Смекни!
smekni.com

С. А. Ганнушкиной Оположении жителей Чечни в Российской Федерации (стр. 10 из 26)

Надо отметить, что только незначительная часть дел по сфабрикованным обвинениям попадает в поле зрения правозащитников. Как правило, родственники стараются решить вопрос потихоньку, с помощью знакомств и денег. Вера в правосудие и законные механизмы защиты почти потеряна, и не без основания. Часто мы узнаем о происшествиях такого рода окольными путями и не получаем согласия потерпевших на огласку события, привлечение прессы и участие адвоката, который отказывается нести в суд взятку. Поэтому, когда к нам обращаются отчаявшиеся добиться освобождения родственника заявители, то часто оказывается, что дело зашло так далеко, что все сроки прошли и помочь уже никак не возможно.

Единственной надеждой на оправдание до последнего времени оставалась возможность рассмотрения дела в суде присяжных, где удавалось в ряде случаев разоблачить фальсификацию. Однако 30 декабря 2008 г. вступил в силу Закон, исключивший из рассмотрения судом присяжных преступлений, предусмотренных ст. ст. 205 (террористический акт), 206 ч.ч. 2-4 (захват заложника), 208 ч. 1 (организация незаконного вооруженного формирования), 212 ч.1 (организация массовых беспорядков), 275 (государственная измена), 276 (шпионаж), 278 (насильственный захват власти или насильственное удержание власти), 279 (вооруженный мятеж), 281 (диверсия).

Правозащитное сообщество резко отрицательно оценило такое изменение УПК РФ. Закон нарушает логику права: до этого суд присяжных мог быть избран обвиняемыми в преступлениях, подсудных судам не ниже судов субъектов РФ. Кроме того, фабрикации по обвинениям в причастности к террористическим актам, участию в организации незаконного вооруженного формирования и массовых беспорядков наиболее распространены. Профессиональные судьи не решаются принимать по таким обвинениям оправдательных приговоров.

III. ОБРАЗ ВРАГА В МАССОВОМ СОЗНАНИИ

За прошедшие годы в массовом сознании укоренился образ опасного, жестокого и враждебного России чеченца. Средствам массовой информации уже не требуется формировать этот образ врага. Достаточно актуализировать его, использовав соответствующие формулы и выражения, уже ставшие устойчивыми, и доказательств не требуется. Материал приобретает необходимую эмоциональную окраску, и любой факт можно представить как еще одно подтверждение уже бытующего мифа.

Статья Григория Героева «Новый путь развития Чечни? Сами не доедим, а чеченцам отдадим», появившаяся 13 января 2009 г. на официальном сайте «Агентства политических новостей» (АПН)[16], – типичный пример такого рода. Автор начинает с вполне достойной цитаты из новогоднего обращения Р. Кадырова к жителям Чечни: «Главное – следует переломить те стереотипы, которые насаждались на протяжении ряда лет… Прошу Всевышнего Аллаха, чтобы война и кровопролитие никогда не обрушивались на наши головы, чтобы для мусульман России новые времена стали периодом дальнейшего возрождения духовности, культуры и традиций, ибо люди без духовных корней, остаются без прошлого, а без прошлого нет будущего».

Далее Героев приводит слова чеченского министра культуры, Дикалу Музакаева, который, подводя итоги прошедшего года, выразил уверенность, что Чечня скоро выйдет «на новый качественный уровень – уровень интеллектуального и культурного центра всего Северного Кавказа».

«Наша республика располагала богатейшими музейными фондами, большая часть которых на сегодняшний день безвозвратно утрачена. …Молодежь этого периода была лишена возможности в полной мере унаследовать красивые традиции и обычаи предков… можно восстановить жилье и коммуникации, но восстановить утраченное духовное наследие невероятно сложно», – сказал Музакаев.

Министр говорит о воссоздании пострадавших во время военных действий культурных объектов: новой Чеченской национальной библиотеки, создании департамента по охране памятников материальной культуры, строительстве в Грозном Краеведческого национального музея.

Можно ожидать, что и статья Героева будет посвящена возрождению культуры в Чечне. Но не тут-то было.

Героев переключается на совершенно другую тему. Он заявляет, что дискуссия, «которая сегодня развернулась в Чечне вокруг досрочного освобождения бывшего полковника российской армии, героя России Юрия Буданова никак не соответствует тому, что Чечня “ломает старые стереотипы”». Героев упрекает чеченцев в том, что они недовольны освобождением убийцы молодой чеченки Эльзы Кунгаевой, родители которой рискнули обратиться к правосудию.

Для Героева Буданов все еще герой России, хотя он уже 7 лет назад был лишен этого звания. Героев сетует, что чеченцы «нисколько не задумываются о том, что сами во время последних двух противостояний проявили себя далеко не с лучшей стороны. Это и терроризм, и бандитизм на базе чеченского сепаратизма. Это и торговля наркотиками. Это и похищения людей с целью вымогательства и дальнейшим использованием их в качестве рабов. Это и варварские традиции, замешанные на диких религиозных предпосылках. Садизм, в конце концов».

