Эта работа имела большое значение для всей последующей научной деятельности Кондратьева: она не только обозначила важнейшую сферу его интересов на будущее, но и задала аналитические рамки и методологические принципы его будущих исследований. Ома была этапной для Кондратьева и еще в одном отношении: обозначила сто возвращение к научной деятельности после нескольких лет активного участия в политической жизни, явилась первым заметным результатом его работы в новом качестве - руководителя Конъюнктурного института, организованного в 1920 г. при Петровской сельскохозяйственной академии.
Сегодня, когда известны работы, написанные ученым позже, и более того, известен его грандиозный замысел по созданию теории экономической динамики, эта книга, непосредственно посвященная частной проблеме - одному конкретному циклу, воспринимается как начальный этап огромной научной работы. Мы знаем, что после этой книги тематика циклов становится для него главной, знаем, о каких циклах он будет писать в дальнейшем. Мы знаем также, что Кондратьеву предстоял очень короткий, но плодотворный период - с 1924 по 1928 г. - когда были написаны все работы по проблеме больших циклов1.
В "Мировом хозяйстве" Кондратьев явным образом формулирует свою методологическую позицию. Так, на первой же странице он пишет о хозяйстве как о системе взаимоотношений и связей элементов и одновременно говорит о различных подходах к се анализу -
737
динамической и статической точках зрения. Более того, теорию конъюнктуры (определение конъюнктуры будет дано позже в статье " К вопросу о понятиях экономической статики, динамики и конъюнктуры", 1924 г.) он по существу отождествляет с теорией циклов (имеется в виду не теория деловых циклов, а теория циклических процессов в целом и ее разделы, посвященные циклам различного рода) и рассматривает теорию конъюнктуры как часть теории динамики. Далее, он утверждает, что динамическая теория как теория, устанавливающая закономерности изменения элементов хозяйственной жизни в их взаимосвязи, в принципе возможна1, что ее практическая значимость и научная достоверность определена качеством прогноза, который может быть дан на ее основе2. Уже несколько первых вводных страниц дают представление о том, что Кондратьев понимал под словом "теория" вообще и "теория динамики" в частности.
Непосредственно "Мировое хозяйство" посвящено анализу одного цикла - прерванного войной и завершившегося кризисом 1920-1921 гг., - выяснению его специфических и типических черт. Но это тот случай, когда частное позволяет увидеть общее. Рассматривая этот цикл не изолированно, а с позиции долгосрочной динамики, Кондратьев, - в отличие от многих своих современников, сосредоточившихся главным образом на анализе кризиса 1920-1921 гг., - трактовал его как специфический, но тем не менее находящейся в общем ряду циклических колебаний, и в то же время - переломный момент в долгосрочной тенденции движения конъюнктуры. И это позволило Кондратьеву дать ответ на вопрос, который волновал в тот период практически всех - о перспективах капиталистического хозяйства.
Изменения, произошедшие в результате первой мировой войны в мировом хозяйстве, в социальной и политической сферах большинства европейских стран, были настолько значительны, что многие экономисты оказались перед трудно разрешимым вопросом: сохранятся ли прежние закономерности развития хозяйства и в частности регулярное чередование периодов высокой и низкой конъюнктуры или же кризис 1920-1921 гг. обозначает вступление капиталистической экономики в новую эру - эру разрушения. Этот вопрос, ответ на который сегодня кажется таким ясным, в тот период выражал общую неуверенность людей в будущем, ощущение надвигающихся катастроф. Дж.М. Кейнс в статье, опубликованной в газете "Санди тайме" в августе 1921 г.,
738
писал: " Никто не знает наверное, находимся ли мы в нижней точке обода колеса истории, которое в свое время вынесет нас наверх, или мы оказались в начале длительного периода стагнации"1.
Большой и специфический интерес к проблеме перспектив мирового хозяйства проявляли в России. В сложившейся после войны кризисной ситуации марксисты стремились увидеть знак надвигающегося краха капитализма, а следовательно и подтверждение своей теории. И основания для подобных надежд были. Не случайно, вопрос, поставленный Кейнсом, был в центре многих дискуссий, начавшихся тогда, когда Кондратьев работал над этой книгой, и продолжавшихся до начала Великой депрессии2. Последняя, как известно, не только внесла серьезные коррективы в исследования циклов, но поставила вопрос о роли и задачах экономической науки, заставила отказаться от некоторых важных и воспринимаемых как незыблемые постулатов.
