О, кто бы мне тогда сказал,
Что я наследую всё это
Фелицу, лебедя, мосты…
«Наследница»
Царское Село, носящее теперь имя А.С. Пушкина, навсегда освящено именем великого поэта. Будучи гимназисткой, она ощущала себя как бы ровесницей курчавого лицеиста, и быстрая тень, казалось, мелькала в темной зелени влажного Екатерининского парка. Самый воздух города Пушкина пронизан поэзией. В свои занятия Пушкиным, продолжавшимся всю жизнь, Ахматова вносила подлинную и вполне научную серьёзность, её пушкиноведческие работы были высоко ценимы специалистами, в круг которых она вошла достойно и по праву, так как ей принадлежит в этой области несколько своеобразных открытий, подсказанных не только доскональными знаниями Пушкина и пушкинистики, но и чисто женской интуицией, позволившей увидеть то, что обычно проходило мимо взгляда высокоученых мужей.
Шумный успех выпал на долю второго сборника А. Ахматовой «Четки», опубликованного в 1914 г. И многократно переизданного. Муки и томление, разочарование и надежды любви – основные мотивы книги (стихотворения «Вечером», «НЕ будем пить из одного стакана…», «Настоящая нежность не спутаешь…», «Сколько просьб у любимой всегда…», «Я научилась просто, мудро жить…» и другие). Зачастую страсть приобретает роковой оттенок:
Было душно от жгучего света,
А взгляды его – как лучи
Я только вздрогнула: это
Может меня приручить,
Наклонился – он что-то скажет…
ОТ лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
«Смятение», 1913
Порой возникают иные темы, и становится ясно, что на одном чувстве не замыкается жизнь, пробуждаются в памяти «неяркие просторы» родной земли, кровная связь с местами, где:
Журавль у ветхого колодца,
Над ним, как кипень, облака,
В полях скрипучие воротца,
И запах хлеба, и тоска…
«Ты знаешь, я томлюсь в неволе…», 1913
После выхода этого сборника уже стало ясно, что в « настоящее время её поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России» (О. Мандельштам).
Расширяется диапазон ахматовской лирики в сборнике «Белая стая» (1917г.) Глубже, более философные осмысление поэтом действительности.
Метко и точно анализирует Ахматова сложное психологическое состояние, когда из боли утраченного чувства рождается поэзия:
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
По-прежнему проникновенна любовная лирика Ахматовой. Причем наряду со стихами о неразделенной любви воспета любовь всепобеждающая, исцеляющая, наполняющая жизнь смыслом и светом («Есть в близости людей заветная черта…»)
Вновь возникает очень лично переосмысленная пушкинская тема. Сдержанно и грустно звучат строки, посвященные первой мировой войне, иногда пророчествующие о грядущих страданиях и бедах народных. Но порой у поэта прорывается страстная жажда любой ценой, жертвую всем, помочь Родине:
Дай мне горькие недуга,
Задыханье, бессоннице, жар…
В следующем сборнике – «Подорожник» (1921г.) – любовь становится уже «испытанием железом и огнем». Радостный мотив предчувствия свидания («Просыпаться на рассвете…») в интимной лирике чаще сменяют грустные ноты, навеянные разлукой, смертью, тоской («Сразу стало тихо в доме...»), сквозь которые прорывается жажда «великой земной любви». Вновь пересматривается ценность бытия, а главное - утверждается гражданская позиция автора, отвергающего для себя эмиграцию.
Мне голос был. Он звал успешно,
Он говорил: "Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда"
В пору, когда многие из её окружения оказывались за границей, Ахматова сделала свой выбор, открыто заявила о своей решимости разделить свою судьбу с судьбой народа, и этому решению осталась верной до конца.
Не с теми я, кто бросил землю...
Юный Г. Иванов сказал: «Новая книга "Подорожник" Ахматовой есть как бы антология всего творчества поэта»:
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома...-
Признавалась она в стихотворении, полным любви к «священному граду Петра», открывавшему сборник "Anno Domini".
