Смекни!
smekni.com

Для широкого круга заинтересованных читателей (стр. 24 из 140)

А вопрос о том, насколько человеку удается подавлять свои страсти, зависит не только от внутренних факторов, но и от соответствующей жизненной ситуации; когда си­туация меняется, вытесненные желания осознаются и обеспечивают себе реализацию. Это относится, например, к людям с садо-мазохистским характером. Всем знаком этот тип личности, который раболепно подчиняется свое­му шефу, зато терроризирует жену и детей. Другой слу­чай изменения характера встречается, когда меняется об­щая социальная ситуация. Так, садистская личность, которая может при желании вести себя как тихий и даже милый человек, в тоталитарном обществе (где террор и

садизм получают не осуждение, а одобрение) может пре­вратиться в настоящего дьявола. Другой может подав­лять в себе все явные формы садистского поведения, но его характер все равно проявится в мелочах: в позах, мимике, жестах, внешне безобидных словах.

Даже самые честные порывы могут служить вытесне­нию черт характера. Так, человека, который живет в со­ответствии с христианскими ценностями, в обществе, как правило, считают дураком или "невротиком", хотя учение Иисуса Христа составляет часть нашего нравственного со­знания. Поэтому многие прибегают к рационализации и мотивируют свою любовь к ближнему эгоистическим ин­тересом.

Эти рассуждения показывают, что черты характера с. точки зрения силы мотивации лишь до некоторой степени обусловлены субъективным интересом. Они показывают далее, что человеческое поведение в первую очередь мо­тивируется характером, но субъективный интерес в раз­личных условиях вносит свои модификации и корректи­вы. Огромной заслугой Фрейда является то, что он не только обнаружил характерологические черты, лежащие в основе поведения, но открыл пути и средства их изуче­ния: например, при помощи толкования сновидений и сво­бодных ассоциаций*, на материале изучения ошибок речи и письма и т. д.

В этом состоит главное различие между бихевиоризмом и психоаналитической характерологией. Воспитание (услов­ных рефлексов) осуществляется путем апелляции к субъек­тивному интересу, к страху перед болью, к естественным дотребностям в пище и питье, к безопасности и призна­нию и т. д.

У животных этот субъективный интерес проявляется так сильно, что в оптимальных условиях повторения сиг­налов, сопровождающихся вознаграждением или наказа­нием, интерес в самосохранении оказывается самым силь­ным и превосходит все другие влечения, включая сексу­альность и агрессивность. Конечно, и человек ведет себя соответственно своему субъективному интересу, но не все­гда и не неизбежно. Часто он действует и по велению своих страстей (высоких или низменных), а нередко готов (и вполне способен) поставить на карту свой интерес, иму-щество, свободу и даже жизнь во имя любви, во имя прав­ды и сохранения своей чести; но так же точно он может пожертвовать всем из ненависти, алчности, садизма и де­структивности. И вот эта разница является главной при­чиной того, что человеческое поведение не поддается объяс­нению, если его рассматривать как следствие исключи­тельно только обучения и воспитания.

Выводы

Среди открытий конца XIX в. эпохальным событием ста­ло то, что Фрейд обнаружил ключ к пониманию целой системы сил, определяющих структуру личности, а также то, что некоторые из этих сил противоречат друг другу-Открытия бессознательных процессов, а также динами­ческой структуры личности позволили Фрейду высветить радикально новые, глубинные корни человеческого пове­дения. Правда, они вызвали определенную тревогу, ибо с этого момента стало невозможно прикрываться добрыми намерениями; они были опасными, ибо общество было до самого основания потрясено тем, что каждый мог узнать о себе и других все, что угодно.

По мере того как психоанализ добивался успеха и при­знания, он постепенно отказывался от своего радикально­го ядра и делал ставку на то, что было общеприемлемым. Аналитики сохранили лишь одну часть фрейдовского бес­сознательного — сексуальность. Общество потребления распрощалось со многими викторианскими табу (и не толь­ко под влиянием психоанализа, но и по многим другим причинам). Никто больше не "падал в обморок", обнару­жив в себе склонность к самоубийству, "боязнь кастра­ции" или "зависть к пенису". Но открыть такие вытес­ненные свойства личности, как нарциссизм, садизм, жажда неограниченной власти, отчуждение, раболепство, индиф­ферентность, бессознательный отказ от своей личной це­лостности и т. д., обнаружить все это в себе, в политиче­ских лидерах, в общественной системе — означало подло­жить под это общество мощный "социальный динамит". Сам Фрейд, живя в эпоху, когда все человеческие страда­ния объяснялись только инстинктами, никогда не выра­жал недовольства обществом, он занимался безличной ка-

тегорией "Оно"*. Но времена меняются, и то, что тогда было революционным, сегодня кажется совершенно нор­мальным. И теория влечений из гипотезы превратилась в ядро и смирительную рубашку ортодоксального психоана­лиза. Таким образом, фрейдовский интерес к проблеме человеческих страданий и страстей не получил дальней­шего развития.

