Его по другим причинам хотел изменить председатель НПШВ - ведь такой устав дает возможность продлить контракт с директором. А значит - не выгоден."
23 декабря 1992г. на шахте "Воргашорская" состоялась встреча забастовочного комитета с прокурором Республики Коми Г.Т.Рукавишниковым и прокурором Воркуты Г.Э.Тильманом, в ходе которой выяснилось, что представленная работниками регистрационной службы выписка из протокола конференции от 22.06.1992г., на основании которой был зарегистрирован устав шахты, была подделана должностными лицами, в частности, председателем РННПУ А.Смирновым, а юрист шахты А.Чернов подтвердил, что готовил выписку из устава по просьбе "сверху". Протокол заседания СТК, где обсуждался и принимался контракт обнаружить не удалось. (Заполярье. 1992. 30 дек.).
От стихийной забастовки к организованной борьбе
Перманентный конфликт И.Гуридова с директором шахты при выходе вопроса о приватизации в практическую плоскость стал быстро нарастать. На “Воргашорской” имелось большое количество острых спорных вопросов, затрагивавших непосредственные интересы многих рабочих. Поэтому особого труда втянуть в конфликт вокруг кресла директора и стоящий за этим вопросом конфликт по поводу формы приватизации значительную часть шахтеров было несложно. В конце концов конфликт руководства НПШВ и директора шахты вылился в одну из самых долгих и упорных забастовок на этой крупнейшей шахте города.
Исходные причины забастовки носили сугубо материальный характер. Более того, забастовка была вызвана теми факторами, которые с небольшими нюансами могли быть обнаружены и на любой другой шахте. Но в этой банальности первоначального толчка лежала опасность его повторения уже на всех шахтах России.
Возмущение рабочих было вызвано тремя наслоившимися друг на друга причинами: (1) произошла очередная задержка выдачи зарплаты (в отношении шахтеров проводилась хитрая политика дополнения эпизодического существенного роста зарплаты систематическими и длительными задержками ее выплаты, что в условиях очень высокого уровня инфляции означало существенный разрыв между номинально начисляемой и реально получаемой суммами); (2) очередное повышение зарплаты не было проведено, хотя администрация и подготовила соответствующие документы (об этом стало известно лишь после начала забастовки); (3) неспособность руководства "Воргашорской" найти общий язык со своими рабочими, неумение гибко реагировать на их настроение, нейтрализуя конфликты. Один из членов этого профсоюза в интервью так объяснил причины стачки: "Да, зарплата низкая, но это было не главной причиной. Главное - в хамском отношении руководства шахты к рабочим. На наш взгляд, забастовку руководство шахты спровоцировало с целью раздавить рабочее движение, наш профсоюз, сорвать приватизацию. Возмутил произвол директора..."
Забастовка началась стихийно, снизу. Ее инициаторами выступили два участка. Их представители нашли понимание в НПШВ - Независимом профсоюзе шахты "Воргашорская", в котором в то время из 4,5 тыс. работников шахты состояли 2 тыс. и у части членов СТК (7 человек из совета СТК одновременно входили в НПШВ). Иван Гуридов, лидер и организатор НПШВ, возвратившись из отпуска, взял руководство забастовкой в свои руки. Стихийная локальная забастовка превратилась в крупномасштабный и длительный конфликт.
В нее были вовлечены более широкие группы рабочих подземных участков. Забастовка приобрела организованный характер. Кроме того, И.Гуридов придал ей более глубокий и оригинальный характер, поставив в центр требований снятие директора шахты. Это лишало ее перспективы остаться тривиальным краткосрочным трудовым конфликтом.
Лидеры и масса: анатомия митинга
Цели лидеров и массы рабочих совпадали лишь частично: рабочих волновали проблемы повседневной жизни, а лидеры уже осознали их связь с политикой разного уровня и в конце концов политические цели локального масштаба стали для них доминирующими. Искусство руководства НВШВ состояло в том, чтобы оба подхода связать в один пакет.
Наличие двух пластов в понимании сложившейся на шахте ситуации можно проследить, анализируя магнитофонную запись митинга шахтеров “Воргашорской”, состоявшегося 10 декабря 1992 г. в конференц-зале шахты.
Зачитывается список требований к администрации, сформулированных в ходе стихийной забастовки:
1) Своевременная выплата заработной платы.
2) Ежемесячная индексация заработной платы.
3) Недоверие директору шахты по следующим причинам:
(а) Систематическое невыполнение пунктов коллективного договора;
(в) Воспрепятствование деятельности профсоюза на шахте;
(г) Злоупотребление служебным положением...
Главные требования касаются повседневных нужд: своевременная выдача зарплаты и ее индексация в случае задержки. Однако на уровне уже здравого смысла возникает вопрос: “А кто виноват?” Ответ лежит на поверхности: конечно, директор как ближайший и самый большой доступный начальник: он не выполняет колдоговор, где зафиксировано условие своевременной выдачи зарплаты. А тут еще руководство НВШВ выдвинуло обвинения по поводу злоупотреблений с бартером (тоже близкая душе тема). Так стихийный гнев рабочих сомкнулся с осознанной и просчитанной стратегией руководства НВШВ: убрать директора Ермакова и взять в свои руки инициативу по проведению приватизации.
