Очевидно, что многие проблемы, которые поднимались в связи с указанными теориями, в определенной степени имеют отношение и к концепции Кондратьева. Например, критика идеи свободного денежного капитала у Туган-Барановского и представления о процентной ставке как определяющем факторе верхней поворотной точки у Касселя могла быть отнесена в определенной степени и к Кондратьеву. Однако подобная критика не могла быть особенно важной для него. Дело в том, что свою основную задачу в области исследования цикла, но крайней мере на начальном периоде исследования - т.е. в 20-е годы, Кондратьев видел не в создании исчерпывающей теории, или модели, воспроизводящей механизм цикла, а в изучении фактического движения конъюнктур и в связи с этим в определении круга показателей, представляющих конъюнктуру, и наполнении их статистическим содержанием. И заслуга Кондратьева не столько в объяснении (заметим, весьма схематичном) того, как импульс, идущий от появления и внедрения принципиальных нововведений распространяется в экономике и приводит к возникновению кумулятивного процесса, какие обстоятельства вызывают остановку этого процесса и как формируются условия нового подъема (здесь он во многом повторяет Туган-Барановского, Касселя, Шпитгофа), сколько в формировании эмпирической базы, из которой проистекает и на которой основывается гипотеза больших циклоп. Именно так он определял свою задачу в докладе о "Больших циклах", и здесь нам опять приходится вернуться к методологическим дискуссиям.
Речь идет о споре между сторонниками теоретического и эмпирического подходов к проблеме цикла, в котором прямо или косвенно принимали участие практически все упоминавшиеся выше экономисты.
745
Как и в знаменитом споре о методе, лидерами сторонников теоретического подхода были представители австрийской школы - Мизес и Хайек, к ним в данном вопросе присоединялись Шумпетер, Джевонс, Викселль, А. Лёве, отчасти Маршалл. Место исторической школы заняли ученые, принадлежащие к различным направлениям, прежде всего американские институционалисты Митчелл1 и Дж.М. Кларк, а также французский статистик К. Жюгляр, немецкий экономист Ф. Луц и др.
Эмпирический подход к анализу цикла, который отстаивал Кондратьев, был провозглашен Жюгляром еще в середине XIX в. Как отмечает Шумпетер, Жюгляр написал "великую книгу фактов" и высказал принципиальную идею (наряду с другими, например, о внутренней связи фаз цикла, выразившейся в знаменитом и многократно впоследствии повторяемом утверждении, что единственной причиной депрессии является процветание) о том, что интерпретация, т.е. теория, может быть только порождением фактов. Впоследствии Митчелл не только подтвердил эту позицию, но предложил расширить область рассмотрения, включив институциональные и психологические факторы (которые при ином подходе попадали u разряд прочих равных). Он также сформулировал тезис о принципиально волнообразном характере экономических процессов и тем самым сделал важный шаг в сторону реалистического экономического анализа и придания экономической теории динамического характера.
В работе "Экономический цикл" (1913 г.) Митчелл выступил против теории в классическом смысле слова - как логически строгой схемы, выведенной из нескольких базисных аксиом, полученных главным образом интроспективно, и претендующей на, пусть и схематическое, исчерпывающее отражение основных черт того или иного явления. При этом был поднят и еще один вопрос. Если признать правомерность построения теории па основе универсальных гипотез, то - поскольку последние относятся к поведению человека и не могут относиться ни к чему иному, встает вопрос о правомерности использования агрегированных статистических показателей. Поскольку в тот период статистические данные были исключительно данными об агрегированных показателях, возникала коллизия: либо статистическое наполнение, либо дедуктивная теория. И Митчелл сделал выбор в пользу эмпирики. Далее, он полагал, что только эмпирические исследования могут выявить сам объект исследования. Это не означало, что Митчелл в принципе отрицал теорию. "Теория экономических процессов сама по себе, - писал о позиции Митчелла Шумпетер, - должна оставаться теорией, но ей надлежит стать теорией, построенной на базе результатов тщательного осмысления реального поведения и - так как он не исключал в принципе ни интроспекции, ни психологической
746
интерпретации, порожденной интроспекцией, - мотиваций"1. Статистические данные, по мнению Митчелла, должны играть важную роль и при оценке теории.
