Власть и уголь: шахтерское движение воркуты москва 1998 (стр. 36 из 60)

Осознание угрозы

Осознание угрозы потери рабочего места в результате реструктуризации угольной промышленности приходила к воркутинцам медленно. В начале 1990-х гг. слово «безработица» казалось предельно экзотическим, трудно вообразимым, поэтому редко кто примерял его непосредственно к себе. Ну, а примерявшие его не боялись, так как в большинстве не имели опыта жизни в этом статусе. Лишь к середине 1990-х гг., когда закрытие предприятий, сокращение рабочих мест стало реальностью жизни в Воркуте, все больше и больше людей стали примерять эту перспективу уже на себя.

Рис.: Самооценки перспектив потери работы в 1995 г.

N=400

(Алашеев и др. 1995).

При этом наименее уверенно чувствовали себя именно шахтеры: 46% из них ответили, что могут потерять работу в течение года. Примерно так же оценивали свои шансы работники объединения “Воркутауголь”, не занятые непосредственно на шахтах. Гораздо более оптимистично были настроены работники бюджетной сферы: лишь 20% из них считали, что могут потерять работу в течение ближайшего года

Однако на вопрос “Коснется ли Вас и Вашей семьи закрытие шахт, находящихся в городе?” - ответили “да” не только подавляющее большинство шахтеров и работников объединения “Воркутауголь”, но и значительное большинство бюджетников, а также остального работающего населения Воркуты. Только около четверти всех участников опроса считали, что закрытие шахт, находящихся в городе, не коснется его самого или его семьи. Особенно это характерно для шахтерских поселков, расположенных вокруг города, где шахты являются основным и почти единственным местом приложения рабочих рук. Если из городских жителей Воркуты, участвовавших в опросе, 44% считали, что закрытие шахт их коснется, то среди жителей поселков этот показатель составил около 80%. (Алашеев и др.).

Чемоданное настроение

Воркутинец - это человек, который постоянно держит наготове чемодан для отъезда теплые края. Однако традиционно проблема отъезда была частью сугубо личной стратегии: накопили денег - уехали, когда подвернется подходящий момент. С падением престижа Севера все больше индивидов стали приходить к выводу о том, что теперь уже нет смысла жить в таких условиях. Однако вплоть до середины 1990-х гг. Это был преимущественно фактор личностной стратегии: вопрос отъезда увязывался с собственным решением. сохраняли верность традиционной стратегии, потенциал которой, правда, был сильно подорван инфляцией, уничтожившей все накопления. Однако по мере того как идея радикального свертывания угольной промышленности Заполярья стала достоянием гласности и начали обсуждаться планы закрытия шахт, все больше и больше людей стали осознавать, что они теряют способность управлять своей судьбой. Многие стали воспринимать угрозу потери работы не по собственному желанию без шансов найти новую равноценную и без денег позволяющих уехать, как весьма реальную. Таким образом, чемоданные настроения стали проявлением коллективного сознания. Главная причина состоит в том, что стратегия личного выбора сменилась фактором выталкивания из Воркуты такими внеличностными причинами, как экономический кризис и реструктуризация угольной промышленности. Индивидуальные приезды и отъезды стали перерастать в тенденцию к коллективному бегству.

В 1994 г. в Воркуте сложилось ярко отрицательное сальдо миграции ,составившее 8,2 тыс. человек (приехало 9,8 тыс., выехало за пределы 18 тыс. Человек). Практически все опрошенные (за исключением 3%) имели сформированное мнение по поводу переезда из Воркуты, причем большинство из них (61%) выразило желание своей семьи уехать из города в ближайшие 2-3 года . Те же, кто пока не собирается выезжать (36%), не отвергают вообще такую перспективу , а лишь связывают ее с более отдаленным будущим. Один из возможных подтекстов этой позиции - уезжать пока не собираюсь не потому, что нет желания, а потому, что по каким-то причинам нет возможности (Алашеев и др. 1995).

Поскольку реструктуризация бьет прежде всего по угольной промышленности, то ощущение бесперспективности продолжения работы в Воркуте острее всего ощущают шахтеры, четче всего проявившие в ходе опроса чемоданные настроения.

Табл.: Готовность к переезду и отраслевая принадлежность

	Готовы переехать	Не готовы переехать	Всего, чел.
Шахтерская семья	71%	29%	148
Нешахтерские семьи	58%	42%	238

(Алашеев и др. 1995)

Удельный вес потенциальных мигрантов выше 50 процентов во всех возрастных группах опрошенных, хотя между группами есть заметные колебания. Настроены на переезд и люди с разным стажем проживания в Воркуте. Правда, есть и исключение: среди тех, кто живет в Воркуте менее 10 лет количество желающих остаться больше, чем планирующих отъезд (Алашеев и др.). Последний факт объясняется политическими причинами: льготы, связанные с закрытием шахт предоставляются (если не считать Хальмер-Ю) только ветеранам, поэтому уехать сейчас значит потерять все права на привилегии, частично заработанные в течение ряда лет. У этой группы есть еще шансы реализовать свою жизненную стратегию посредством работы на сохраняющихся рабочих местах и отъезда после получения права на льготы.

Диаграмма: Что удерживает в Воркуте

(Алашеев и др. 1995).

Жилищные условия и миграционная стратегия

Традиционная миграционная модель включала в себя в качестве важного компонента жилищную стратегию индивида. До тех пор, пока Воркута была местом хороших заработков, сюда стремились приехать на временное жительство из многих мест. Притягательность Воркуты была причиной довольно высокого уровня конкурентоспособности местных квартир на нелегальном рынке страны. Люди, решившие “сделать себя” на Севере, могли довольно сносно поменять жилье в более южных и даже в престижных городах страны на Воркуту. Потом, когда подходил пенсионный возраст, не составляло большого труда поменять квартиру в Воркуте на квартиру в другом городе, а при наличии денег для доплаты такой обмен мог привести к существенному улучшению жилищных условий. Для тех семей, где дети решили повторить жизненную стратегию родителей, не было необходимости избавляться от квартиры в Воркуте: она переходила детям, а родители к этому времени имели достаточно денег, чтобы приобрести жилье в недорогом южном городе.

С началом кризиса Воркуты ситуация резко изменилась. Кольцо миграции “город N - Воркута - город N” потеряло былой смысл: поток желающих поменять свое жилье на Воркуту резко иссяк. В то же время поток желающих уехать из Воркуты резко возрос. Естественным результатом стало не менее резкое падение цен на воркутинское жилье на уже легальном рынке квартир. Поэтому для многих семей наличие хорошей квартиры стало бременем, сдерживающим возможность отъезда из Воркуты: и уехать хочется, и продавать квартиру за смешные деньги не хочется. Те же, у кого жилищные условия неудовлетворительные, прощание с Воркутой не столь болезненное.

Как показал опрос 1995 г., лишь 15% из тех, кто собирался уезжать, считали свое жилье хорошим, в то время как среди предпочитавших остаться такую оценку своему жилью дал каждый четвертый. В группе неудовлетворенных качеством жилья желающих уехать было примерно в 2 раза больше, чем планировавших остаться, тогда как среди довольных жильем соотношение равное (Алашеев и др.).

Субъективные ограничения возможностей поменять работу

Табл: Ответы на вопрос “Если вам придется поменять работу, то на какую вы бы согласились?”

	Шахта	Бюджетная сфера	Другое
На любую работу с тем же заработком	54%	33%	42%
Согласен на некоторое понижение заработка, лишь бы сохранить ту же специальность	11%	18%	15%
Попытался бы открыть собственное дело	2%	5%	4%
Согласен на любую работу	7%	8%	14%
Другое	9%	12%	8%
Затрудняюсь ответить	18%	24%	17%
Итого	93	97	72

(Алашеев и др. 1995).

Переезд: конструирование мечты

Воркутинцы мечтают об отъезде в более или менее отдаленном будущем. Какой же рисуется эта мечта?