Смекни!
smekni.com

Для широкого круга заинтересованных читателей (стр. 61 из 140)

Возбуждение и стимулирование

Русский нейрофизиолог Иван Сеченов впервые в своем труде "Рефлексы головного мозга" доказал, что нервная система обладает потребностью в действии, т. е. должна иметь определенный минимум возбуждения. Ту же точку зрения разделяет и Р. Б. Ливингстон:

Нервная система является источником активности и ин­теграции. Мозг не только реагирует на внешние раздражите­ли; он сам спонтанно активен... Активность мозговой клет­ки начинается в эмбриональной жизни и, вероятно, вносит свой вклад в организационное развитие. Развитие мозга наи­более быстро происходит перед рождением и несколько меся­цев спустя. После периода бурного роста скорость развития существенно снижается, однако и у взрослых оно не останав­ливается; нет такого предела, после которого развитие пре­кращалось бы и после которого способность к реорганизации исчезла бы вследствие болезни или ранения.

Далее он пишет:

Мозг расходует примерно столько же кислорода, сколько и активная мышца. Но активная мышца может переносить столь высокий расход кислорода сравнительно недолго, в то время как нервная система в течение всей жизни имеет такой высокий расход кислорода, и в период бодрствования, и во время сна — от рождения и вплоть до самой смерти.

Нервные клетки мозга всегда обладали биологической и электрической активностью. Особый феномен, который помогает распознать потребность мозга в постоянном воз­буждении, — это феномен сновидений. Доказано, что мы проводим значительную часть нашего сна (около 25%) всновидениях. Причем индивидуальные различия состоят не в том, видит ли человек сны или нет, а в том, помнит ли он их после пробуждения. Установлено также, что люди с нарушением этой сферы нередко оказываются не вполне нормальными. Возникает вопрос: почему мозг, который составляет только 2% веса тела, является орга­ном (наряду с сердцем и легкими), сохраняющим свою активность во время сна, хотя другие органы и части тела в это время находятся в состоянии покоя; или, если выразиться языком нейрофизиологов, почему мозг расхо­дует 20% всего потребляемого объема кислорода и днем, и ночью. Кажется, что это указывает на то, что нейроны "должны" находиться в состоянии повышенной активно­сти по сравнению с клетками в других частях тела. Гово­ря о причинах этого явления, уместно допустить, что обес­печение мозга достаточной мерой кислорода имеет для жизни столь важное значение, что мозг получает совер­шенно особый рацион для активности и возбуждения.

Потребность маленького ребенка в стимулировании до­казана многими исследователями. Р. Шпитц указал на пато­логические последствия недостаточной стимуляции малень­ких детей. Харлоу и другие показали, что обезьяны страда­ют тяжелыми психическими нарушениями, если их в ран­нем возрасте отрывают от материнского тела[179]. Д. Е. Шехтер также рассматривал эту проблему, считая, что соци­альная стимуляция является важной предпосылкой раз­вития ребенка. Он приходит к выводу, что "без адекват­ной социальной стимуляции (как, например, у слепых и госпитализированных детей) развиваются отклонения в эмоциональной и социальной сфере: в речи, в абстракт­ном мышлении и самоконтроле"[180].

Экспериментальные исследования также показали, что существует потребность в стимуляции и возбуждении. Э. Таубер и Ф. Коффлер (1966) доказали у новорожденных оптокинетическую нистагматическую реакцию* на движе­ние. Вольф и Уайт (1965) наблюдали, что новорожден­ные дети в первые дни жизни реагируют на перемещение предметов движением глаз. Фантц (1958) обратил внима­ние, что взгляд малыша в первые две недели его жизни дольше задерживается на более сложных визуальных объектах, чем на более простых. Шехтер добавляет к это­му: "Разумеется, мы не можем знать, каковы зрительные восприятия новорожденного, но все же можем сделать осто­рожный вывод, что новорожденный «предпочитает» слож­ные раздражители простым". Исследования в Универси­тете Макгилла показали, что изоляция от внешних раз­дражителей, как правило, ведет к нарушениям восприя­тия, даже при условии удовлетворения всех физиологиче­ских потребностей испытуемых и довольно высокой опла­те их труда. Так, в этом случае исключение внешних воз­действий привело испытуемых в такое беспокойство, ко­торое граничило с полной утратой равновесия, — несколь­ко человек уже через несколько часов вынуждены были отказаться от эксперимента, несмотря на связанные с этим финансовые потери.

