Затем вы говорили о первом рое, когда, в сущности, молодой матки еще нет, когда о ней еще нельзя говорить. Ну, а приходилось ли вам наблюдать такой предшествующий остальным рой, когда даже яйца молодой матки еще не было?
Господин Мюллер: За девять дней перед выходом молодой матки.
Доктор Штайнер: Но ведь молодая матка уже была внутри своей ячейки, хотя и как яйцо. На шестнадцатый день она стала взрослой пчелиной маткой. Тогда она выползла. За девять дней до этого она уже была там внутри или как яйцо, или как личинка. Особенностью при этом является то, что яйцо здесь светится сильнее всего. Его свет постепенно ослабевает, и молодая матка светится еще некоторое время. Но сильнее всего светится она, когда представляет собой яйцо или личинку. Так что совершенно ясно, что отлетевший передний рой состоял из наиболее чувствительных пчел, которые отошли. Все объясняет тот факт, что пока там нет молодой матки, ничего не происходит. Ведь что такое молодая матка? Она уже здесь даже тогда, когда это только яйцо.
Если пчелиная матка осталась неоплодотворенной, тогда она не приносит рабочих пчел, но только трутней, и, как сказал господин Мюллер, никуда не годных трутней. Это тоже верно. Нельзя использовать детку неоплодотворенной матки, так называемой «скверной мамочки», так как работниц тут нет. Теперь надо обратить внимание на то, что пчелы совершают свой брачный полет именно под влиянием солнечного света.
Вы снова увидите, какую большую роль играет здесь химизм. Все происходящее здесь оказывает воздействие, связанное с полом пчелы. Сущность пола родственна сущности химизма. Когда пчелиная матка вылетает и поднимается высоко, то очевидно, что воздействие на нее оказывает не сам свет, а влияние света на химические процессы. Здесь вы видите непосредственно, насколько тонко ощущают пчелы химическую активность.
Далее вы говорили, что при работе с ульем человеку необходим свет, и пчелы из-за этого приходят в беспокойство. Подумайте как следует: пчелы посредством света получают химическое воздействие, которое они ощущают с пугающей силой. Если вы, человек, приходите к находящимся без доступа света пчелам, и вдруг он становится ярким, то это действует на пчел так, как на вас действует сильный порыв ветра; так, как если бы вы сидели где-нибудь, и вдруг распахнулось окно и ворвался сильный порыв ветра. Пчелы ощущают свет, но они ощущают не саму его яркость, но как некое потрясение, приводящее их в смятение. Сам я этого не видел, но говорят, что когда пчеловод это делает, когда проникает слишком много света, то пчелы становятся страшно нервными, испытывают внутренне беспокойство, вызванное этим химически активным влиянием света, и начинают как маленькие ласточки метаться то верх, то вниз. Они так и снуют то там, то здесь. И это знак, что они чувствуют внутреннее беспокойство. Вы только хорошенько подумайте: ведь пчелы не стали бы такими нервными, увидев свет. Они стали бы прятаться, забиваться в угол для того, чтобы свет не действовал на них.
Во всех рассматриваемых вопросах надо иметь ясность относительно того, что воздействия такого рода имеют место всюду, но недопустимо сравнивать их с воздействиями, влияющими на людей. Иначе все будет казаться антропоморфным и нельзя будет представить себе чего-то иного, как следующее: раз человек видит, значит, и животное видит. Но априорно утверждать это нельзя. Вам, может быть, приходилось видеть следующую картину; тот, кто наблюдателен, мог это увидеть: представьте себе кухню, где немного жарко от плиты. Кошка, которая охотно сидит на теплой плите, свернувшись калачиком, спит с закрытыми глазами. Но если где-нибудь под шкафом есть мышь, которую кошка никак не может видеть глазами, и эта мышь вылезет наружу, то кошка внезапно, не открывая глаз, спрыгнет вниз, причем можно дать гарантию, что она спрыгнет прямо на мышь, и вы даже не успеете до конца понять, в чем дело, а кошка уже идет с мышкой, держа ее в зубах.
Вы, конечно, не станете утверждать, господа, что кошка увидела мышь, ведь ее глаза были закрыты, она спала. Некоторые говорят так: у кошки очень тонкий слух, и с помощью этого исключительно тонкого слуха она воспринимает мышь. Тем самым утверждают, что кошка лучше всего слышит во время сна. Но это далеко не бесспорное утверждение, ибо зрение и слух являются именно теми чувствами, которые играют большую роль только при бодрствовании, в то время как обоняние, например, играет чрезвычайно значительную роль во сне. При обонянии задействованы химические процессы. И в носу, и во всем мозгу проявляется при этом химическая активность. Кроме того, даже если вы хорошо улавливаете нечто с помощью слуха, сможете ли вы сразу уверенно прыгнуть туда, где это нечто находится? Нет, ни в коем случае. Чувство слуха не позволяет ориентироваться так быстро. Так что не следует полагать, что у кошки тут все дело в слухе. О чем следовало бы говорить по отношению к кошке, так это о ее устрашающе тонком чувстве обоняния, которое у нее связано с ее щетинистыми усиками. Это страшно тонкое чувство обоняния связано с ними потому, что в каждой такой щетинке есть канал, а внутри щетинки (изображается на рисунке) есть вещество, и это вещество претерпевает химические изменения в присутствии мыши. Если мыши нет, то это вещество имеет определенные химические свойства. Если где-то вокруг, может, и довольно далеко, есть мышь, то кошка воспринимает эту мышь благодаря химической реакции, происходящей в усах, расположенных на ее морде. Однажды я говорил вам о людях, которые живут на четвертом этаже и могут заболеть от того, что внизу, в подвале находится какое-нибудь вещество, например, гречневая крупа, так как они воспринимают ее.
