Смекни!
smekni.com

Для широкого круга заинтересованных читателей (стр. 87 из 140)

Сон 5. "Я сделал великое открытие, я изобрел механи­ческий суперразрушитель. Эта машина за один час может уничтожить все живые существа в Северной Америке, а в следующий час — смести с лица земли все живое. Это достигается всего лишь нажатием потайной кнопки, о ко­торой никто, кроме меня, не знает. И только мне известна формула химического вещества, с помощью которого можно защитить себя от разрушения. (Следующая сцена.) Я на­жал на кнопку; я больше не вижу никакой жизни вокруг, я здесь один, я безмерно счастлив".

Этот сон — выражение деструктивности в чистом виде; ее носителем является крайне нарциссическая личность, не имеющая никакой привязанности к другим людям и ни в ком не нуждающаяся. Этот человек видел свой сон мно­гократно вместе с другими некрофильскими видениями. То был тяжелый случай душевной болезни.

Сон 6. "Я приглашен на молодежную вечеринку. Все танцуют. Однако происходит что-то непонятное: темп танца замедляется и создается такое впечатление, что скоро все остановятся, не в силах двинуться с места. В этот момент в комнату входит пара великанов — огромная женщина и гигант-мужчина. У них в руках две огромные коробки. Они подходят к первой паре танцующих. Гигант достает нож и вонзает его в спину юноше. Странно, но тому, ви­димо, совсем не больно, крови тоже не видно. Великан вынимает какой-то предмет (я не знаю, как назвать, что-то вроде крошечного ящичка) и вставляет его в отверстие на спине юноши. Затем он вставляет еще в этот ящичек что-то похожее на ключик и делает такое движение, слов­но он заводит часы. В то время как великан занимался юношей, его партнерша проделала все то же самое с де­вушкой. Когда они закончили свое дело, молодая пара возобновила свой танец, причем с большим подъемом и в хорошем темпе.

Остальные девять пар были подвергнуты той же самой операции, а когда великаны удалились, вечеринка про­должалась с большим подъемом, а все собравшиеся были в отличном настроении".

Если мы переведем это сновидение с языка символики, то многое становится ясно. У видевшего сон в жизни по­явилось ощущение недостатка энергии, угасания, но орга­низм можно подзарядить или биомеханизм заменить ка­ким-нибудь аппаратом. Людей можно заводить наподобие часов, и они тогда поведут себя весьма "оживленно", в то время как на самом деле уже они превращены в автоматы. Этот сон приснился молодому человеку 19 лет от роду. Он изучает машиностроение, и его интересует только тех­ника. Если бы приведенный нами сон был единственным, то можно было бы считать, что в нем нашли выражение его технические наклонности. Однако у него были и дру­гие сны с элементами некрофилии, а потому и данный сон является не просто отражением его профессиональных ин­тересов, но в гораздо большей мере выражением его некро­фильской направленности.

Сон 7. Это сон крупного ученого, представляющий осо­бый интерес как иллюстрация некрофильского характера современной техники в целом.

"Я приближаюсь к входу в пещеру и уже могу разгля­деть здесь кое-что весьма впечатляющее: две человекопо­добные свиньи толкают маленькую старую вагонетку (та­кую, какими пользуются в шахтах); они катят ее по рель­сам, ведущим в глубь пещеры. В вагонетке сидят нормальные человеческие существа, которые похожи на мерт­вых, но я знаю, что они только спят.

Следующий сон — как будто продолжение первого, но я в этом не уверен. Начало такое же: я снова подхожу к входу в пещеру и вхожу в нее, солнце и небо остались за моей спиной. Я иду в глубь пещеры и вдруг вижу очень яркое свечение; я подхожу ближе и с удивлением обнару­живаю, что это светится "модерновый" город: кругом так много света, и я знаю, что все это искусственное освеще­ние — электрическое. Весь город — из стали и стекла — настоящий город будущего. Я иду дальше и вдруг пони­маю, что мне еще не встретилось ни одного живого суще­ства: ни человека, ни зверя. Я стою перед огромной ма­шиной. Она напоминает гигантский суперсовременный электротрансформатор, он подключен к чему-то многочис­ленными проводами типа кабелей высокого напряжения. Они напоминают черные гибкие шланги, и мне кажется, что по ним течет кровь. Эта догадка очень будоражит мое воображение, я нащупываю в кармане предмет, похожий на перочинный ножик, подаренный мне отцом, когда мне было 12 лет. Я подхожу к машине, втыкаю ножичек в один из черных кабелей — и в этот миг на меня выпрыс­кивается что-то жидкое. Я вижу, что это кровь, и тут я просыпаюсь в холодном поту".

После того как пациент рассказал свой сон, он доба­вил: "Я не знаю точно, что должны означать машина и кровь, но кровь здесь тождественна электричеству, ибо и то и другое дает энергию. Я не знаю, откуда мои сообра­жения, возможно, это связано с тем, что машина высасы­вает кровь из людей".

