Конечно, данные случаи происходят не столь часто даже в Европе, но то что сексуальные меньшинства обретают всё большее влияние очевидный факт. И дело здесь не только в том, что обычно представители этих меньшинств более активны в отстаивании своих прав. Причины лежат всё в той же плоскости, что и в случае с религиозными конфликтами идентификации. Потеря традиционных ценностных ориентиров, размытие классического института семьи во множество разных ситуативных отношений и чрезмерный плюрализм позволяют таким группам считать себя полностью равноправными с гетеросексуальным большинством. Надо отметить, что автор не является гомофобом или выступает за полный запрет всяких нетрадиционных сексуальных отношений. Сексуальные меньшинства существуют с древнейших времён, но никак не могут расцениваться как нормальные хотя бы просто в биологическом плане. Следуя простому социологическому правилу – девиация становится нормой в случае если её придерживается определённый процент социума, можно сделать вывод, что если однополые браки перестали быть случаем девиантного поведения, то они стали нормой. Но в таком случае это ведёт к вымиранию биологического вида, который выбрал способ сексуальных отношений не предполагающий размножение. Но не будем заостряться на биологии, для нас важен происходящий в результате этого конфликт.
Пессимистический прогноз, говорящий о вымирании европейской нации в связи с обращением в нетрадиционную сексуальную ориентацию большинства населения видится автору не реалистичным. По всей видимости, даже при полном уравнение в правах членов традиционных браков и браков однополых, меньшинства так и останутся меньшинствами. Ожесточённых столкновений между гетеросексуалами и представителями меньшинств также в Европе не происходит. Оказалось, что получив наконец долгожданные права и терпимое к себе отношение сексуальные меньшинства перестали быть той угрозой для общества, которой их представляли. Следуя всем постмодерновым канонам, став обыденной, равной в правах группой они потеряли в масс медийной среде все свои преимущества. Человеку «информационному» нужны новые острые впечатления, а они могут предоставлены лишь в случае каких-то провокационных действий в отношении меньшинств. В отличие от ислама, который большую часть ценностей постмодерна не приемлет, а следовательно не может быть «встроен» в это общество, сексуальные меньшинства в него встраиваются прекрасно. Они не несут того базисного набора ценностей, который есть у мусульман и который прямо противоречит постмодерну, они все его ценности готовы принять и пользоваться ими в обмен на получение статуса нормальных членов общества и отсутствие дискриминаций.
Возвращаясь к проблемам «исламизации» нужно заметить, что идентификация индивида, равнение на референтную группу, необходимость отождествлять себя с кем-то в ситуации постмодерна набирает всё большие масштабы. Кроме социальных лифтов появляются своего рода идентификационные, когда индивид переходит из одной группы в другую в поисках своей принадлежности и ценностных ориентиров. Единые ценности потребления всё ещё удерживают общество от окончательного распада на множество автономных кусочков, но как долго они смогут оставаться привлекательными для столь большого числа людей? Декларируемая свобода выбора на самом деле лишает этот выбор особого смысла, в обществе плюрализма перестаёт быть важным веришь ли ты в Муххамеда, Будду или Иисуса, это превращается в игру, где настойчивое следование каким-то принципам становиться объектом насмешки. Во всей этой имитационной бессмысленности для европейца вдруг возникает «новый» образ, наполненный утерянным смыслом. Образ ислама не подрывают даже фундаменталисты и террористы, они ведь борются с «обществом потребления», бездуховностью и вестернизацией. Утрата моральных ценностей здесь приходится как нельзя кстати, легко оправдать смерти незнакомых людей, вряд ли в чём-то виноватых кроме того, что находились именно в том самолёте, поезде или вагоне метро. Но не стоит считать, что исламизация Европы процесс уже запущенный или более того неизбежный. Недовольство им зреет, и можно предположить, что исламисты дождутся того момента, когда в связи с убылью населения они станут большинством. Турцию не принимают в Евросоюз, хотя по части требований на вступлении она опережает многие из стран принятых в последние годы. Протестный потенциал против «засилья» хиджабов и строящихся мечетей достиг той точки, в которой одна из сторон для мирного исхода конфликта должна уступить. Конечно, запрет это не полноценное решение конфликта, это просто перевод его в новую стадию, которая способствует лишь обострению. Европейская идентичность не может себе позволить строиться ни на чём ином кроме диалога разных культур, их интеграции, особенно в системе образования и трудоустройства. По мнению Пинхаса Голдшмита, главного раввина Москвы, запретительные меры в отношении религий ошибочны по своей сути, так как направлены на устранение не проблемы, а одного из множества её следствий. Высокая религиозность со стороны иммигрантов, возникает как ответ на непривычное им общество, где на их взгляд царит бесконечная вседозволенность и радикальный атеизм. Там где они жили раньше у них никогда не было социальных инструментов, чтобы отстаивать свои права, а Евросоюз предоставляет их в полной мере.[86]