В заявлении стачкома в Совет трудового коллектива абстрактному требованию “убрать директора” придается юридически грамотная форма:
“Для консолидации разрешения конфликта на шахте и последующей совместной работы предлагаем собрать СТК с повесткой дня:
1. Об изменении решения СТК от ...(не слышно) 1992 г. о заключении контракта с Ермаковым...”
Это решение является юридическим обоснованием решения московских органов о заключении контракта с Ермаковым, поэтому без пересмотра решения СТК нельзя пересмотреть и решение центра.
Связи директора с коммерческими структурами, организованными на шахте, на которые указывало руководство НПШВ, - хороший аргумент, позволяющий связать злость шахтеров, сидящих без зарплаты, с целью устранения директора.
Но тут из зала раздался вопрос:
- Иван Иванович, а вот говорят, что вы тоже в коммерции работаете. Почему же вы не спрашиваете с себя, что вот вы работаете? А шахтер тоже хочет заработать в коммерции...
- Кто мешает вести собрание - за дверь! - кричит ведущий.
Естественная, хотя и опасно прямолинейная реакция против попыток нарушить режиссерский замысел.
Через некоторое время слово берет шахтер Данилкин, но неожиданно начинает говорить также в противоречие как с настроениями бастующих, так и режиссерским замыслом лидеров.
Данилкин:
- (Начала не слышно из-за шума) ... Нужно искать другой путь борьбы.
В ответ шум в зале:
- Провокатор! Предложи, пожалуйста, предложи какой!
Но Данилкин продолжает:
- Мужики-шахтеры! Не подрывайте свой авторитет. Народ наш нас не понимает уже. Другие предприятия останавливаются из-за отсутствия сырья, топлива, и т.п. А наша шахта, остановленная, используется для ухудшения обстановки в стране. Хотим мы того или нет, но наши забастовки бьют по реформам, по народному президенту Борису Ельцину, которого мы сами выбирали. Как в стране, так и на шахте скопилось много проблем. Так давайте их решать, не останавливая лавочку. Для этого у нас есть множество общественных организаций, с широкими полномочиями. Это и совет трудового коллектива, и два профкома, и совет ветеранов, НТО, общество инвалидов ... Что нам еще не хватает? Чтобы толково вести наши дела Правительство ваучеры нам раздает. Хочешь - приватизируй, хочешь - предлагай свою форму хозяйствования. Только работай и работай. А мы привыкли... И когда нам кажется, что в кормушке мало, мы кидаемся... Короче, мужики, предлагаю закончить забастовку, давайте спокойно работать...
Шум в зале заглушает слова.
- Я обращаюсь за поддержкой...
Его снова заглушает шум.
Выступает кто-то с идеологией стихийного протеста, отражающей его логику понимания ситуации:
- Товарищи, это дело с самого начала шло не стихийно. Мы шли
к этому осознанно. Я сегодня специально прошелся по нашим вор-гашорским магазинам... Хлеб с сегодняшнего дня - начиная с 41 до 46 рублей. Подорожала электроэнергия. Все дорожает с каждым днем без нашего на то согласия. Кругом цены отпущены, а наша цена, наш труд не отпущен. Как нас держали в узде, так и держат... Кто смотрит съезд, знает - им наплевать, они решают третьестепенные вопросы, но не вопросы по нашему благосостоянию. Если у нас записано - 25 процентов ежеквартальная индексация цен, это должно быть неукоснительно. Это самый первый пример. А уже директора мы можем выбирать любого. Тот, кто будет стоять за наши права - тот и будет директор. Кто не будет стоять за наши права ...
Стихийно в ходе митинга всплывает тема отпусков, уводящая дискуссию в новом направлении. Один из ораторов говорит:
- На последнем собрании СТК 3 декабря я задал вопрос насчет отпусков. Он (наверное, директор - В.И.) сказал, что будет идти в отпуск каждый месяц, как 4 года назад, определенное количество людей. Когда я спросил, кстати, в колдоговоре у нас записано, что отпуска у нас определяют советы трудовых коллективов, а администрация только подписывает, без всяких заморочек. Он сказал, что это не выгодно предприятию. Но что такое предприятие? Это эти трубы, эти железки? Вот за это мы должны отдавать свой летний отпуск этим железкам, ходить летом и смотреть? Они хотят, чтобы планомерно, целый год, изо дня в день, была одна и та же добыча, независимо от того, хорошо там под землей, плохо, есть там солнышко или нет, хочет кто-нибудь или не хочет. Они просто не хотят нас жалеть. Вот в чем дело. Они не хотят, чтобы летом чуть поменьше добыча была, зимой - побольше, для того, чтобы это все продать и купить, доставить материалы, нужно просто шевелиться... Но у директора на каждый вопрос только такой ответ: “Это не выгодно для предприятия”. Кто такое предприятие - я не понимаю!