Некоторую роль в изменении организмов и образовании видов Дарвин приписывает непосредственному влиянию внешних условий. В этом отношении он резко расходится со многими из прежних теорий трансформизма, которые ставили этот фактор изменения на первый план. В пользу своего воззрения Дарвин ссылается на случаи нахождения многих видов и даже разновидностей при различных внешних условиях, например, в различном климате.
С помощью своей теории Дарвин не только объясняет целый ряд разнородных явлений, но и устраняет возражения, которые были сделаны против попытки объяснить образование видов путем преемственного происхождения. Анализ фактов убедил его в том, что принятое школою строгое отделение понятия о виде от разновидности не соответствует действительности, что, напротив, на последнюю нужно смотреть только как на начальную ступень вида и что все отличия между обоими имеют только относительное, количественное значение. Отсутствие переходных ступеней между видами, на которое во все времена напирали противники трансформизма, объясняется, по мнению Дарвина, быстрым вымиранием их, так как они всегда оказываются более слабыми в борьбе за существование, нежели более резко отличающиеся формы. Отсутствие же переходных форм между ископаемыми остатками не может иметь силы доказательства вследствие неполноты геологических документов.
Прочность некоторых форм, например, тождество видов, изображенных на древнеегипетских памятниках, с ныне живущими, факт, которому придавал такое важное значение Кювье и вся школа противников трансформизма, теряет в глазах Дарвина всякое значение. Естественный отбор отнюдь не имеет стремления во что бы то ни стало изменять виды: он нередко влияет прямо противоположным образом, устраняя всякие изменения и сохраняя основную форму. Следовательно, нет ничего удивительного не только в том, что некоторые животные не изменились в течение нескольких немногих тысячелетий, ни даже и в том, что многие формы сохранились без всяких перемен от эпохи, представляющей появление человека и даже более древней.
Беседа 7
Вот и открылось перед нами чудесное поле дарвинских идей и наблюдений. Появление новой теории было революционным событием в науке. Пророческий характер написанного Дарвином вызвал критический интерес у других биологов, тоже считавших себя пророками. Таков удел ученых, которые находятся на переднем крае прогресса. Открывая новое, они направляют развитие человечества. Пророчество им сродни. Что же остается делать тем, кто идет впереди прогресса? Терпеть....
Мнения ученых-биологов разделились. Появилась масса научной литературы, которая едва ли по количеству уступает написанному Дарвином и его последователями. Давайте, почитаем, наконец, оппонентов великого англичанина, о которых в советской официальной литературе закрепились ругательные выражения, а все творчество характеризуется нередко упоминанием одной фамилии.
Известна старая мудрость, что высказывание должно быть как можно уже по содержанию, если говорящий хочет оградить себя от критики. Едва ли это условие выполнимо, когда речь идет о глобальных формах существования живого. Поэтому совокупность дарвиновских идей становится объектом критики. Чужие идеи - вот самое страшное для собственной гипотезы. А море накопленных противоречивых фактов не способно подорвать теории. Теорию надежней всего можно уничтожить другой теорией. Но идее трансформизма трудно сегодня противопоставить что-нибудь существенное. Поэтому научные дискуссии в основном касаются механизмов осуществления эволюции.
Пусть не удивит вас, что сначала здесь выскажутся русские оппоненты. Этого требует справедливость, они меньше знакомы российскому читателю, им же от души доставалось со стороны сталинских питомцев. В конечном счете, отдельные русские книги, чудом уцелевшие в перипетиях семидесятилетних экспериментов в некоторых центральных библиотеках, можно почитать в подлиннике, а современных Дарвину ученых -для меня почти нереально. Логично так будет потупить и с другой стороны: мне думается, что заниматься наукой полезно с английской обстоятельностью в английских лабораториях, а критиковать лучше по-русски, со всем размахом русской души. Но все же перед решительной критикой стоит набрать воздуха в грудь и заручится поддержкой Питера Устинова и Джона Голсуорси.