Кризис постмодерна сравним с мировым экономическим кризисом, а частично они, взаимосвязаны так как экономический кризис ударил по темпам роста потребления и экономическому благосостоянию. Острая часть кризиса вроде бы миновала, остаются лишь локальные вспышки, но будущее туманно. Кризис оздоравливает систему, отрезвляет и позволяет несколько с иной точки посмотреть на происходящее. Мы не можем точно утверждать, что постмодерн видоизменится, перейдёт в пост постмодерн или вернётся к ценностям модерна, хотя второе маловероятно ввиду не останавливающихся темпов научного прогресса. Как бы то ни было, мы видим, что постмодерн достаточно жизнеспособен, чтобы попытаться справиться с возникающими в связи с изменениями конфликтами и кризисами и достаточно гибок, позволяя смягчить для индивида радикализм этих изменений. Справившись с крушением морали и обесцениванием традиционных ценностей, постмодерн способен стать наиболее благоприятной формацией для общества информационной и постиндустриальной эпохи.
Заключение.
В данной работе была произведена попытка выявить типы и особенности конфликтов в обществе постмодерна и постиндустриальном мире, на основе теоретической базы различных концепций изучения постмодерна и конфликтной теории Ральфа Дарендорфа.
В первом параграфе первой главы мы рассмотрели классические подходы к изучению постмодерна, основанные на работах французских философов Жана – Франсуа Лиотара, Жиля Дёлеза, Жана Бодрияра и других. Классические теории основанные в первую очередь на философии самого состояния постмодерна представляют большую ценность и интерес оригинальными взглядами на само положение и проблемы постмодерна. Но данные подходы не дают нам всей полноты картины для выделения особенностей конфликта и поэтому более подробно мы останавливаемся на альтернативных социогуманитарных подходах к постмодерну во втором параграфе.
Тут для нас наиболее интересны взгляды М. Кастельса, Р. Инглхарта, З. Баумана и иных исследователей. Большой упор в этих подходах сделан на экономических и политических изменениях связанных с постмодерном, проблемные положения в частности, глобализацию и неконтролируемый рост потребления, а также определённую критику. В данной главе мы выделяем признаки и особенности общества постмодерна, рассматриваем изменяющиеся ценности нового общества. В этом параграфе содержится основная масса теоретического основания работы.
Третий параграф первой главы посвящён современной конфликтологической теории на базе работ Р. Дарендорфа в нём мы выделяем критерии конфликтов и факторы, которые на эти критерии влияют. Рассмотрены как конфликтологический подход, так и функциональный, но теоретической основой данной работы служит именно конфликтологический.
Вторая глава является практической частью работы, здесь мы рассматриваем особенности конфликтов в обществе постмодерна, изменения критериев конфликта и наиболее характерные их виды и примеры.
Первый параграф второй главы посвящён анализу изменения критериев конфликта в обществе постмодерна на основе изменяющихся факторов, которые на эти критерии влияют. Наша гипотеза о падении насильственности и интенсивности конфликтов и их общей унификации находит частичное подтверждение, но данное снижение больше характерно для трудовых и общественных конфликтов, в то время как в обществе постмодерна на первый план выходят конфликты другого рода, которые выделяются во втором параграфе.
Во втором параграфе мы выделяем наиболее типичные варианты конфликтов постиндустриального мира, который здесь рассматривается более широко, чем общество постмодерна, так как «новые» конфликты возникают по всему миру, и обусловлено это именно распространением постмодерна. Выделив наиболее характерные конфликты – конфликт индивида и общества потребления, конфликт сетевой и иерархической структуры, а также конфликт идентификации, во втором параграфе мы более подробно рассматриваем первые три из них. В частности, конфликт «сети» и иерархии рассмотрен на трёх примерах, среди которых, «восстание» антиглобалистов в Сиэтле 1998 года, мексиканские сапатисты и образ их лидера – субкоманданте Маркоса, и война между Израилем и террористической группировкой Хезболла базирующейся на южных территориях Ливана.