4.9. Гендер – не единственный признак, по которому в образовательной структуре российского населения отмечается сильная дифференциация. Не менее значительная вариация наблюдается, например, для разных возрастных когорт. Как видно из Таблицы 17, с возрастом доля лиц со средним профессиональным образованием постепенно снижается, тогда как доля лиц с высшим образованием – возрастает. Правда, в случае высшего образования для двух крайних возрастных групп – самой младшей (20-29 лет) и самой старшей (60-64 года) – эта закономерность нарушается. С одной стороны, в когорте 20-29 лет показатели охвата высшим образованием оказываются ниже, чем в следующих за ней когортах 30-39 и 40-49 лет. Объясняется это тем, что многие ее представители еще не вышли из студенческого возраста, так что вузовские дипломы будут получены ими позднее. С другой стороны, в когорте 60-64 показатели охвата высшим образованием оказываются выше, чем в предшествующих ей когортах 40-49 и 50-59 лет. Объясняется этот парадоксальный результат неодинаковой вероятностью дожития до пожилого возраста у лиц с разными уровнями образования. У тех, кто имеет высшее образование, она, как известно, заметно выше, и это приводит к тому, что с определенного момента доля обладателей вузовских дипломов начинает идти не вниз, а вверх по мере увеличения возраста.
4.10. Образовательная структура населения сильно варьирует также в зависимости от типа поселения. Как видно из Рис. 8, среди городских жителей доля обладателей высшего образования в два, а обладателей среднего профессионального образования – в полтора раза выше, чем среди сельских. Напротив, основная масса малообразованного населения (с неполным средним образованием и ниже) концентрируется на селе. Так, если среди сельских жителей дальше неполной средней школы не пошел каждый четвертый, то среди городских лишь каждый десятый.
4.11. Достаточно неожиданно, но по насыщенности работниками с высокой формальной подготовкой частный сектор явно, причем очень сильно, проигрывает государственному (Рис. 9). Так, на частных предприятиях высшее образование есть у 23% работников, а на государственных у 33%. Аналогичный, хотя и менее резкий разрыв наблюдается по доле работников со средним профессиональным образованием: 22% против 27% соответственно. Можно указать на две главных причины столь значительной межсекторальной асимметрии. Во-первых, это внутренняя неоднородность частного сектора, в состав которого входит множество небольших предприятий, занимающихся простейшими видами экономической деятельности и потому предъявляющих активный спрос на малообученную рабочую силу. Во-вторых, это принадлежность к государственному сектору таких отраслей как управление, образование и наука с высокой концентрацией работников, имеющих вузовские дипломы.
4.12. Распределение работников с различными уровнями образования по профессиям дает представление о том, на каких рабочих местах чаще всего используется накопленный ими человеческий капитал. Таблица 18 наглядно демонстрирует, как по мере спуска по ступеням образовательной лестницы происходит постепенный сдвиг от наиболее квалифицированных к наименее квалифицированным специальностям. Как и можно было бы ожидать, обладатели вузовских дипломов концентрируются в двух первых профессионально-квалификационных группах. Подавляющее их большинство принадлежат к категориям либо руководителей (11%), либо специалистов высшего уровня квалификации (48%). Выпускники ссузов чаще всего становятся специалистами среднего уровня квалификации (28%); немало среди них также специалистов высшего уровня квалификации (13%) и работников сферы обслуживания (13%). Большинство работников с начальным профессиональным образованием трудятся в качестве квалифицированных, полуквалифицированных и, что несколько неожиданно, также неквалифицированных рабочих. Примерно в тех же профессиях концентрируется и занятость работников с законченным и незаконченным средним образованием. Чрезвычайно специфичен профессиональный профиль низшей образовательной группы (с начальным образованием), в которой почти две трети занятых трудятся в качестве неквалифицированных рабочих. Даже доступ к профессиям полуквалифицированных рабочих оказывается для них серьезно ограничен.
4.13. Вместе с тем данные, представленные в Таблице 18, позволяют предположить, что у значительной части российских работников полученное образование является явно избыточным по отношению к той квалификации, которая реально необходима для работы по избранным ими профессиям. По самым минимальным оценкам, к работникам, чей человеческий капитал недоиспользуется, можно отнести около 40% обладателей высшего, около 50% обладателей среднего и около 20% обладателей начального профессионального образования (в Таблице 18 соответствующие подгруппы выделены курсивом). Это свидетельствует либо о крайне низком качестве имеющегося у них человеческого капитала, либо о нерациональном его использовании, когда работники с высокой формальной подготовкой оказываются вынуждены заниматься малоквалифицированными видами труда. (Более подробно проблема использования человеческого капитала обсуждается ниже, в Разделе 9.)
4.14. Оценки, характеризующие образовательную структуру занятости по различным видам экономической деятельности, представлены в Таблице 19. Из них следует, что к числу наиболее интеллектуалоемких отраслей российской экономики можно отнести финансы, государственное управление, образование и науку, где высшее образование имеют от половины до почти двух третей всех работников. Противоположный полюс представлен сельским хозяйством и ЖКХ, где высшее образование есть лишь у примерно 10% занятых. Среди отраслей промышленности работники с высшим образованием более всего востребованы в ВПК (42%) и нефтегазовом комплексе (35%), тогда как менее всего – в легкой и пищевой промышленности (15%). Максимальной долей работников со средним профессиональным образованием располагают здравоохранение и машиностроение, с начальным профессиональным –строительство, легкая и пищевая промышленность, с полным средним – сельское хозяйство и ЖКХ, с неполным средним и начальным – сельское хозяйство.
4.15. Анализ показателей охвата населения образованием разного уровня подтверждает, что по формальным признакам Россия действительно является одной из самых высокообразованных стран в мире (Таблица 20). Так, в 2002 г. среди россиян в возрасте 25-64 лет 89% имели образование выше незаконченного среднего – лучший показатель среди всех стран, охватываемых регулярной статисткой ОЭСР. (Для сравнения: для Бразилии аналогичный показатель составляет лишь 30%.) Еще более поразительно, что в стране с таким сравнительно невысоким уровнем душевого ВВП как Россия примерно половина населения имеют третичное образование (высшее и среднее профессиональное). Так, в 2002 г. обладателями третичного образования в возрасте 25-64 года являлись почти 45,5% респондентов РМЭЗ. По данным Общероссийской переписи населения 2002 г., их было еще больше – 56,9%. (Расхождение с официальными данными связано с тем, что в выборке РМЭЗ несколько недопредставлены обладатели среднего профессионального образования, в то время как сверхпредставлены обладатели полного среднего и начального профессионального образования – подробнее об этом см. Методологический комментарий). Но какими бы оценками мы ни оперировали – официальными или обследований РМЭЗ, вывод о том, что по доле лиц с третичным образованием Россия входит в группу мировых лидеров, все равно остается в силе. Показатели по России оказываются существенно выше, чем у следующей за ней Канады, и в несколько раз выше, чем у других постсоциалистических стран, где охват третичным образованием не достигает даже отметки 15%.
4.16. Еще благоприятнее выглядит образовательная структура занятого населения: и по доле работников с образованием выше незаконченного среднего (93-94%), и по доле работников с третичным образованием (64% по официальным данным, 59% по данным РМЭЗ) Россия удерживает первое место в мире. Так, занятых с третичным образованием насчитывается в ней (в относительном выражении) в полтора-два раза больше, чем в Великобритании, Германии или Франции. Для страны с не слишком хорошо работающей экономикой, лишь недавно вышедшей из глубокой и затяжной трансформационной рецессии подобное достижение нельзя не признать поразительным.
4.19. В значительной мере это неожиданное «первенство» России обеспечивается сверхвысокой пропорцией лиц, имеющих третичное образование типа B (ссузы в российской терминологии)[1]. Однако и по доле лиц с третичным образованием типа A (вузы в российской терминологии) Россия входит в десятку мировых лидеров. Так, в 2002 г. в выборке стран, по которым имеется регулярная статистика ОЭСР, с результатом 21% она делила девятое-десятое место с Японией. На Рис. 10 и 11 отчетливо видно, что и в данном отношении Россия точно так же оказывается «аутлайером»: стран со столь парадоксальным сочетанием показателей душевого ВВП и охвата третичным образованием мировая практика больше не знает.
4.20. Россияне охотно инвестируют в образование. Однако в последние десятилетия образовательная динамика стала приобретать все более автономный характер, слабо увязанный с реструктуризацией экономики. "Погоня" за дипломами все более высокого уровня превратилась в безостановочный, самоподдерживающийся процесс. Оборотной стороной высокого престижа образования становится неуклонное повышение доли лиц с высшим образованием, создающее предпосылки к «переинвестированию» в образование и дефициту низкоквалифицированного персонала, покрываемого притоком мигрантов из-за рубежа.
5.1. Общепринятым показателем, измеряющим величину специфического человеческого капитала, является продолжительность "специального стажа", т.е. количество времени, отработанное работником на одном и том же месте. Чем дольше человек остается на какой-либо фирме, тем больший объем знаний и умений, имеющих ценность именно для нее, он приобретает. Но чем больше таких знаний и умений он приобретает, тем сильнее становится заинтересованность фирмы в том, чтобы он продолжал работать на ней и дальше. Инвестиции в специфический человеческий капитал могут осуществляться по двум основным каналам – либо в форме производственной подготовки (on-the-job-training), либо в форме накопления опыта непосредственно по ходу трудовой деятельности работников (learning-by-doing).