Существовали и несколько иные аргументы против теоретического (дедуктивного) подхода к анализу цикла. Например, называлась неспособность теории объяснить многие важные факты и как следствие неизбежность прибегать к различного рода дополнительным экзогенным ограничениям и/или корректировать базисные положения фундаментальной теории - теории равновесия. Более того, очевидным аргументом в пользу эмпирического подхода и следовательно использования исторических данных являлось признание того, что колебания порождаются большим числом далеко не всегда окончательно установленных факторов.
Однако и у сторонников априоризма и дедуктивного подхода были свои аргументы. Так, немецкий экономист А. Лёве, не отрицая важности эмпирических исследований для иллюстрации теоретических построений или прогнозирования, указывал, что сами по себе расчеты и описания не способны существенно обогатить представления о причинах цикла и его неизбежности, более того, он полагал, что ожидания значительного продвижения в теории в результате расширения эмпирических исследований являются следствием ошибочных представлений о связи между теорией и эмпирическими исследованиями2. В этом же ключе рассуждал и А. Пигу: "Отсутствие статистической корреляции между теми или иными изменениями и промышленными колебаниями само по себе не опровергает, а се наличие не доказывает, что эти изменения являются причиной данных колебаний3. Более того, по мнению "теоретиков" окончательное решение вопроса о важности того или иного феномена не может быть оставлено математическому и статистическому анализу. Основу анализа должно, по их мнению, составлять знание, полученное теоретическим путем4.
Заметный вклад в отстаивание дедуктивного подхода внес Хайек. Он писал, что статистика не может дать большего, нежели указание на проблему, и "истинное значение статистики состоит в том, чтобы снабжать нас достоверной информацией относительно событий, которые относятся к области теории, и тем самым давать нам возможность не только aposteriori связать два следующих один за другим события как причину и следствие, но понять, какие условия достаточны, чтобы можно было строить прогнозы, а следовательно, какие события
747
возможны. И свою практическую значимость теория получает только через возможность прогнозирования"1. Статистические исследования, по мнению Хайека, существенно зависят от существующего до их начала теоретического представления, и как следствие этого, их "практическая ценность зависит от надежности теоретической концепции, на которую они опираются"2. Закономерно, что главную задачу в области исследования цикла Хайек видел в разработке хорошей теории, чем он и занимался в 20-е и 30-е годы.
В методологических спорах о том, какой должна быть теория цикла, обе стороны, говоря об абстрактной теории - одни уповая на нее, другие отказываясь от нес - имели в виду прежде всего теорию общего равновесия. И хотя сегодня мы ни в коей мере не можем сказать, что Хайск и австрийская школа в целом следовали в русле концепции равновесия Вальраса, в 20-е годы именно об этой теории говорил Хайек, когда отстаивал теоретический подход к анализу цикла3. С точки зрения Хайека, главная методологическая проблема при исследовании цикла заключалась в том, что, с одной стороны, теория равновесия в полной мере отвечала представлениям об истинной теории и была единственным теоретическим инструментом в арсенале экономистов, а с другой, - феномен цикла предполагает изменения, а следовательно требует динамического рассмотрения, которое остается за рамками теории равновесия. Из этой коллизии возможны два выхода: отказаться от принципов априорного построения теории, т.е. от попыток объяснения цикла на уровне "элементарных феноменов", и уйти в область эмпирических исследований, допускающих и даже предполагающих изменения во времени; либо обратиться к "элементарным феноменам" и, оставаясь в рамках дедуктивного подхода, внести изменения в исходные предпосылки, причем в этом случае возникает вопрос о характере соответствующих модификаций. Ответом самого Хайека была денежная теория цикла, позволившая, как он полагал, сохранить верность дедуктивному принципу и в то же время благодаря особым свойствам денег придать теории динамическую составляющую. (Наличие в модели денег создаст возможность изменения относительных цен, вызванных не изменениями в эффективности производства или сдвигами в потребительских предпочтениях, а действиями "денежных властей", в результате чего возникает несоответствие между структурой производства и межвременными предпочтениями людей.)
748
Иной способ выхода из указанной выше коллизии предложил Шумнетер1. Как известно, оы попытался заменить равновесную модель как основу экономической теории моделью эволюционной, предполагающей совершенно иной взгляд как на действующего экономического агента, так и на проблему динамики. Экономический агент у Шумпетера - предприниматель, постоянно "вбрасывающий" в экономику новое и тем самым изменяющий само положение равновесия, Таким образом определялся источник динамических изменений.