Люди могут убедиться, что чувство обоняния действует весьма надежно, на примере служебных собак: их бы без этого просто не могло быть. С помощью глаз им удается достичь очень малого, зато с помощью своего обоняния они достигают очень многого. В животном мире надежность надо приписывать не глазам, а химическим воздействиям, которые сильнее всего вызываются действием ультрафиолетового облучения. Если вы хотите придать служебному псу особый лоск, то будет хорошо, если вы, идя с ним, все время будете протягивать в его сторону ослепительно яркий фонарь, чтобы вы постоянно держали пса в ультрафиолетовых лучах. Тогда служебная собака будет искать увереннее, так как в ее обоняющих волосках — у собак тоже есть обоняющие волоски — химическое воздействие будет проявляться с большей надежностью.
Итак, все, что вы вообще можете узнать о животных, ведет к тому, что, как только вы имеете дело с животным миром, вам следует отстранить гипотезу о каких-либо осознанных чувствах у животного; вам надо перейти на более низкую ступень, то есть к чувству обоняния и вкуса, на ступень так называемых химических чувств.
Идем дальше; вы полагаете, что молодые пчелы не жалят. Это легко объяснить: у молодых пчел просто нет еще органа, который жалит, вся их внутренняя организация еще не окончательно сформировалась. Это появляется лишь в определенном возрасте. В этом нет ничего особенного, и это не противоречит тому, что я говорил.
Господин Мюллер спрашивает об искусственной подкормке. Он берет четыре литра воды, пять килограммов сахара, добавляет тимьян, ромашковый чай и щепотку соли. Как это может действовать?
Доктор Штайнер: Об этом должен быть совсем особый разговор — по той причине, что на тех принципах, которые вы используете инстинктивно, основаны отчасти и наши лекарственные препараты. Не все, но некоторое число наших лекарственных препаратов основано на этом.
Если вы подкармливаете пчел сахаром, то это, конечно, никуда не годится, так как пчелы по природе своей питаются не сахаром, а нектаром и пыльцой, цветочной пыльцой.
Господин Мюллер: Приходится, например, отбирать лесной медосбор и даже опорожнять соты с деткой, так как иначе у пчел начнется диспепсия. Но тогда у пчел останется два-три килограмма, а этого недостаточно.
Доктор Штайнер: Вообще-то, пчелы сахаром не питаются, они обычно питаются медом. Это привычно для них и соответствует их природе. Весьма своеобразно то, что пчелы превращают в своего рода мед любую пищу, полученную ими зимой. Пища существенно видоизменяется после того, как они ее принимают. Так что пчелы способны в зимнее время в процессе пищеварения перерабатывать все, что они внутрь себя принимают, в своего рода мед. И вы можете себе представить, сколько сил отнимает у них эта процедура по сравнению с тем, если бы пчелы подкармливались медом. В последнем случае им не приходится тратить силы на то, чтобы внутри своего организма перерабатывать сахар в мед.
Что это за пчелы, которые перерабатывают в себе сахар в мед, да еще в большом количестве? Это должны быть сильные пчелы, наиболее полезные. Слабых пчел не удастся заставить перерабатывать сахар в мед внутри своего организма. Пользы от них будет мало.
Но, как я говорил недавно, эти вещи становятся более понятны, поскольку вы используете в качестве добавки чай из ромашки: вы тем самым частично высвобождаете пчелу от того, что ей пришлось бы в ином случае выполнить в своем организме. Когда вы смешиваете сахар с чаем из ромашки, то субстанция ромашки начинает выполнять ту функцию, которая в растении приводит к образованию меда. Вещество, содержащееся в ромашковом чае, содержится не только в самой ромашке, но и в любом медоносном растении. Но, конечно, ромашка содержит это вещество в очень высокой степени, и поэтому ее нельзя использовать в качестве медоносного растения. Если вы возьмете растение, то в нем присутствует много так называемого крахмала; этот крахмал имеет постоянную тенденцию к сахарообразованию. Сок ромашки воздействует на находящийся в растении крахмал так, что он управляет в растении процессом перехода от сахарного сиропа к меду. Если же вы даете ромашковый чай в качестве подкормки животному, то вы тем самым поддерживаете процесс медообразования. Вы придаете сахару родство с медом, когда добавляете чай из ромашки.