Можно было возвращаться в Баку с чувством исполненного долга. Оттуда, получив партию персидских товаров, Савва командируется на ярмарку в Нижний Новгород.
Само собой разумеется, Иван Федорович в курсе всех этих передвижений и деловых успехов сына. Савве разрешено вернуться домой.
За время его отсутствия все неприятности улажены. Конечно, возобновлять учебу и прежние кувыркания ни к чему. Савва пристроен к фирме, торгующей шелком. Изучать это дело (а заодно и подлечиться после перенесенных в Персии лишений) можно в Италии. Мыслимо ли протестовать против этого отцовского решения, если так покорно была принята закаспийская ссылка?
Центр шелкового производства (и торговли шелком) - Милан; об этом знает Иван Федорович. В этом городе есть знаменитый оперный театр *Ла Скала"; об этом знает Савва.
Семья.
Перед отъездом он берет все необходимые сведения о театральном и музыкальном мире Милана у жены Анатолия, Марии Александровны, певицы. Брат женился против воли отца, недовольного таким бесполезным браком. Естественно, снохе пришлось бросить профессиональные занятия вокалом, чтобы не поссорить окончательно мужа с Иваном Федоровичем. Но ей ли не понять желание Саввы воспользоваться редчайшей возможностью - взять несколько уроков итальянского бельканто?
Пению романсов обучал Савву еще в Москве П. П. Булахов. В Милане Мамонтов не только понял, что такое оперное пение, - он подготовил для сценического исполнения несколько партий в операх итальянских композиторов.
Савва познакомился с Верой Владимировной Сапожниковой, молодой, энергичной москвичкой, успешно управлявшей после смерти мужа шелкопрядильной фабрикой. Веру Владимировну тоже привели в Милан профессиональные интересы. Вместе с тем она впервые знакомилась с Европой и в целях общеобразовательных взяла с собой семнадцатилетнюю дочь Лизу.
Савва представился бесплатным чичероне в прогулках по городу, в осмотре музеев и других достопримечательностей. Лиза ему понравилась, и это, конечно, прибавляло красноречия и расторопности.
Как полагалось воспитанному молодому человеку, имевшему серьезные намерения, он вскоре попросил у Веры Владимировны руки ее дочери. Вдова ничего не имела против такого брака своей Лизы. Через полгода, по возвращении на родину, договорились окончательно, быстро согласовав все формальности.
На этот раз Ивану Федоровичу не на что было сетовать. Савва явно взялся за ум. Родня невесты не вызывала никаких сомнений. В. В. Сапожникова вела свои дела толково и прибыльно, во всем советовалась с родным братом, С. В. Алексеевым, владельцем большой золотоканительной фабрики.
По принятой у Мамонтовых семейной традиции торжественная служба состоялась в Киреевской церкви преподобного Сергия 25 апреля 1865 года. (Через полгода, 22 августа, здесь же бракосочетались Вера Николаевна Мамонтова и Павел Михайлович Третьяков.)
Молодым Мамонтовым купили дом на Садовой-Спасской, и под родительской опекой они могли благополучно укреплять свой союз, где любовь и расчет друг другу не противоречили.
Лиза больше года (до первой беременности) посещала женские образовательные курсы. Она любила литературу и математику, надеялась в дальнейшем практически использовать свои знания. Весной 1867 года родился мальчик, первенца назвали Сережей.
Савву компаньонство в фирме по продаже шелка не очень обременяло, хотя обязанностями своими он не манкировал.
Конечно, о кувыркании в драматическом обществе и думать уже не приходилось. Однако сложился постепенно свой, так сказать, межсемейный родственный кружок театралов, и время от времени, без особой регулярности, устраивали представления то в Кирееве, то в Любимовке (у Алексеевых и Сапожниковых). К. Станиславский впоследствии вспоминал, что "дядю Савву" он запомнил с любительских спектаклей в родительском доме: «Длинный плащ с серебряными аграфами, вывезенный из Италии. Большая широкополая шляпа и довольно длинные волосы придавали ему артистический вид».
Играли незамысловатые и коротенькие водевили и фарсы, но случались и попытки серьезной театральности. Однажды поставили Василису Мелентьеву", Савва играл опричника Малюту.
А вот что было новым и действительно интересным в эти первые годы после женитьбы, так это знакомства в художественном мире.
Художники.
Савва еще подростком помнил гостями отца таких знаменитостей, как И. К. Айвазовский, гравер Ф. И. Иордан. Они приезжали с Погодиным и Кокоревым. Это были официальные визиты бог знает для каких практических или престижных целей.
С годами все шире входил в повседневный быт их круга обычай семейного портретирования. И уже за мольбертом, за рабочим станком, то есть непосредственно в деле увидел Савва живописцев и скульпторов, выполнявших заказы отца. Большой портрет Ивана Федоровича в зарянковской манере тщательно-лессировочного письма (с безусловным при этом желанием потрафить заказчику, подчеркнуть в его облике приятность и благородство) выполнил живописец Павел Десятов.
Савве нравилось наблюдать за самим процессом работы художников: как наносятся на холст эскизные очертания, как нейтральный красочный фон неожиданно выявляет абрис лица. Особый интерес вызывала у него лепка: бесформенный ком глины несколькими движениями пальцев превращался в нечто живое, знакомое и осязаемое. Он смотрел и пробовал повторять только что увиденное. Казалось, что ваяние заключает в себе самую суть искусства: создание второй, идеальной природы, отвечающей стремлению человека к прекрасному.
В конце 1864 года, приехав из Милана, Савва записался в Московское общество любителей художеств (МОЛХ). Любители в большинстве своем народ состоятельный. В моду входило коллекционирование живописи, скульптуры.
Для художественной жизни Москвы тех лет, в общем-то небогатой событиями и организациями, деятельность МОЛХа имела немаловажное значение. Здесь иногда читались доклады по истории искусств, устраивались выставки. Деловые контакты художников с любителями способствовали тому, чтобы собирательство из поверхностного, если не просто бессмысленного, снобизма превратилось в действительно культурное и важное явление.
Наследник.
Иван Федорович все более склоняется к мысли, что именно Савве следует пору-чить заботы по железнодорожному обществу.
В 1868 году Иван Федорович впервые представляет Савву на заседании правления. А в августе следующего года, предварительно испытав последнюю радость в жизни, когда Лиза родила второго внука, Андрюшу, Иван Федорович Мамонтов, проболев месяц, умер.
Заботы акционерного общества захватили С.И. Мамонтова полностью. И не в том дело, что пришлось работать за кого-то или что Савва имел какие-то новаторские идеи. Он тогда абсолютно не разбирался в проблемах железнодорожного хозяйства, которое завел И.Ф. Мамонтов, когда Савве было 17 лет. Текущие финансовые вопросы Московско-Ярославской дороги четко регулировались председателем правления Федором Васильевичем Чижовым.
Но председатель правления, уважительно относясь к покойному И. Ф. Мамонтову, хотел видеть в его сыне не просто держателя контрольного пакета акций, заинтересованного лишь в непосредственном и сиюминутном барыше, но своего помощника и идейного сторонника в осуществлении многих промышленно-экономических замыслов. Должно быть, Савва привлек внимание Чижова широтой своих интересов, живостью характера. Наблюдать за сыном Ивана Федоровича, быть в курсе его житейских обстоятельств он мог в течение продолжительного времени, общаясь с Мамонтовым не только в конторе, но и в московском их доме, на даче в Кирееве.
Абрамцево.
С участием Чижова осуществилось очень важное событие в жизни Мамонтовых - приобретение усадьбы Абрамцево.
Новой хозяйкой Абрамцева стала жена потомственного почетного гражданина Елизавета Григорьевна Мамонтова.
Первое абрамцевское лето Мамонтовых прошло в хлопотах по ремонту дома, приведению в относительный порядок хозяйственных строений, найму усадебных рабочих. Поселились временно в новом флигельке.
Осенью возвратились в Москву. Лиза родила третьего мальчика, Всеволода (по-семейному - Вока). Усадебные заботы отошли на второй план, тем более что серьезно заболел Андрей (Дрюша). Врачи рекомендовали юг. В начале 1872 года Савва проводил жену с двумя детьми, с няней и гувернанткой в Италию (младший ребенок остался на попечение тещи). Сняли виллу неподалеку от Флоренции, после чего Савва вернулся домой (потом, выкраивая время, он несколько раз наезжал к семье).
Итальянские знакомства Мамонтовых заложили основу плодотворных и никогда уже не прекращавшихся дружеских их отношений с художниками.
Когда в начале 70-х годов за родными пределами, в Италии, наметились контуры дружеского сообщества людей, по-русски широко размечтавшихся о совместной работе на культурной ниве, Мамонтовы с воодушевлением стали приглашать всех в свою подмосковную.
Ленивое обывательское воображение, слегка подогретое эмоциями поверхностной экскурсии, представляет чуть не голодную стаю художников, в летнее время оседавшую у Мамонтовых в Абрамцеве в предвкушении дарового стола и всяческих дачных удовольствий.
На самом деле приглашаемые Мамонтовыми художники всегда согласовывали приезды в их подмосковную со своими рабочими планами.
Была в усадьбе устроена специальная мастерская для живописных работ, и если, скажем, поселялся там с семьей Репин, то Васнецов уже снимал дачу в Ахтырке.
Студия живописи была небольшим уютным строением с отдельной комнатой, имевшей стеклянный - для максимальной освещенности - верх. Она стояла чуть в стороне от усадебного двора и вошла в абрамцевскую хронику под названием «Яшкин дом". Первая дочь Мамонтовых Вера, родившаяся в 1875 году, ласкателю имя - Верушка - произносила как "Яшка", а дом этот считала своим.