Смекни!
smekni.com

Для широкого круга заинтересованных читателей (стр. 75 из 140)

В этом случае в поведении Сталина проявляется одна из черт его характера — желание показать людям, что у него над ними была власть. Достаточно было одного его слова, чтобы человек был убит или подвергнут пыткам, спасен или награжден. Он, как Бог, был властен над жиз­нью и смертью и, как сама природа, мог разрушить или заставить расти, доставить боль или исцелить. Жизнь и смерть зависели от его каприза. Этим, быть может, объяс­няется то, что некоторым людям он сохранил жизнь: на­пример, Литвинову (после краха его миролюбивой поли­тики на Западе). То же самое относится к Илье Эренбургу, который был воплощением ненавистных Сталину черт личности... и к Пастернаку, который, как и Эренбург, был "уклонистом". Медведев это объясняет тем, что Ста­лину в отдельных случаях было необходимо сохранить жизнь кое-кому из старых большевиков, чтобы под­держивать иллюзию, что он продолжает дело Ленина. Но в отношении Эренбурга, конечно, совсем другой случай. Я думаю, что главным мотивом для Сталина было на­слаждение своей неограниченной властью: "Хочу — каз­ню, хочу — помилую".

Сущность садизма

Я привел эти примеры старшинского садизма, потому что они превосходно подходят для вступления к центральной теме: сущность садизма. До сих пор мы описывали раз­личные виды садистского поведения в сексуальной, физи­ческой и духовной сфере. Все эти различные формы садиз­ма не являются друг от друга независимыми. Проблема заключается в том, чтобы найти общий элемент, "сущ­ность" садизма. Ортодоксальный психоанализ утверждал, что общим для всех этих форм якобы является сексуаль­ный аспект. Во второй период своей жизни Фрейд внес поправки в свою теорию, утверждая, что садизм — это смесь Эроса и Танатоса*, имеющая экстравертную* на­правленность, в то время как мазохизм — смесь Эроса и Танатоса интравертной* направленности.

В противоположность этому я считаю, что сердцевину садизма, которая присуща всем его проявлениям, состав­ляет страсть, или жажда власти, абсолютной и неогра­ниченной власти над живым существом, будь то живот­ное, ребенок, мужчина или женщина. Заставить кого-либо испытать боль или унижение, когда этот кто-то не имеет возможности защищаться, — это проявление абсолютно­го господства (одно из проявлений, хотя и не единствен­ное). Тот, кто владеет каким-либо живым существом, пре­вращает его в свою вещь, свое имущество, а сам стано­вится его господином, повелителем, его Богом. Иногда власть над слабым может быть направлена на пользу сла­бому существу, и в этом случае можно говорить о "бла­гом" садизме, например в случаях, когда кто-то держит рядом слабоумного "для его же собственного блага" и, действительно, во многих отношениях поддерживает его (рабство — особый случай). Но обычно садизм — это зло­качественное образование. Абсолютное обладание живым человеком не дает ему нормально развиваться, делает из него калеку, инвалида, душит его личность. Такое гос­подство может проявляться в многообразных формах и степенях.

Пьеса Альбера Камю "Калигула" дает пример крайнего типа садистского поведения, которое равнозначно стрем­лению к всемогуществу. Мы видим, как Калигулу, кото­рый в результате обстоятельств приобрел неограниченную власть, жажда власти захватывает все сильнее и сильнее. Он спит с женами сенаторов и наслаждается унижением их мужей, которые вынуждены делать вид, что они его обожают. Некоторых из них он убивает, а оставшиеся в живых вынуждены и дальше смеяться и шутить. Но даже этой власти ему недостаточно. Он недоволен. Он требует абсолютной власти, он хочет невозможного. Камю вкла­дывает в его уста слова: "Я хочу луну".

Очень просто было бы сказать, что Калигула безумен, но его безумие — это форма жизни. Это пример возможно­го решения экзистенциальной проблемы: Калигула служит иллюзии всевластия, которое переступает через гра­ницы человеческого существования. В процессе завоева­ния абсолютной власти Калигула теряет всякий контакт с людьми. Выталкивая других, он сам становится изгоем. Он должен сойти с ума, ибо его попытка достичь всевлас­тия провалилась, а без власти он — ничтожество, изоли­рованный индивид, жалкий немощный одиночка.

Конечно, Калигула — это исключительный случай. Не­многие люди в реальной жизни получают шанс приобрести такую власть, когда все вокруг начинают верить, что эта власть безгранична. И все-таки в истории вплоть до наших дней такие случаи были. Они заканчиваются, как правило, тем, что при удачной судьбе такие люди выбиваются в вое­начальники или становятся крупными государственными деятелями, но те, кого покидает удача, обычно объявля­ются либо преступниками, либо сумасшедшими.

Такое выдающееся решение проблемы человеческого су­ществования недоступно среднему человеку. Однако в боль­шинстве общественных систем — включая нашу — пред­ставители даже самых низших ступеней социальной лест­ницы имеют возможность властвовать над более слабым. У каждого в распоряжении есть дети, жены, собаки; все­гда есть беззащитные существа: заключенные, бедные оби­татели больниц (особенно душевнобольные), школьники и мелкие чиновники. В какой мере руководство всех пере­численных учреждений способно проконтролировать и огра­ничить властные функции чиновников, зависит от кон­кретной социальной системы. Если этот контроль недо­статочно эффективен, то всегда остается возможность для злоупотреблений властью и для проявлений садизма по отношению к слабым. А кроме того, существуют ведь еще и религиозные и этнические меньшинства, которые всегда могут стать объектом садистских издевательств со сторо­ны любого представителя большинства народа (государ­ственной религии и т. д.).

Садизм — один из возможных ответов на вопрос, как стать человеком (если нет других способов самореализа­ции). Ощущение абсолютной власти над другим существом, чувство своего всемогущества по отношению к этому су­ществу создает иллюзию преодоления любых экзистен­циальных преград (пограничных ситуаций), особенно если в реальной жизни у человека нет радости и творчества. По своей сущности садизм не имеет практической цели: он является не "тривиальным", а "смиренным". Он есть превращение немощи в иллюзию всемогущества. То есть это — религия духовных уродов.

Однако не надо думать, что любая ситуация, в которой индивид или группа облечены неограниченной властью над другими людьми, обязательно дает проявление садизма. По-видимому, большинство родителей, тюремных сторожей, учителей и чиновников — все-таки не садисты. По самым различным причинам даже при благоприятных для садиз­ма внешних условиях сама структура личности многих людей препятствует развитию садизма. Человека с жизнеутверж­дающим характером не легко совратить властью. Однако было бы опасным упрощением, если бы мы всех людей разделили только на две группы: садистские дьяволы и несадистские святые. Все дело в интенсивности садист­ских наклонностей в структуре характера каждого индиви­да. Есть много людей, в характере которых можно найти садистские элементы, но которые в результате сильных жиз­неутверждающих тенденций остаются уравновешенными; таких людей нельзя причислять к садистскому типу. Не­редко внутренний конфликт между обеими ориентациями приводит к особенно острому неприятию садизма, к форми­рованию "аллергической" установки против любых видов унижения и насилия. (Однако остаточные элементы садист­ских наклонностей могут просматриваться в незначитель­ных, маргинальных формах поведения, которые настолько незначительны, что не бросаются в глаза.) Существуют и другие типы садистского характера. Например, люди, у ко­торых садистские наклонности так или иначе уравновеши­ваются противоположными влечениями; они, быть может, и получают определенное удовольствие от власти над сла­бым существом, но при этом они не станут принимать уча­стия в настоящей пытке, а если окажутся в такой ситуа­ции, то она не доставит им радости (за исключением, быть может, ситуации массового психоза). Это можно доказать на примере гитлеровского режима и массовых акций унич­тожения. Так, истребление евреев, поляков и русских про­водилось руками только небольшой элитарной группы СС, а от населения все эти акции содержались в строгой тайне. Гиммлер и другие исполнители этой ужасной "кампании" постоянно подчеркивали в своих речах, что убийства долж­ны производиться "гуманным" способом, без садистских эксцессов, чтобы избежать ожесточения людей против СС. В некоторых случаях отдавался приказ, что русских и поляков, которые уже были обречены, нужно сначала под­вергнуть стандартному допросу: это давало палачам ощу­щение "законности" совершаемого преступления. Как ни абсурдно выглядит вся эта лицемерная игра, но она свиде­тельствует о том, что нацистские лидеры считали, что широкомасштабные садистские акции вызвали бы осужде­ние большинства даже лояльно настроенных сторонников рейха. Хотя с 1945 г. было обнаружено много материалов, до сих пор не было систематического изучения того, в ка­кой мере рядовые немцы были вовлечены в садистские ак­ции своих фюреров.