Итак, мы дошли до стадии куколки, кольцеобразно спряденного света; из-за того, что она является спряденным солнечным светом, осуществляется уже нечто иное в отличие от насекомого, бросающегося в пламя; тут оно сгорает в пламени свечи и ничего уже не может сделать. Но если бы насекомое могло с той же быстротой, с какой оно бросается в пламя, наткать вокруг себя по ходу лучей пламени такой же кокон, то внутри из этого огня, из этого пламени возникло бы новое животное. Только из-за сгорания этого не происходит. Интересно то, что благодаря этому можно узнать, чего же, собственно, хочет насекомое, которое кружится ночью по комнате и бросается в огонь: оно хочет размножиться, оно хочет погибнуть для того, чтобы восстать в новом облике. Однако оно обманывает себя, так как оно не может так быстро сделать для себя оболочку. Но гусеница с ее медлительностью может сделать для себя такую оболочку; она подвешивает эту оболочку-кокон, и затем сила Солнца, пойманная в этой оболочке, ставшая пленницей в ней — эта сила может создавать внутри оболочки ту бабочку, которая затем как солнечное творение вылетает наружу и как солнечное творение движется.
Вы видите, господа, здесь мы имеем дело с тем, как совершаются такие вещи в природе. В том, что я сообщаю вам, заключается, во-первых, весьма важная идея: думают, что устремляющееся в огонь насекомое хочет умереть. Нет, оно не хочет умереть, но хочет восстать в новом обличий. Пройдя через пламя, оно хочет преобразиться. И смерть повсюду такова: смерть не является уничтожением существ и, если она происходит правильным образом, она становится для них лишь преображением. Это первое, что мы видим здесь. Второе, что мы видим, — это некая глубинная связь между всем, что имеется в природе. Вы видите, что бабочка сотворена из света; но свет должен был сперва вобрать в себя земную материю и сделаться коконом; в куколке он должен был превратиться в нить. Все, что возникает в качестве существ животного мира, вынашивается из света. Также и человек вынашивается и создается из света посредством тех процессов, которые происходят благодаря оплодотворению женской яйцеклетки; внутри человека свет защищает ее с помощью некой оболочки. Свет поистине является тем, что создает человека в теле матери, тут создаются условия, чтобы человек мог возникнуть из света. И на бабочку следует смотреть так, что она возникла из света, который был предварительно пойман, уловлен.
Разноцветная бабочка порхает вокруг. Вообще, цвета мы обнаруживаем при световых явлениях. В теплых странах все птицы имеют чудесную цветовую окраску, так как Солнце действует там с наибольшей силой. Что создается в этом Солнце, в этом уловляемом свете? Тут создаются краски, тут всегда создаются цвета. Так же обстоит дело и с бабочкой. Окраска у бабочки возникает благодаря тому, что совершает свет в качестве пленника. Бабочку можно понять только тогда, когда представляют ее творением, происходящим из цельного света; он создает и ее разноцветную окраску.
Но Солнце делает это не в одиночку. Дело обстоит так: рассматривая яйцо, мы обнаруживаем внутри слегка подсоленную влагу. Соль — это земное начало, земля; влажность — это вода. Мы можем сказать: яйцо должно развиваться в земле с примесью воды. Гусеница выходит на свет. Гусеница не может развиваться как цельное существо только в земле и воде, то есть в растворенной извести и воде; гусенице помимо влажности, то есть воды, необходим свет; итак, влага и свет. Эти влага и свет, которые нужны гусенице, используются ею уже не только физически, что имело место в яйце; в этой влажности живет то, что называется эфиром, то, что я при описании человека называл эфирным телом. Гусеница получает эфирное тело. И благодаря этому эфирному телу она дышит. Благодаря эфирному телу она вбирает то, что в воздухе проникнуто духом. Яйцо еще носит в целом физический характер, но гусеница уже >ччвет в физически-эфирном. Но для гусеницы жить в физически-эфирном трудно. Гусеница имеет в себе слишком много тяжелой земной материи. У гусеницы дело обстоит так: когда она выходит на свет, то, как показывает наблюдение, она выпрядает из себя световые лучи в виде шелка ее кокона; гусенице хочется перейти в свет, но она не может; слишком велика сила тяжести. Она не может достичь света, под которым она находится. Поэтому она стремится саму себя ввести в свет, она хочет излить себя в свет, она хочет жить дальше в свете. Что же она делает? Она замыкает себя лучами Солнца, отсоединяясь от Земли; она делает вокруг себя кокон. Гусеница, переходя в куколку, совершенно замыкается от земных сил. Теперь внутри куколки, там, где исчезает «червяк», находятся астральные силы, там нет больше земных сил, там нет больше эфирных сил, только астральные, совершенно духовные силы — их имеет куколка в себе, — и эти астральные силы живут в плененном, уловленном свете. Плененный свет всегда имеет в себе духовные силы, астральные силы. Именно эти астральные силы и создают бабочку. И бабочка, поскольку она в целом состоит из этих астральных сил, может теперь кружить, летая в воздухе, чего гусеница не может; бабочка может следовать за светом. Она следует только за светом, она больше неподвластна тяжести. Вследствие этой самоотдачи бабочки тяжесть отключается. Так что можно сказать: бабочка созрела до уровня "Я". "Я" — это то, в чем, как мы видим, кружит бабочка. Мы, люди, имеем наше "я" в нас. Бабочка имеет его вне себя. "Я", в сущности, является светом. Он окрашивает бабочку.
Если вы это обдумаете, вам кое-что станет ясно. Все вы всегда говорите себе "я". Что это означает, когда вы говорите себе "я"? Видите ли, каждый раз, когда вы говорите себе "я", в вашем мозгу вспыхивает маленькое пламя, которое, однако, невозможно увидеть обычными глазами. Это свет. Если я говорю себе "я", я вызываю свет во мне. Тот самый свет, который расцвечивает бабочку красками, я вызываю во мне, если говорю себе "я". Это действительно в высшей степени интересно, находясь на лоне природы, наблюдать, когда кто-то может сказать себе: я говорю себе "я"; если бы я мог излучить это "я" во внешний мир, это был бы свет. Это "я" я удерживаю только благодаря моему телу. Если бы я мог излучать его, то этим светом я мог бы творить настоящих бабочек. "Я" человека обладает силой создавать настоящих бабочек, вообще создавать насекомых и им подобных. Видите ли, люди считают, что все очень просто. Но в древности, когда такие вещи осознавались, люди рассуждали в вышеописанном смысле. В древнем иудаизме было слово: «Яхве», оно означало то же самое, что и слово "я". Это слово, звучавшее в древнееврейском языке как «Яхве», позволялось выговаривать только священнику, поскольку священник был подготовлен к тому, чтобы сказать себе то, что это означало. В тот момент, когда священник выговаривал «Яхве», он видел повсюду образы кружащихся в полете бабочек. И при этом он знал: если он выговорил слово «Яхве» и ничего не увидел, значит, он выговорил его без истинной внутренней сердечности. Но если он видел настоящих бабочек, то это означало, что он пребывал в состоянии истинной внутренней сердечности. Но он не мог передать этого другим людям, они стали бы от этого безумными; потому-то он и должен был подготовлять себя. Тем не менее, это правда.
Да, господа, что же это такое? Представьте, что между этим пультом и местом, где я нахожусь, было бы постелено большое пуховое одеяло. Внутри него был бы тонкий слой пуха, и я со своего места хотел бы попасть туда; я иду туда, сминаю этот пух, но не дохожу до пульта, а должен остановиться посередине, так как не могу приминать этот пух дальше. Я не достигаю пульта, но ощущаю давление от того, на что я опираюсь. Подобно этому вы хотите выговорить "я", хотите произвести, в сущности, настоящую бабочку, поскольку "я" — это свет. Но вы не можете этого сделать. Вместо этого вы ощущаете сопротивление, как и я ощущаю здесь сопротивление, когда иду навстречу. И это сопротивление и является вашими мыслями. Ваши мысли возникают внутри, поскольку вам не удается с помощью света сотворить настоящую бабочку. Это "я" мыслит мысли. Мысли являются, в сущности, лишь образами из мира бабочек.
Видите ли, сегодня происходит то же самое, что произошло бы среди древних евреев, если бы один из них, произнеся «Яхве», увидел бы весь мир бабочек; люди сказали бы о нем: несомненно, это сумасшедший. Он бы и стал таким, если бы не созрел для того, чтобы созерцать духовное. Но и сегодня, если кто-нибудь будет говорить о том, что "я" — это свет, и что этот свет представляет собой то же самое, что, будучи уловленным, может создать бабочку, что в нас, поскольку мы обладаем приспособленным для этого мозгом, он создает вместо бабочек мысли, —люди точно так же скажут о говорящем: он сошел с ума! Но такова истина. Именно здесь есть разница между настоящим безумием и истиной. Так что надо сказать: смотря на пеструю бабочку в воздухе, мы испытываем то же самое воздействие, как если бы мы правильным образом чувствовали себя в себе и говорили бы себе "я". Бабочка не может сказать себе "я", не могут и высшие животные, так как "я" у них действует извне. Если вы смотрите на льва с его желтизной, цвета печеной булки, то это желтизна цвета печеной булки является внешней манифестацией львиного "я". Льва мыслит вся природа в целом, и благодаря этому возникает его окраска. Поскольку наше мышление направлено изнутри вовне, мы не получаем окраску извне, мы получаем цвет кожи изнутри, и его очень трудно имитировать в живописи. Однако наше "я" с помощью нашей крови окрашивает все наше тело в тот замечательный присущий человеку цвет, который в живописи можно имитировать только в том случае, если удастся правильным образом смешать между собой все краски, правильно смешать их. Природа постоянно свершает свое творчество над существом, но творчество ее духовного рода. Видите ли, я уже говорил вам здесь: необходимо, чтобы имел место переход от содержащейся в воздухе влажности к свету. Вот куколка находится в воздухе и свете. В воде и воздухе она находится в качестве гусеницы, здесь же, в воздухе и свете, она в качестве куколки, а затем она все дальше уходит от уловленного, плененного света к астральному началу, которое действует в ней.