Ахматова убеждена, что патриотическим служением «оправдан будет каждый час». Об этом в сборнике в 1921 году замечательно отозвался Виктор Шкловский: «Это как будто отрывки из дневника,- писал он, - странно и страшно читать эти записи. Я не могу цитировать в журнале эти стихи. Мне кажется, что я выдаю чью-то тайну... Человеческая судьба стала художественным приёмом...».
Новая эпоха, пришедшая после революции, воспринималась Ахматовой как трагическое время потерь и разрушений, символами которой становятся ворон и крест.
Её стихи, посвященные послереволюционной России, - это плач по гибнувшей Родине ("Муза плача"). Печаль музы порождается трагической участью поэта, вобравшего в себя и муки современности, и всю скорбь мира:
Во мне печаль, который царь Давид
По-царски одарил тысячелетья.
Эпоха придает голосу Музы новый диапазон - Муза становится национальным голосом вдов, сирот и матерей.
Над ребятами стонут солдатики,
Вдовий плач по деревне стоит.
В лирике Ахматовой властно набирает силу мотив осиротевшей матери, который достигает вершины в "Реквиеме" как христианский мотив вечной материнской участи - из эпохи в эпоху отдавать сыновей в жертву миру.
"Реквием" Ахматовой - это плач не только о сыне и тех, кто безвинно пострадал, но и плач о несчастных матерях, женах, сестрах, месяцами стоявших в тюремных очередях, куда измученные женщины ходили «как домой», чтобы хоть что-нибудь узнать о судьбе своих близких.
«Семнадцать месяцев в очередях Ленинграда» породили необходимость поведать о «страшных годах ежовщины», и безвинных страданиях множества людей в годы сталинщины. Глубоко личное несчастье (арест сына) переплелось с общенародным горем, породив произведение удивительной силы. «Это и образец высокой гражданской лирики, и исторический документ, и отважный поступок большого русского поэта», - писал критик А.Урбан, характеризую поэму.
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидаюсь в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Каменным словом падает приговор. Материнские муки вечны - об этом напоминает автор, воссоздавая картину казни Христа. Ахматова показывает, как, пройдя долгий и трудный путь, побывав на грани отчаяния, услышав неправый, убийственный приговор, суметь не сломаться духовно, «снова научиться жить».
Что давало ей силы? По-видимому, вера в свое предназначение - сказать о своём времени то, что не может никто другой. Но главное, что давало ей силы и помогало выстоять - это внутренняя органическая связь с миром. Оторванная от всех, обреченная на одиночество, окруженная подозрительностью властей, она сознавала, что страдает народ, Отечество. Это ощущение родства было ей присуще от природы, что подтверждают стихотворения (1917г.)"Мне голос был... ", (1922г.) "Не с теми я, кто бросил землю...", (1916г.) "Родная земля".
В эпилоге поэмы Ахматова обращается к теме памяти. Размышляя о возможном памятнике для себя, Ахматова вполне осознавала себя гражданским поэтом. Ей не нужен памятник там, где она была счастлива:
Ни около моря,
Ни в царском саду...
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Где женщины «бились и рыдали», говорили шёпотом и не надеялись на милосердие. В их памяти она хотела бы остаться, их мнением она дорожит.
Заключение
Анна Ахматова понимала свою роль и значение в истории русской поэзии и относилась к своей миссии со всей ответственностью, сохраняя мужество и твердость, преодолевая невзгоды, обиды, клевету.
Все, знавшие Анна Андреевну в последние годы, говорят о том, как это внутреннее достоинство сказывалось во всем её облике, почти королевской осанке, в неторопливых движениях, в медлительной с паузами речи, в спокойном взгляде серо-зеленых, продолговатых, очень светлых глаз.
К.И. Чуковский вспоминал: «За все полвека, что мы были знакомы, я не помню у неё на лице ни одной просительной, мягкой и жалкой улыбки. Даже в очереди за керосином и хлебом, даже в поезде…, всякий, не знавший её, чувствовал её «спокойную важность» и относился к ней с особым уважением…»
А. Урбан, всю жизнь изучавший творчество Ахматовой и литературную судьбу, отмечает, что «даже в самые глухие годы А. Ахматова была знаменита. В стихах не было никакого сора. Ничего лишнего, постороннего, случайного…В них чувствуется глубина и высота, за которыми есть неразгаданная тайна».