По этой причине я считаю, что наименование психо­анализа теорией влечений, которое с формальной точки зрения является корректным, не отражает самой сути дела. Психоанализ представляет собой главным образом теорию неосознанных импульсов, направленных на сопротивле­ние или искажение реальности в соответствии с субъек­тивными потребностями и ожиданиями ("перенос" = суб­лимация); психоанализ — это учение о характере и о кон­фликтах между характерологическими страстями, органич­но присущими данной личности, и необходимостью само­ограничения. Именно в этом ревизованном значении и при­меняет психоанализ автор данной работы. Я использую психоаналитический метод для исследования проблемы человеческой агрессивности и деструктивности (оставляя в стороне ядро фрейдовского открытия).

Тем временем все большее число психоаналитиков от­казывается от фрейдовской теории либидо, хотя, как пра­вило, они не способны заменить ее такой же точной и стройной теоретической конструкцией, поскольку 'влече­ния", которые они изучают, не имеют достаточно глубо­ких корней ни в физиологии, ни в социальных условиях, ни в общественном сознании. Часто психоаналитики весь­ма поверхностно употребляют категории, которые мало чем отличаются от стереотипов, принятых в американ­ской антропологии. (Ну хотя бы встречающаяся у Карен Хорни категория "потребность в конкуренции".) Правда, некоторые психоаналитики (в основном под влиянием Адольфа Майера), отказавшись от фрейдовской теории либидо, создали новую теорию, которая, по-моему, явля­ется более продуктивной и многообещающей. Они изуча­ли сначала только шизофреников* и на этом материале достигли глубокого понимания бессознательных процес­сов в человеческих отношениях. Поскольку они больше не испытывают неудобств и не замыкаются в узкие рамкитеории либидо (с ее обязательным набором действующих лиц: Я, Оно и Сверх-Я)*, они свободно описывают все, что происходит в отношениях между двумя людьми, кото­рые оказываются в роли партнеров. К выдающимся пред­ставителям этой школы относятся, наряду с Адольфом Майером, Гарри Стэк Салдиван, Фрида Фромм-Райхман и Теодор Лидц. Блистательно удается анализ Р. Д. Лейин-гу, потому что он не только глубоко исследует личные и субъективные факторы, но и выявляет и непредвзято опи­сывает картину нашей социальной жизни (абстрагируясь от некритических оценок нашего общества как психиче­ски здорового). Представителями творческого психоана­лиза являются также Винникот, Фэрбрэйн, Балинт и Гая-трип — люди, которые превратили этот метод из способа лечения либидозных фрустраций в "теорию и практику возрождения человеческой личности и восстановления ее подлинного «Я»". Они делают то, чего избегают некото­рые так называемые "экзистенциалисты" (например, Л. Бинсвангер), заменяющие точные клинические данные абстрактно-философскими рассуждениями о межличност­ных отношениях.

Часть вторая

Открытия, опровергающие инстинктивистов

V. НЕЙРОФИЗИОЛОГИЯ

Здесь будет показано, как точные научные данные нейро­физиологии, психологии животных, палеонтологии и ан­тропологии опровергают гипотезу о том, что в человеке от рождения заложен спонтанный саморазвивающийся ин­стинкт агрессивности.

Отношения между психологией и нейрофизиологией

Прежде чем начать обсуждение нейрофизиологических дан­ных, необходимо сказать несколько слов о взаимоотноше­ниях между психологией — наукой о душе и нейрофизио­логией — наукой о нервной системе.

Каждая наука имеет свой предмет и свои методы, и направление исследований часто определяется возможнос­тью применения этих методов для анализа конкретных данных. Трудно ожидать, что нейрофизиолог пойдет тем путем, который является наиболее приемлемым с точки зрения психолога, и наоборот. И все же можно ожидать, что обе науки сотрудничают в тесном контакте и поддер­живают друг друга. Но сотрудничество возможно только в том случае, если обе стороны располагают хотя бы мини­мумом необходимых знаний, позволяющих им понять язык другой науки и правильно оценить факты. Если бы уче­ные из разных областей знания работали в тесном кон­такте друг с другом, они бы увидели, что данные, добытые в лабораториях, могли бы принести гораздо больше пользы, если бы были доступны также и представителям смежных областей и увязаны в одну систему. Сказанное относится и к проблеме оборонительной агрессивности.