Судить о реальной доле посредников трудно. Формально по договорам ряда шахт 1992-93 гг. при цене 1 тонны угля в 46 долл. Посреднические фирмы получали 2 долл.(4,3%), при закупке для шахт товаров ширпотреба в ряде договоров того времени встречается упоминание комиссионных в 3%. Однако источники реальных доходов лежали скорее всего не в этих открытых цифрах, а в манипулировании ценами, что давало теневой, не учитываемый в бухгалтерской отчетности доход.
Юрий Лобес, став генеральным директором объединения “Воркутауголь”, на встрече с профсоюзным активом в ноябре 1994 г. вскользь признал это: “Есть большое отвлечение средств на оплату малым предприятиям, коммерсантам. Надо ставить заслон, останавливать руководителей. Есть надуманные объемы работ, услуг, которые пока лучше оставить и выплачивать зарплату коллективам”.
По мере приближения себестоимости воркутинского угля к цене мирового рынка прибыльность торговли углем неуклонно падала, а соответственно снижалась и привлекательность этого бизнеса для фирм-посредников. Однако, несмотря на то, что во второй половине 1990-х годов себестоимость уже вплотную приблизилась к мировой цене, фирмы-посредники не исчезли.
Так, во время забастовки на шахте “Воргашорская” в 1997 г. профком НПРУП стремился внедрить новую систему контроля на предприятии: одной из целей которого было “избавиться от многочисленных фирм-паразитов, присосавшихся к шахте” (Кошелев 10.05.97). А в протоколе совещания у первого заместителя председателя правительства Российской Федерации А.Чубайса 4 июня 1997 г. констатировалось: что в Воркуте “допускаются многочисленные факты перепродажи угля через посредников в ущерб непосредственным производителям” (Чубайс 11.06.97).
Теневые силовые структуры
Эта тема для России вообще, а для Воркуты особенно, является одним из ключей к пониманию стоящих проблем. Однако она не относится к разряду тех, информация о которых лежит на поверхности. Как верно отметила журналистка Людмила Прошак, “есть в Воркуте тема, которую окружает заговор молчания. Все, чего можно добиться, - только один стереотипный ответ: “Воркутянину об этом говорить не следует...”... Молчаливость воркутинцев можно понять: пули свистели и в самом городе, и настигали свои живые мишени в Москве” (Прошак 16.10.97). Репортаж по стилистике смахивает на начало очерка о жизни Сицилии.
Во время моих многочисленных интервью в Воркуте меня также удивляло, что шахтеры и их лидеры, безбоязненно говорившие всю правду-матку о генеральном директоре, директоре шахте и правительстве России, вдруг как-то сразу переходили на витиеватый язык советской эпохи, когда речь заходила о теневых структурах, оказывающих огромное влияние на работу угольной промышленности города, да и жизнь города в целом.
Возникновение неформальной власти
Кризис государства и расширение хозяйственной самостоятельности предприятий, особенно имевших доступ к внешнеэкономической деятельности, создали уникально благоприятную почву для формирования параллельных местных силовых структур. С одной стороны, предприятия, имевшие доступ к внешнему рынку или занятые торговлей в условиях тотального дефицита, получали огромные доходы. С другой стороны, неорганизованное отступление государства из хозяйственной сферы делало эти доходы неконтролируемыми никем, кроме руководителей этих предприятий. В-третьих, деморализованные антикоммунизмом и деполитизацией органы охраны правопорядка оказались не в состоянии защищать предприятия, а часто просто не желали этого делать, рассматривая их руководителей, особенно в сфере кооперативного и частного бизнеса, как обычных жуликов, расхитителей. В этих условиях руководители государственных, частных и кооперативных предприятий оказались одиноки перед лицом организованных неформальных групп, опиравшихся на силу кулаков и не только. Обычно эти группы называются преступными. Если они таковые, то почему почти все на свободе? Если нет доказательств их преступной деятельности, то, исходя из тезиса о презумпции невиновности, их точнее можно называть неформальными или теневыми силовыми структурами, ибо не пойман - не вор.