Первый писал (отнесем это к Дарвину) в романе «Крамнэгел»: «Мало что может прийтись англичанину по душе больше, чем быть неправильно понятым, если непонимание выражается самым неожиданным и самым занятным способом». А второй заметил в рассказе «Русский и англичанин»: Им [англичанином] движет дух соревнования, он хочет не столько жить полной жизнью, не столько понять, сколько победить.... Русскому важно любой ценой познать всю полноту чувств и достичь предела понимания; англичанину важно сохранить иллюзию и побеждать жизнь до тех пор, пока в один прекрасный момент его самого не победит смерть.... Я имею в виду ваше [русских] естественное расположение к тому, чтобы жить без оглядки, жить чувствами. Неумение жить чувствами — наш [англичан] большой недостаток.... У тех из ваших современных писателей, которых я читал — у Куприна, Горького и некоторых других, - я тоже с радостью отметил эту особую способность показывать жизнь, окрашивая ее — но не затемняя — своим личным мироощущением, так что впечатление получается такое, словно между тобой и жизнью нет печатного текста».
Впрочем, пора от угроз переходить к делу.... Публицист, социолог, естествоиспытатель Н.Я.Данилевский (1822-1885) является автором капитальной работы «Дарвинизм. (Критическое исследование)». С.- Петербург, 1885). Сидя в публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина (декабрь 1990) в Ленинграде и держа ее в руках, испытывал необыкновенный восторг: за свою жизнь я не видел более красивой книги. Столетнее существование ее не повредило, красота оформления гармонировала с чудом содержания: «Но вместе с тем из трех главных возражений, которые неминуемо представляются всякому мыслящему читателю, именно:
1) что свободное скрещивание должно постоянно уничтожать все индивидуальные (служащие точкой отправления для всего процесса) при их возникновении, и не допускать накопления их;
2) что предлагаемым им (Дарвином) путем не могут произойти бесполезные и безразличные признаки, которые так многочисленны у животных, а у растений решительно преобладают, и притом составляют важные, существенные черты строения;
3) что бесчисленные переходные формы, едва заметными оттенками, переливающиеся одна в другую, и которые должны составлять остатки, следы, так сказать шлаки, того процесса, которым вырабатываются определенные органические формы в лаборатории природы, - он [Дарвин] обращает внимание только на последние, и как-нибудь с ним справляется; два же первых оставляя без должного внимания».
Н.Я. Данилевский находит множество возражений Дарвину:
«1) В очень многих случаях, такие полезные для будущего изменения в начале не только не могут быть полезными, но необходимо должны быть вредными для существа. 2) Почти во всех случаях они бесполезны вначале, хотя бы впоследствии, при их накоплении и развитии, и стали полезными; так что невозможно даже себе представить случая, когда бы они могли быть полезными в момент их возникновения. Это возражение было сделано Дарвину.... английским зоологом Мивартом.... 3) Если бы в числе изменений, которым подверглись отдельные особи встречались и такие, которые показали бы свою пользу в момент их появления, - то и это ни к чему бы не послужило, по причине огромного численного перевеса на стороне основной формы....
В каких случаях появляющееся изменение, бесспорно, полезное при его полном развитии, будет....вредным вначале? Хорошим ответом на этот вопрос может служить остроумное объяснение одним опытным кавалеристом причины, по которой в нашу кавалерию набирают преимущественно малороссиян. У хохлов, сказал он, нет лошадей, только волы, и дома они верхом не ездят; мы можем поэтому прямо начинать учить ездить по-кавалерийски; - русских же должны прежде отучить ездить по-мужицки.... Когда великорусские новобранцы разучились ездить по-своему, по-старому, и не научились еще ездить по-новому, они будут ездить всегда хуже; и если бы их оставить в этом положении, они стали бы никуда не годными седоками, и беспрестанно падали бы с лошадей».
Данилевский на основании известных ему в природе примеров высказывается против постепенности изменений. «Если же принять, что всё что совершается посредством соответственной изменчивости, то и это будет равнозначительно совершенному упразднению Дарвинова учения о подборе и признанию Кювьеровского соотношения органов или Бэровского целестремительного развития, составляющими прямую противоположность с основным принципом Дарвинизма — со смыслом всей теории, для того именно и предложенной, чтобы устранить все подобные начала, предлагающие цели, постановляющие Верховный Разум.
... Ошибка состоит в том, что представляемые им переходные формы, не представляют достаточно тонких оттенков, чтобы мы могли их приписать постепенному накоплению индивидуальных различий... Жираф может питаться на степях и лугах, [высохшим сеном и сухими листьями]''.