Наблюдения повседневной жизни показывают, что че­ловеческий организм (так же точно, как животный) нуж­дается не только в некотором минимальном отдыхе, но и в некотором (хоть минимальном) количестве волнения (воз­буждения). Мы видим, что человек жадно ищет возбуж­дения и непосредственно реагирует на него. Перечисление стимулов и раздражителей не имеет смысла, этот список практически бесконечен.

Отдельные индивиды (и целые культуры) отличаются друг от друга только с точки зрения основных способов и приемов стимулирования возбуждения (волнения). Ката­строфа, убийство, пожар, война и секс — вот одни источ­ники волнений, но, с другой стороны, такими источника­ми являются любовь и творческий труд. Греческая траге­дия наверняка была для зрителей не менее мощным ис­точником эмоций, чем садистские представления в рим­ском Колизее (хоть и каждый на свой лад). Различие это очень важно, хотя до сих пор ему не уделялось достаточ­ного внимания. И я считаю, что стоит немного остано­виться на этом вопросе, пусть и придется для этого сде­лать некоторое отступление.

В литературе по психологии и нейрофизиологии поня­тие "стимул" означает почти исключительно то, что я здесь называю словами "простой стимул". Когда человеку грозит опасность, он реагирует прямо и непосредственно, почти рефлекторно, — ибо эта реакция происходит на основе его нейрофизиологической организации. То же са­мое относится и к другим естественным потребностям (го­лод, жажда и в какой-то мере — секс). В этом случае человек реагирует (reagiert), но не воодушевляется (agiert), т. е. не проявляет активности, выходящей за рамки "ми­нимальной нормы" (которая нужна, чтобы убежать, на­пасть или прийти в состояние сексуального возбуждения). Можно даже в этом случае сказать, что при таком типе реакции реагирует не сам человек, а его мозг или весь его физиологический механизм, который выполняет эту фун­кцию за него.

Однако часто остается без внимания тот факт, что су­ществуют еще и другие способы возбуждения, другие сти­мулы, которые вдохновляют человека, заставляют его тре­петать. Таким источником воодушевления (вдохновения, восторга) может стать, например, ландшафт, музыка, про­читанный роман или встреча с любимым человеком, новая идея или удачные стихи. Любой из этих объектов вызыва­ет у человека не простые, а сложные эмоции; они требуют такой реакции, которую можно назвать "сопереживани­ем". В этом случае от нас ожидается такое поведение, ко­торое демонстрирует активный интерес к "своему объек­ту", стремление открывать в нем все новые грани (при этом он уже перестает быть просто объектом), а происхо­дит это по мере того, как мы все более пристально и вни­мательно всматриваемся в него. И мы сами перестаем быть пассивным объектом, на который воздействует раздражи­тель (стимул) и который "пляшет под чужую дудку". Вме­сто этого мы сами проявляем свои способности и свое от­ношение к миру. Мы проявляем творческую активность.

Таким образом, простой стимул вызывает к жизни влечение, т. е. здесь можно сказать "меня влечет", а вдохнов­ляющий стимул мобилизует стремление, т. е. такую ре­акцию, в ходе которой человек активно устремляется к определенной цели.

Различение двух категорий стимулов (раздражителей) и двух типов реакций имеет очень важные последствия. Стимулы первой категории — "простые" — в случае повторения сверх меры перестают действовать. (Это связано с нейрофизиологическим принципом экономии: мозг про­сто перестает реагировать на сигналы возбуждения, ибо в случае слишком частых повторений они больше не вос­принимаются как важные.) Для того чтобы стимул дей­ствовал долго, необходимо введение какого-либо элемента новизны: т.е. надо что-то менять в раздражителе (содер­жание, форму или интенсивность воздействия).

Активирующие (вдохновляющие) стимулы действуют совсем по-другому. Они никогда не остаются теми же са­мыми, они постоянно изменяются уже хотя бы потому, что вызывают творческую реакцию, — и потому всегда воспринимаются, как "в первый день творения". Тот, кого стимулируют ("стимулируемый"), сам одухотворяет свой стимул и видит его каждый раз в новом свете, ибо откры­вает в нем все новые и новые грани. Между стимулом и "стимулируемым" возникает отношение взаимодействия, здесь нет механического одностороннего воздействия по типу: