Рабочие, не зная этого, и с подачи центра, о многом считают виновными своих хозяйственных руководителей и выражают им недоверие. Как правило, к этому присоединяются обвинения в наличии уместного руководства особых привилегий. На самом же деле нашими «привилегиями» являются полное отсутствие выходных дней, продолжительность рабочего дня 12-15 часов, ответственность (вплоть до уголовной) за все происходящее на предприятиях. Наша часовая заработная плата в пересчете на фактическую продолжительность рабочего дня оказывается едва ли не самой низкой из шахтерских профессий.
Мы считаем, что сложившаяся ныне в отношении специалистов политика не может быть далее терпима. Наша страна уже знает периоды, когда подобная политика приводила к истреблению специалистов и интеллигенции, а экономику - в кризисное состояние. Мы не хотим повторения этого. Кстати, диктат административно-командной системы сверху также является результатом недоверия центра к нам.
Мы понимаем, что в сложившейся обстановке наши требования могут быть услышаны правительством только в том случае, если они будут заявлены с помощью забастовки. Однако мы категорически против применения забастовок как метода оказания давления. ... Мы понимаем, что забастовка специалистов угольной отрасли приведет не только к полной остановке производства, но и может вызвать катастрофические последствия в угольных шахтах.
Поэтому мы и ограничиваемся заявлением наших требований на съезде и в печати.
Мы требуем доверия, мы против огульного охаивания. Вина каждого специалиста или группы руководителей должна быть доказана в каждом конкретном случае персонально...» (ВКМ)
Однако и без подсказки центра администрация была для рабочих наилучшим кандидатом на эту роль. Для шахтеров, зарабатывающих деньги в предельно грязной, сырой и опасной шахте, чистая, сухая и теплая контора не могла не быть близким и осязаемым символом другой жизни, паразитирующей на его труде (доказать полезность служащего и ИТР гораздо труднее, чем рабочего очистного забоя). Десятилетиями внедрявшаяся в сознание рабочих идея о том, что именно они “соль земли”, что все, что есть в стране, создано их трудом, давало дополнительный аргумент восприятию “белых воротничков” как дармоедов”, содержание которых является одной из причин низкой оплаты шахтеров. При этом вся администрация (“контора”) сливалась в единое нерасчлененное целое, включающее всех ее работников - от директора до машинистки.
Одна из женщин-ИТР шахты так охарактеризовала свое восприятие настроений шахтеров:
"Рабочие недовольны, что им кто-то диктует. Они считают, что мы им не нужны, что они справятся сами. Отсюда - предложения, требования сократить горных мастеров, контору (мол, чтобы мы не ходили здесь и не крутили кое-чем) и т.д. Говорят, оставьте из конторы одну начальницу отдела кадров - и достаточно."
Особенно долго и остро противостояние рабочих и администрации продолжалось на шахте Воргашорская, где действовал профсоюз И.Гуридова. В обращении ИТР шахты “Воргашорская” (4.04.1992 г.) ко всем инженерно-техническим работникам и специалистам угольной отрасли Российской Федерации, заявлялось:
“В условиях сложной экономической ситуации... трудовым коллективам для нормальной работы нужна спокойная и деловая обстановка на предприятиях. Необходим совместный поиск путей выхода из сложной ситуации и взаимодействие всех работников угольной отрасли и конечно же исключение противопоставления рабочих и ИТР угольных предприятий.
Учитывая изъяны в существующем законодательстве, экстремистские группировки в профсоюзах, усматривающие возможность своего существования только на волне митинговой практики, используя популистские лозунги и выдвигая необоснованные экономические требования к руководству предприятий, при получении отказа в выдвинутых требованиях используют это как повод для очередного витка накала страстей.
Большинство акций со стороны различных самых независимых профсоюзных структур представляет собой вмешательство в производственную деятельность, что является само по себе противозаконным.
При этом право решать они присваивают себе, а ответственность за последствия возлагается на администрацию предприятия. На ряде конференций трудового коллектива шахты “Воргашорская” эта линия неоднократно отвергалась. Не достигая успеха, руководство Независимого профсоюза шахты “Воргашорская” прибегает к клевете и оскорблениям специалистов и инженерно-технических работников шахты. В целях защиты достоинства и чести приходится прибегать к помощи правоохранительных органов, прокуратуры”. (ВКМ).
С крушением политической системы КПСС пришел конец и горбачевским реформам, направленным на развитие рабочего самоуправления. Процесс становления “демократической” России включал в себя максимальное свертывание производственной демократии и движение к диктатуре менеджмента. Однако этот сдвиг в соотношении сил зависел от степени организации и боевитости обеих сторон. В Воркуте с ее традицией мощного шахтерского движения он несколько отставал от общероссийского темпа.