В России конец 20-х - начало 30-х годов также стал переломным периодом, который завершился фактически полной политизацией экономических исследований. Однако было бы неверно полагать, что в первой половине и середине 20-х годов исследования циклов и кризисов были подчинены политическому заказу - показать близкий крах капитализма. В этот период еще сохраняла силу традиция исследований циклов и кризисов, идущая прежде всего от М.И. Туган-Барановского и развиваемая в работах A.A. Исаева, П.Б. Струве, М.А. Бунятяна, В.А. Мукосеева и др., а накопленный как русскими, так и зарубежными учеными опыт исследования этих проблем, развитие статистических методов анализа и собранный обширный фактический материал, позволяли придать этим исследованиям дополнительный импульс. Все это проявилось в работах не только самого Кондратьева, но и его современников, например, С. А. Первушина и С.А. Фалькнера. Более того, можно сказать, что в это время экономические исследования в России в целом и но проблемам циклов в особенности развивались во взаимодействии с исследованиями циклов на Западе; эти
739
исследования в течение нескольких первых десятилетий XX в. были одними из приоритетных в мировой науке1.
Что касается вопроса, поставленного Кейнсом, то лучше всего ответить на него словами Кондратьева, заключающими работу о "Мировом хозяйстве": "Таким образом, если верны эти выставленные и кратко мотивированные положения, то кризис 1920 года, рассматриваемый под углом зрения широких и общих перспектив движения мировых конъюнктур во времени, представляется не только определенным звеном малого цикла, но и чрезвычайно знаменательным этапом в смене конъюнктурных волн большого цикла. Он является исходным моментом для новой и своеобразной эпохи экономического развития и социальных отношений"2. И чуть раньше он определил и характер этой новой эпохи как вступление мирового хозяйства в понижательную фазу большого цикла", характеризующуюся "сильным перепроизводством и падением цен индустриальных товаров"3.
Работа "Мировое хозяйство" - исследование прежде всего конкретно-эмпирического характера, а не абстрактно-теоретического. Подобное утверждение может показаться противоречащим точке зрения самого Кондратьева о том, что в "Мировом хозяйстве" руководящее значение имеет именно теоретическая точка зрения исследования циклов4. Проблема, очевидно, в том, что понимать под теоретической точкой зрения. По мнению Кондратьева, - в этом отношении он следовал за У. Митчеллом - теория должна возникать из анализа фактических данных и содержать логическое объяснение наблюдаемых закономерностей, т.е. используя термин Шумпетера, представляет собой "объясняющую гипотезу". Разумеется, подобная точка зрения не была единственно возможной, и более того, как видно из истории, она не была и господствующей. Очень многие экономисты понимали и
740
понимают под теорией логически строгую схему, базирующуюся на исходных гипотезах, касающихся поведения человека и установленных интроспективно.
Далее, Кондратьев, безусловно, считал проблему соотношения теоретического и эмпирического анализа вообще и применительно к проблеме динамики и циклов в частности важнейшей и далекой от решения проблемой современной науки. Поэтому не вызывает удивления тот факт, что даже занимаясь конкретными вопросами, он всегда оставался в методологическом поле. Из "Мирового хозяйства" и последующих работ ясно, что Кондратьев считал теорию циклов (теорию конъюнктуры) частью теории экономической динамики; полагал, что теория экономической динамики предполагает установление закономерностей между элементами экономической системы в их изменении в реальном времени, а также что эти элементы характеризуются количественными показателями, и закономерности между ними проявляются прежде всего через статистические зависимости (отсюда внимание к количественным методам анализа).
В данной работе, а также в последующих, непосредственно посвященных большим циклам, Кондратьев стремился прежде всего очертить предмет анализа, т.е. определить, "какие элементы системы хозяйственной жизни должна иметь в виду теория динамики и какие из них она могла бы брать как показатели состояния и моментов конъюнктуры"1. При этом его интересовала прежде всего фактическая картина динамики выбранных показателей, а не абстрактно-теоретическое моделирование циклического процесса. Опираясь на эту работу, можно предположить, - и последующие его работы это только подтверждают - что Кондратьев являлся сторонником не только индуктивно-эмпирического метода построения теории вообще и теории циклов в частности, но и плюралистического подхода к анализу причин циклических колебаний, предполагающего, что циклический процесс является результатом взаимодействия большого числа относительно самостоятельных факторов. Отсюда, разумеется, не следует, что Кондратьев не пытался сформулировать наиболее важные причинно-следственные зависимости в рамках циклического процесса - достаточно вспомнить его концепцию больших циклов и предложенный в ней механизм развертывания цикла. При этом следует помнить, что он, согласно его многочисленным утверждениям, предлагал лишь гипотезу, которая позволяла объяснить статистически наблюдаемые факты.