Теневые силовые структуры стали быстро брать под контроль предприятия, вышедшие из-под государственного контроля. Это происходило в разных формах. Порою фирмы, контролировавшиеся такими структурами, навязывали сбыт угля, бартерных товаров через свои каналы. Полученные доходы служили экономической основой для их дальнейшего усиления, вербовки новых боевиков. Таким образом, государственное дерегулирование означало освобождение сферы деятельности для новых силовых структур. По мере роста объемов доходов предприятий и организаций, оказавшихся в благоприятной рыночной ситуации, росли и стимулы для неформальных силовых структур. В их ряды вливалось все новое и новое и все более боеспособное пополнение, привлеченное большими и легкими деньгами. Работа охранника или боевика стала гораздо более престижной в глазах многих молодых людей, чем работа на шахте. Новые силовые структуры стали напрямую брать на себя функции государства: во-первых, они предлагали предприятиям навязчивый сервис по охране, по взыманию долгов (как и в случае с государством от этого сервиса отказаться нельзя, не вступая в открытый конфликт), во-вторых, как и государство, они стали брать за свой сервис налоги. Поэтому теневые силовые структуры, вовлеченные в организованный рэкет, нельзя рассматривать в одном ряду с обычной преступностью, в том числе и организованной. Параллели между бандой, грабящей банки и магазины, и организованной и вооруженной группой, охраняющей эти банки и магазины и взымающей с них дань (налоги), а порою и направляющей их деятельность, возможны лишь с точки зрения уголовного кодекса: в обоих случаях происходит его нарушение. По существу же отношения, возникающие в этих случаях, весьма различны: в первом случае имеет место открытый грабеж, во втором - участие в систематическом присвоении части доходов в форме оплаты услуг, в том числе и навязанных. Таким образом, неформальные силовые структуры представляют собой чаще всего параллельные органы государственной власти. Их появление и усиление означает возникновение в стране на местном уровне двоевластия.
Несмотря на обилие банков, кредиты оказались недоступными многим предпринимателям, прежде всего тем, кто не имел значительного имущества. Принимать в залог квартиры оказалось неэффективно, поскольку процесс выселения неплательщика из его жилья очень трудно увязать с существующим законодательством. И тут на помощь предпринимателям пришли теневые структуры, которые могли себе позволить давать деньги под любой материальный залог вплоть до залога жизни. Это не могло не показаться привлекательным для части предпринимателей. Возврат денег обеспечивался самыми жесткими методами без всякой оглядки на закон.
На первом этапе пошел процесс сращивания фирм и теневых силовых структур. Сила кулаков и оружия служила мощным аргументом в коммерческих сделках и спорах. Именно она стояла за внешне необъяснимыми особенностями многих легально безупречных, но экономически сомнительных сделок. Силовые структуры включились и в решение одной из ключевых проблем бизнеса 1990-х годов: неплатежей. Внушительного вида “качки” предоставляли убедительные аргументы в пользу необходимости возврата долгов.
Теневые силовые структуры, тесно переплетенные с легальным и нелегальным бизнесом, взялись и за регулирование рынка методами неэкономического давления.
С.Иванов, член малого Совета Воркуты привел такой пример:
"Одному из руководителей города я как-то говорю: ликероводочному заводу как основному поставщику в бюджет города нужно увеличить производство водки. Тот мне ответил: "Да, мы будем увеличивать ее производство, но продавать на территории города не станем, иначе мафия сожжет наш завод." Вот и встает вопрос, зачем платить милиции по 9 рублей (намек на решение Совета о дополнительных ассигнованиях на "нужды милиции"), проще платить их мафии, ведь "отстегивают" же все коммерческие предприятия регулярно в конце месяца дань и поэтому защищены, а строптивые горят. Наверное, и здание горсовета до сих пор не сгорело потому, что "не строптивое"!"(Заполярье.12.03.1993).
По мере развития процесса переселения воркутинцев из Воркуты группы их теневых силовых структур стали также переселяться в другие города. Это привело к тому, что эти структуры стали постепенно распространять свое влияние на новые территории, вступать в деловые связи с аналогичными структурами в других городах России.
Однако параллельная власть отличается от первой - государственной - отсутствием централизации. В этом отношении она напоминает эпоху феодальной раздробленности. И в этом ее как сила, так и слабость: раздробленность дает гибкость, но в то же время ведет к постоянным внутренним конфликтам (“разборкам”), ослабляющим способность контролировать “свою” территорию.
Борьба за передел рынка
Убийство В.Давыдова
Очень быстро на угольном рынке Воркуты стало тесно и даже очень тесно. Об этом свидетельствовал факт убийства одного из руководителей посреднической фирмы.