В интервью в ноябре 1994 г. помощник директора по кадрам одной из шахт дал такую характеристику этих сдвигов: "По новому закону директор назначается, но в Воркуте по традиции избрание еще действует. Но избранный начальник начинает бояться рабочих - а вдруг не переизберут? Ведь строго начальника не избирают. Ранее избирали всех, начиная с горного мастера. Сейчас же, по новому закону - только бригадиров. Ну как можно выбирать главного инженера, директора, помощника директора по кадрам? Сейчас все назначаются, но от старого осталось, что администрация подыгрывает и прежде, чем назначить, спрашивает мнение профсоюзов. Однако демократия немного помогла: управление стало не такое жесткое, начальство стало относиться к людям более демократично. Я работаю с 78-го. Ранее, если директор сказал: "Белое!", то это будет белым, хотя очевидно, что это черное. Так и есть! Не так относятся по-диктаторски. Больше выслушивают мнение подчиненных, меньше стало мата в общении. Или это так мне кажется, потому, что я работала с директором-диктатором".
Однако инженерно-технические работники, управленцы не видели оснований для низкой оценки своего труда. Одна из служащих шахты рассказала:
"Я была еще молодой девчонкой, когда мой муж стал начальником участка. Так жила как вдова: он в пять утра вскакивает и бежит на работу... Всем рабочим не нравится контора: мол, сидят, ничего не делают. Они не понимают, что работа с людьми тяжелее, чем их труд на лопате".
В интервью ИТР, управленцев рефреном звучит мысль, что их труд еще более тяжел, чем труд рабочих-шахтеров, поскольку они несут ответственность за работу своего подразделения, их рабочий день так резко и автоматически не кончается, как у рабочих. В результате на шахтах сложилось диаметрально противоположное видение социальной ситуации рабочими и “белыми воротничками”.
К середине 1990-х гг. в отношениях рабочих и ИТР наметился сдвиг в сторону взаимопонимания.
“Отношение к "белым каскам", - признает помощник директора по кадрам одной из шахт, - по-прежнему плохое, но не в такой степени как прежде... Лучше стало. Если бы с деньгами было нормально, то и вообще было бы хорошо. Нехватка же денег то и дело создает напряжение. Например, сейчас я еду в командировку - трачу чей-то аванс".
По словам инженера шахты “Воргашорская” (1994 г.), “имеется негативное отношение рабочих к белым каскам. Это естественно. Ведь белые каски -это надзор. Ну а кому нравится, когда ним стоят и говорят куда идти и что делать? Сейчас, правда, ситуация выровнялась, но бывают и приливы, ведь некоторым лидерам нужны враги. В ПРУП благодаря негативизму рабочих и отдельных горлопанов взвинчивается атмосфера. Раздаются призывы: "Хватит кормить дармоедов".
Порою источником сложностей является отсутствие у ИТР и служащих оснований для безусловного авторитета, так как разрыв в уровне формального и реального образования между рабочими и ИТР не настолько велик, чтобы рабочие беспрекословно признавали суждения последних в качестве истины. ИТР и менеджеры нередко воспринимают критичность рабочих болезненно и стремятся поставить ее под сомнение.
"Среди рабочих много грамотных, - соглашается помощник директора по кадрам. - Вот, например, книга "Комментарии к Закону об отпусках". У меня времени нет ее толком прочесть. Успела только просмотреть. А рабочим что делать после работы? В Воркуте у них - только водка, газета, ну и женщины. И вот начитается и идет спорить. Он его хорошо прочитал, но понимает все равно не так.
Недавно в газете опубликовали кусочек закона, пришел сюда рабочий с вырезкой - скандалит. Но в газете не напечатали важное примечание, которое заставляет толковать закон по-другому. "Я ему и объясняю, что для меня газета не указ, я руководствуюсь полным текстом закона".
Дифференциация зарплаты
как зеркало социальной иерархии:
рабочие, руководители, ИТР и служащие
На первом этапе рабочего движения стачкомы и профкомы пытались утвердить ведущую роль рабочих на шахтах через реформу системы зарплаты, что вызывало сдержанное возмущение руководителей и ИТР. Однако под давлением организованного рабочего движения было принято новое положение об оплате труда в объединении “Воркутауголь” (Положение...), введенное в действие с 1 ноября 1991 г.
В его основе лежал принцип: “Оклад (месячная тарифная ставка) ГРОЗ 5 разряда принимается за 1 для определения зарплаты других работников шахт”. Фактическая прямая заработная плата гроз по шахте (тариф + приработок) определялась как среднеарифметическая величина по добычным участкам шахты. При этом “должностные оклады для начисления зарплаты специалистам принимаются с учетом размеров премий”. Параллельно вводился еще один фактор отсчета: “В качестве контрольного оклада применяется оклад самого высокооплачиваемого работника - директора шахты. При этом заработная плата директора не должна превышать более чем в 1,8 раза средней зарплаты гроз 5 р.” (тариф = приработок).