобы организм реципиента обладал способностью трансформировать и индивидуализировать введённое вещество. Ибо человек с его «Я» до такой степени индивидуализирован, что терпимо он может относиться только к тому веществу, что было предварительно преобразовано в чистую субстанцию, помеченную затем собственной «печатью» данного индивида. И напротив, организм постарается избавиться от всего того, что сохраняет чужеродные свойства. Организм отторгает все привнесённое в него извне. Так он отторгает трансплантат, взятый от другого индивидуума. При этом толерантность возможна, но только при уничтожении всех защитных реакций, иначе говоря, мы добьемся ее, реализовав в организме потерю индивидуальности.

Реакция организма на природные субстанции. Такая необходимость трансформировать, очеловечить все, что организм принимает в себя (адсорбирует), в равной степени касается и медикаментов, имеющих (за некоторыми исключениями) тот же путь поступления, что и пищевые продукты. Вынуждая организм трансформировать чужеродную субстанцию, мы даем ему работу, вызываем в нем реакции, которые, при условии корректного выбора медикамента, будут способствовать восстановлению гармонии между основными структурными элементами организма — физическим, эфирным, астральным телами и «Я», другими словами, способствовать его исцелению. Было бы весьма заманчиво допустить, что при любом состоянии организма всегда можно найти некое замечательное лекарство по восстановлению такого равновесия, что в конечном итоге привело бы нас к вероятности бесконечного продолжения жизни. Не будем забывать, что равновесие между четырьмя основными структурами человека постоянно модифицируется от рождения и вплоть до смерти, рисуя в каждый данный момент характерный «образ» индивидуума. Следовательно, восстановление утраченного равновесия есть восстановление этого «образа». Это не значит, что абсолютно невозможно изменить сам «образ». Но здесь мы приближаемся к этической медицинской проблеме, выходящей за рамки настоящей работы.

Введение какого либо вещества в организм требует не только его работы, но и наличия адекватных «способностей» к такой работе. Организм оказался бы не в состоянии осуществлять преобразования тех или иных веществ, если бы не знал, как «атаковать» чужеродную субстанцию, примерно так же, как вы будете не способны разобрать механизм, который вам неизвестен. Таким образом, необходимо, чтобы организм нес в себе некоторое знание, знакомство с веществом или лекарством, что в свою очередь требует наличия прямой связи, родства между человеком и природой. Следовательно, нужно отыскать это родство, изучать, как и когда оно образовалось, иначе говоря, вновь пройти по пути эволюции подобно тому, как мы изучаем генеалогическое дерево, чтобы отыскать фамильные связи.

Эволюция — духовный процесс. Эволюционная идея, какой постиг ее Дарвин, была слишком «запятнана» материалистическими представлениями его последователей, поэтому она и завела науку в тупик. Р. Штейнер, открывший пути духовного исследования, достиг более полного развития этой идеи и показал, что открытия в области палеонтологии в действительности всего лишь материальные свидетельства эволюционного процесса, исходный толчок которого можно найти только в духовном плане. Некоторые читатели с трудом согласятся с таким утверждением. Однако, неоспоримо, что в свете знаний, принесенных Р. Штейнером, проблема эволюции приобретает осмысленный порядок и четкость. Постепенно проясняются многие ее загадки. В наше время одно за другим подтверждаются предвидения Р. Штейнера в отношении проблем эволюции Земли, которые в начале века выглядели технически необоснованными. Пример со стеклянными включениями в лунные породы, о которых задолго до их фактического обнаружения говорил Р. Штейнер, я привел в предисловии к I тому.

Жизнь предшествует минералу. В книге «Очерк тайноведения», вышедшей в 1909 г.[46], Р. Штейнер описывает эволюцию человека и эволюцию Вселенной как два нераздельных феномена. В современных теориях высказываются предположения, что когда-то случайное соединение молекул породило жизнь первого живого существа, от которого произошли все остальные. Еще Лекомт де Нуи[47] показал несостоятельность этой теории. Позднее В. Хайтлер[48], профессор физики из Цюрихского университета, математически доказал невозможность этого совпадения. По теории случайности живые существа якобы произошли от мертвых минералов. Духовное исследование показывает, что происходило обратное — живые существа предшествовали минеральному миру, который можно рассматривать как «продукт выделения» живых существ. Это было бы непонятно, если бы мы забыли, что живой мир существовал изначально в плане духовном, и его физическое бытие есть результат процесса уплотнения, завершающегося в материальной форме.

В своем современном виде человек — продукт очень долгой эволюции. Такой длительный период созревания был необходим, чтобы человек достиг характерной для него степени совершенства. Таким образом, эволюционно человек является самым древним существом. Однако в своей современной форме он предстает последним.

«Высветление» — основной закон эволюции. Существует закон эволюции, который Р. Штейнер выделил особо. Он гласит: «Для того, чтобы происходило совершенствование, необходимо, чтобы наиболее развитые, наиболее тонкие элементы отделялись от более грубых, подобно тому, как мутная жидкость может осветлиться только за счет выпадения в осадок более плотных частиц.» Для того, чтобы человек стал тем, что он представляет собой сегодня, было необходимо, чтобы подобное «оседание» произошло с другими царствами природы.

В процессе своего развития человек постепенно отторгал все другие живые растительные и животные формы, которые в свою очередь «выбрасывали» в осадок минеральный мир. То, что приобретало физическую структуру и в связи с этим определенную твердость, уже не имело достаточной пластичности, чтобы поддаваться изменениям. Развиваться могли только существа, еще находившиеся на духовном плане или, по крайней мере, имевшие достаточно податливые физические тела. Так, тело ребенка еще может изменяться, в то время как тело взрослого человека сформировано окончательно.

Беспрерывность на духовном плане и прерывистость на плане физическом. Различные известные нам формы жизни проявлялись на физическом плане последовательно. Доходя до определенной степени уплотнения, они теряли способность к изменению, то есть к дальнейшему развитию. Этим объясняется прерывистость между различными формами, которые открывает палеонтология, и невозможность выявления промежуточных форм. Но если развитие не могло продолжаться у окончательно сформировавшихся на физическом плане существ, то оно еще было возможно у их «родителей», сохранивших достаточную мягкость и пластичность, поэтому и не оставивших о себе каких-либо «материальных» свидетельств типа окаменелостей. Точно также невозможно было бы сконструировать современный автомобиль, взяв детали от старой машины и только модифицировав их форму. Преобразование происходит в голове у инженера, т. е. в духовном плане и машина, которой мы пользуемся, есть лишь один из экземпляров, конечный этап в создании этого экземпляра, но лишь промежуточный этап в духовной деятельности инженера, который создает дальнейшие модели. Таким образом, мы можем представить себе эволюцию как непрерывное творчество духовного разума, — физические же существа суть последовательные пробы, продукты этого созидания. В одной весьма интересной книге В. Шюпбах[49] собрал большое число открытий современной биологии, подтверждающих идеи Р. Штейнера об эволюции.