Оставив в стороне обсуждение дела Буданова, а равно – грамматику и стиль статьи, нельзя не обратить внимания на то, насколько странна сама по себе логика ее построения. На призыв поломать стереотипы автор отвечает тем, что немедленно их воспроизводит.

Казалось бы, какое отношение имеют музеи и библиотеки к Буданову и сепаратизму? Да никакого.

Никакой разумной аргументации в статье нет. Автор тиражирует комплекс ассоциаций: чеченцы – рабовладельцы – наркоторговцы – террористы – варвары – дикари – садисты. Они клевещут на нашего героя (пусть этот герой и убийца!), и поэтому не могут искренне желать возрождения в Чечне культурных ценностей.

Для того чтобы произвести на массового читателя нужное впечатление, Героеву вовсе не требуется доказывать, чем и как вредоносны проекты министерства культуры ЧР и почему плоха идея возрождения «духовности, культуры и традиций». Достаточно актуализировать миф – и в его контексте приемлемым становится финальный вывод статьи: «Поддерживая чеченскую национальную культуру и возрождая их традиции, Россия убивает свои собственные».

Примитивная и более чем слабая статья вызвала взрыв откликов в Интернете. Высказывалась главным образом молодежь. За редким исключением реплики были проникнуты ксенофобией и ненавистью к чеченцам и убежденностью в том, что русский народ унижен и задавлен. При этом Буданову иногда высказывалось сочувствие, но чаще презрение. Наиболее концентрированно типичная позиция выражена в таком комментарии «Чучмечку не жалко, а Буданов – холоп, застрелился бы, что ли. Так позориться, на чушков черножопых стал похож». Редкие реплики принадлежали кавказцам, которые постарались отплатить большинству той же монетой. Несколько разумных комментариев тонут в вязкой массе ненависти. О возрождении культурного наследия никто не вспоминает.

В исследованиях формирования «языка вражды», используемого средствами массовой информации, неоднократно говорилось о таком явлении, как немотивированное упоминание этничности в криминальной хронике. «В Москве задержаны уроженцы Чечни при попытке сбыть поддельный вексель»…[17] «В Чехии задержан чеченский киллер»[18]… «Дело по обвинению 6 чеченцев в организации незаконной миграции через Беларусь направлено в суд»[19] «Чисто чеченская операция» (статья о расследовании заказного убийства)[20]

Как пишет в своем исследовании «Этнические стереотипы и ксенофобия в СМИ» Е.О. Хабенская [21]:

«Журналисты, следуя бытующим в массовом сознании страхам и фобиям, осознанно или невольно этнизируют криминальную ситуацию… Значительная часть этноконфликтогенных публикаций в обозначенных СМИ посвящена событиям на Северном Кавказе и проблемам терроризма и связана с демонизацией образа “чеченца” и “кавказца”. Некорректное использование журналистами ряда религиозных терминов (шахид, моджахед, воин Аллаха и пр.) применительно к бандитам и террористам-смертникам способствует формированию ложных представлений о нормах ислама и, соответственно, негативного образа мусульманина. Наиболее конфликтогенные статьи на тему террора зафиксированы нами в “Аргументах и фактах”, в меньшем количестве – в “Московском комсомольце” и “Московской правде”. Такие публикации в ряде случаев можно рассматривать в контексте уголовного и гражданского законодательства как провоцирующие межэтническую и межконфессиональную вражду (ст. 282 УК РФ)».

Чеченца априорно показывают виновным во множестве смертных грехов, ему с легкостью приписываются поступки, лишенные всякого правдоподобия. Приведем два примера, с которыми мы знакомы во всех деталях.

Напомним уже упоминавшуюся в докладе историю Мовсара Бексултанова.

В 2004 г. Бексултанова арестовали в г. Ачхой-Мартане. Ему было предъявлено обвинение в пособничестве ваххабитам. Под пытками, которые продолжались много часов, он дал признательные показания и был осужден на три года тюремного заключения. Для отбывания наказания он был отправлен в колонию № 2 г. Воронежа.

За два месяца до окончания срока в камеру к Мовсару пришел человек, которого молодой чеченец хорошо помнил: именно он несколько раз допрашивал его в 2004 г. в Ачхой-Мартане (в то время воронежские милиционеры находились в командировке в Чечне). «Этот человек предупредил меня, что, если я не дам информацию о боевиках, то меня встретят у выхода из колонии и посадят снова», – говорит Бексултанов.

16 июня 2008 г., когда Мовсар должен был выйти на свободу, неподалеку от колонии его остановили сотрудники милиции в штатском. Он отдал им справку об освобождении. Милиционеры тут же надели ему наручники, закрыли голову тюремной робой, силой затолкали в машину и отвезли в Центральный РОВД г. Воронежа.