Этот сон, как и сон Шпеера, принадлежит скорее всего не некрофилу, а биофилу, который сознает некрофиль­скую сущность современного мира. Пещера здесь является символом смерти, например могилы. Пещера — это шах­та, а люди, работающие в ней, это свиньи или мертвецы. ("Открытие", что они только спят, — это коррекция из сферы рационализации сознания, которые иногда вторга­ются в фантастический мир сна.) Что это означает? Речь идет о каком-то месте, где находятся никуда не годные люди, почти мертвецы. Сцена первого акта этой "пьесы" имеет отношение к ранней фазе развития индустриализма. Второй акт происходит в эпоху развитого кибернети­ческого общества будущего. Прекрасный модерновый го­род мертв, в нем нет ни людей, ни зверей. Мощные техни­ческие приспособления высасывают из людей кровь и пе­рерабатывают ее в электричество. Когда спящий проткнул электрический кабель (чтобы, может быть, разрушить тех­нику), его обрызгивает фонтан крови — так, словно он совершил убийство.

Во сне он видит совершенно мертвый город, полностью автоматизированное общество — это видение такой яснос­ти и такого художественного ощущения, какие встреча­ются на полотнах художников-сюрреалистов. Наяву, од­нако, он мало что знает из того, что он точно "знал" во сне, где он был избавлен от шума и бессмыслицы нашего повседневного бытия.

"Непреднамеренные" некрофильские действия

Сновидения — это одна из ярких форм выражения некро­фильских устремлений, но отнюдь не единственная. Не­крофильские тенденции могут иногда проявляться в нена­меренных, "незначительных" действиях (в "психопатоло­гии повседневности"), которые Фрейд интерпретирует как вытесненные влечения. Я приведу здесь пример одного из сложнейших политических деятелей XX в. — Уинстона Черчилля. Речь идет вот о чем. В период первой мировой войны Черчилль и фельдмаршал Алан Ф. Брук — шеф Генерального штаба — сидели за обедом. Дело было в Северной Африке, день был очень жаркий, и было много мух. Черчилль убивал их направо и налево, то же самое, вероятно, делали и все остальные. Но затем он сделал нечто неожиданное (сэр Алан сообщает, что был шокиро­ван этим поступком). К концу обеда Черчилль собрал всех убитых мух и "выстроил" их в один ряд на скатерти, по­сматривая на дело рук своих как аристократический охот­ник, перед которым слуги, желая его порадовать, выкла­дывают подстреленную дичь[241].

Если поведение Черчилля кто-либо захочет объяснить как "привычку", то остается вопрос, что означает столь странная привычка? Если кому-то кажется, что здесь на­шли выражение некрофильские наклонности (а такие чер­ты у него явно были), то это вовсе не обязательно свиде­тельствует, что у Черчилля был некрофильский характер (он был слишком сложной личностью, чтобы для ее об­суждения и описания хватило двух страниц).

Я упомянул об этом факте потому, что личность Чер­чилля хорошо известна, а сам факт безусловно достове­рен. Такой маргинальный тип поведения наблюдается у многих. Например, нередко мы встречаем людей, которые имеют привычку ломать и рвать на мелкие кусочки то, что под руку попадается: цветы, карандаши и т. д. Другие могут нанести себе травму, а потом еще и разбередить рану. Еще более ярко эта тенденция проявляется, когда человек срывает свой гнев на каком-либо прекрасном тво­рении рук человеческих — это может быть здание, ме­бель, посуда, статуэтка или другое произведение искусст­ва. Самые крайние выражения такого вандализма случа­ются в музеях, когда человек вонзает нож в холст или в самого себя перед лицом соответствующей картины.

Некрофильским можно назвать поведение лиц, кото­рые чувствуют влечение к скелетам (ими часто бывают медики — врачи и студенты). Обычно это объясняют про­фессиональным интересом. Но это не всегда так. Чтобы доказать это, достаточно привести один случай из психо­аналитической практики. Студент-медик, у которого в спальне стоял скелет, через некоторое время, немного сму­щаясь, рассказал своему врачу, что он этот скелет доволь­но часто кладет к себе в постель, обнимает и целует. У этого юноши аналитик обнаружил и другие некрофиль­ские симптомы.

С другой стороны, некрофильский характер может про­являться в убежденности, что единственный путь разре­шения проблем и конфликтов — это насилие. Здесь воп­рос заключается в том, можно ли при определенных об­стоятельствах прибегнуть к применению силы. Для не­крофила характерно убеждение, что насилие — это "спо­собность превратить человека в труп" (используя терми­нологию Симоны Вейль) и что оно — первый и последний (т. е. единственный) путь, на котором гордиев узел про­блем оказывается разрубленным, а терпеливое развязывание новых узлов ни к чему не приводит. Такие люди реаги­руют на проблемы жизни в основном деструктивно и ни­когда не пытаются помочь другим людям найти конструк­тивный способ их решения. Их поведение напоминает ре­акцию королевы из "Алисы в стране чудес", которая по любому поводу распоряжалась: "Отсечь им головы!" Тот, у кого подобный импульс является главным, как правило, просто не в состоянии увидеть другие возможности, кото­рые позволят избежать разрушения. Такие люди не ви­дят, насколько беспомощным и малоубедительным явля­ется насилие перед лицом времени. Классический пример такой позиции мы находим в библейской истории о том, как царь Соломон решил спор двух женщин, заявлявших о своем материнстве в отношении одного и того же ребен­ка. Когда царь Соломон предложил женщинам разорвать ребенка пополам, то настоящая мать предпочла уступить ребенка другой женщине, чем доставить ему боль; а жен­щина, которая только выдавала себя за мать, согласилась его "поделить". Ее решение типично для некрофила, одер­жимого жаждой обладания.