Так обнаруживается то, каким образом поставлен человек внутрь природных явлений. Только надо рассматривать явления природы в их наиболее показательном, подходящем месте. Если ученый лишает змею воды и только глазеет на то, как вместо откладывания яиц сразу же появляется живая молодь, то он ничего не достигнет. Но если он знает, что происходит в его лаборатории, то он откроет мировые тайны.
Продолжим эту тему в ближайшую среду.
ЛЕКЦИЯ ПЯТАЯ
Дорнах, 24 октября 1923г.
Доброе утро, господа! Есть ли у вас вопросы?
Предлагается вопрос: В предшествующих докладах говорилось о великом мировом Космосе; я хотел бы спросить о кометах с большим хвостом. Какое значение они имеют?
Доктор Штайнер: Видите ли, господа, тут нам придется вспомнить то, что я говорил в последнее время. Я хотел бы повторить кое-что из того, что было сказано в предшествующих лекциях.
Рассматривая человека, мы должны сказать: для всей его жизни, а также для всего его духовного развития необходимо две вещи. Во-первых, чтобы углекислый газ поступал вверх в голову. Человек постоянно выделяет углекислый газ в себе. В сущности, можно сказать: человек построен из углерода постольку, поскольку он имеет твердое тело. Итак, человек постоянно выделяет из себя углерод. Этот углерод мог бы в конце концов так проявиться в нас, что мы стали бы чем-то вроде черных колонн. Мы стали бы черными столбами, если бы этот углерод удерживался. Он нужен нам для жизни, но мы постоянно должны вновь и вновь преобразовывать его, чтобы он превратился во что-то другое. Это происходит благодаря кислороду. В конце концов мы выдыхаем кислород с углеродом, то есть углекислый газ. Но этот углекислый газ нам нужен. Мы обнаруживаем его, например, в сельтерской воде, внутри которой в пузырьках содержится углекислый газ. Тот углекислый газ, который не был выдохнут, постоянно поднимается вверх в голову человека, мы нуждаемся в нем для того, чтобы не поглупеть, нуждаемся для того, чтобы мы могли думать: в ином случае в человеческую голову будет подниматься метан, болотный газ, состоящий из углерода и водорода. Для мышления нам нужен углекислый газ.
Я также указывал вам, что нам нужно для воли, для воления. При ходьбе, при движении руками, плечами — тут, собственно, начинает проявляться воление — тут мы должны постоянно образовывать соединение углерода с азотом и все снова и снова его разрушать. Но этот циан, или синильная кислота, должен, так сказать, постоянно проезжаться по нашим конечностям и членам тела. В членах тела и конечностях он затем соединяется с калием. Возникает цианистый калий, но он должен тотчас же распадаться. Для того, чтобы мы вообще могли жить, в нас постоянно должен иметь место процесс отравления и в то же время процесс дезактивации яда, его разрушения. Такова тайна человеческой жизни: с одной стороны, углекислый газ, с другой — цианистый калий, соединившийся с калием циан. При любом движении, хотя бы и пальцем, в нас образуется немного синильной кислоты, но мы тотчас же разрушаем ее, когда производим это движение пальцем. Итак, это должно быть в человеке.
Но все, что должно быть в человеке, должно в какой-либо форме существовать и вовне, во Вселенной. Дело обстоит так, что кометы исследуют все снова и снова. И именно в связи с кометами разыгралась своего рода маленькая история в антропософском движении. Однажды я читал в Париже лекцию и сказал, исходя из чисто внутреннего познания, что в комете должно содержаться немного синильной кислоты, что синильная кислота присутствует в комете. До тех пор в науке еще не обратили внимания на присутствие в кометах синильной кислоты. Но вскоре после этого появилась одна комета. Это была именно та комета, о которой вы говорите. И именно в этой комете, используя более совершенные инструменты, которых не было раньше, открыли, что действительно в кометах, в веществе комет содержится синильная кислота! Так что можно ссылаться на этот случай, если спросят: удалось ли антропософии что-нибудь предсказать? Да, это открытие циана в кометах, например, было публично предсказано. Предсказаний было немало, но в случае комет оно было сделано совершенно открыто. Сегодня у внешней науки нет никаких сомнений в том, что в атмосфере комет, в воздухе комет — ведь комета образована из очень тонких, рассеянных веществ, там, по существу, находится только эфир, только воздух — присутствует синильная кислота.
Что это значит, господа? Это значит, что вовне, в атмосфере комет содержится то, что мы постоянно должны образовывать в наших членах тела. Теперь подумайте, как часто я здесь говорил о том, что яйцо образуется из целого космоса, из всей Вселенной — следовательно, также и человек, животные или растения, поскольку они образованы из яйца (яйцеклетки, семени — примеч. перев.), тем самым образованы из всей Вселенной. Я хотел бы на примере самого человека показать вам это, для того чтобы вы могли совершенно точно уяснить себе, какое значение имеют эти кометы во всей Вселенной.
Давайте будем исходить — кому-то это покажется странным, но вы увидите, что желаемое вами будет таким образом объяснено наилучшим способом, —давайте исходить из исторического опыта. За много столетий до основания христианства был в современной Греции один древний народ, греки. Древние греки сделали в области духовной жизни так много, что и по сей день в наших гимназиях должны изучать греческий язык, поскольку есть мнение, что изучая греческий язык даже сегодня, человек становится особенно умен. Да, греки поистине чрезвычайно много сделали для духовной жизни. Сегодня изучают не индийский, не египетский, но греческий язык. Тем самым люди хотят выразить то, что именно греки особенно много совершили для развития духовной жизни. И указывает на это тот простой факт, что мы в наших гимназиях изучаем греческий язык. Сами греки обучали детей только греческому языку несмотря на то, что столь много внимания уделяли духовной жизни.
В Греции главными было два народно-племенных образования, которые имели особенное значение, но которые очень отличались друг от друга; первое, которое составляли жители Спарты, и второе, которое составляли жители Афин. Спарта и Афины были наиболее значительными городами Греции. Пара других тоже имела значение, но они не были столь значительны, как Спарта и Афины. Жители этих двух городов очень сильно отличались друг от друга. Я не хочу сегодня рассматривать иные отличия; они отличались друг от друга уже потому, что совершенно по-разному относились к речи. Спартанцы всегда сидели рядом друг с другом спокойно и говорили мало. Но если они что-то говорили, они хотели, чтобы сказанное ими было значительно: оно должно было властно влиять на человека. И поскольку человек, болтая, тараторя, едва ли может сказать нечто значимое, они молчали, если им не надо было высказать нечто значимое. И говорили они всегда краткими фразами. Эти краткие фразы славились в древности. Говорили о кратких изречениях спартанского народа, они славились, они были подчас исключительно мудрыми.
У афинян дело обстояло иначе. Афиняне любили красивую речь; им нравилось, если говорили красиво. Спартанцы были в своих речах кратки, размеренны, спокойны. Афиняне же хотели говорить поистине красиво. Они изучали искусство речи и говорили они при этом прекрасно. Зато и болтали они больше; не так много, как мы сегодня, но все же болтали они значительно больше, чем спартанцы. На чем было основано различие между многоречивыми афинянами и мало, но значительно и мощно говорящими спартанцами? Это было основано на воспитании. Искусство воспитания сегодня изучается недостаточно. Но то, о чем я говорил, основывалось на воспитании. Спартанских мальчиков воспитывали совершенно иначе, чем афинских. Спартанские мальчики должны были гораздо больше заниматься гимнастикой: танцы, игры на арене, всевозможные гимнастические упражнения. А искусством речи, которое, собственно, является гимнастикой для языка, — им спартанцы почти совсем не занимались. Речь у них была предоставлена сама себе.
Все то, что заключается в речи, образуется посредством остальных движений человеческого тела. Вы можете наблюдать это: если у человека движения замедленные, размеренные, гимнастически упорядоченные, то и говорит он тоже упорядоченно. А именно, если у человека упорядоченная походка, то и с речью в него все в порядке. Это приходит из детского возраста. Если человек получает в старости подагру, то уж ничего не поделаешь: он имел ее еще тогда, когда обучался речи. Это приходит из того времени, когда учатся говорить. Но спартанцы считали наиболее ценным делать как можно больше гимнастических упражнений, они поддерживали эту гимнастику еще и благодаря тому, что натирали тело детей маслом и мазали песком; после этого дети делали гимнастику. Афиняне тоже применяли гимнастику — во всей Греции применяли гимнастику, но значительно меньше — они использовали по отношению к мальчикам старшего возраста гимнастику для языка, искусство речи, риторику. Спартанцы этого не делали.
Все это, однако, имело вполне определенные последствия. Вы знаете, когда эти маленькие спартанские мальчуганы с их промасленными и натертыми песком телами выполняли свои гимнастические упражнения, тогда они должны были развивать очень много тепла — они развивали много, много внутреннего тепла. Когда же афиняне делали гимнастику, то у этих афинян это было нечто из ряда вон выходящее. Если бы тогда был такой день, как сегодня, и мальчишки у спартанцев не захотели бы делать под открытым небом свою гимнастику — это было бы нечто невероятное! Уж тут гимнасты-педагоги привели бы этих мальчишек к порядку! Если же у афинян выдавался такой же, как сегодня, день, такой ветреный, тогда они собрали бы своих мальчишек внутри, в помещении, и занимались бы с ними риторикой. Но когда чудесно сияло Солнце, когда все сверкало, они выводили их на волю. И там на воле афинские мальчуганы должны были выполнять свои гимнастические упражнения. Ведь афиняне рассуждали иначе, чем спартанцы. Спартанцы думали так: все, что мальчики выполняют при движении, должно исходить из их тела; ни шторм, ни град, ни гроза или ветер совершенно не принимались во внимание. Говорили себе так: движения должны исходить от самого человека.