Конечно, преступная государственность может существовать лишь короткий исторический срок. Кланы и группировки неминуемо начинают грызться, как пауки в банке - начало этого мы уже наблюдаем. Но пока они друг друга перегрызут, они Россию совершенно истощат. Лучше через все это не проходить, а свернуть как можно раньше. Единственный выход - "объединиться честным". Об этом и надо думать. И первое условие для этого - перестать кормиться сказками о "колонизаторах и компрадорской буржуазии" и мыслить ложными метафорами.
Рассмотрим теперь стереотипы - мыслительные конструкции, подавляющие способность увидеть явление в разных контекстах. Вот примеры нескольких стереотипов, которые использовались в ходе перестройки.
2. Стереотип антигосударственности
Первым условием успешной революции (любого толка) является отщепление активной части общества от государства. Каждого человека тайно грызет червь антигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективные основания для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувства держат этого червя под контролем. Внушением, художественными образами, песней можно антигосударственное чувство растравить.
Это удалось за полвека подготовки революции 1905-1917 гг. в России. Тогда всей интеллигенцией овладела одна мысль - "последним пинком раздавить гадину", Российское государство. В.Розанов пишет в дневнике в 1912 г.: "Прочел в "Русск. Вед." просто захлебывающуюся от радости статью по поводу натолкнувшейся на камни возле Гельсингфорса миноноски... Да что там миноноска: разве не ликовало все общество и печать, когда нас били при Цусиме, Шахэ, Мукдене?".
То же самое мы видели в перестройке, когда стояла задача разрушить советское государство как основу советского строя. Поднимите сегодня подписку "Огонька", "Столицы", "Московского комсомольца" тех лет - та же захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента. На этом этапе был важен пример Запада, повлиявший прежде всего на "сословие специалистов". В книге-отчете по опросам 1989-1990 гг. "Есть мнение" есть общий вывод: "Носителями радикально-перестроечных идей, ведущих к установлению рыночных отношений, являются по преимуществу представители молодой технической и инженерно-экономической интеллигенции, студенчество, молодые работники аппарата и работники науки и культуры".
Отщепенство от государства и лежащая в его основе ненависть к авторитету и власти на Западе стали результатом того превращения народа в скопище "свободных индивидов", которое составило сущность разрушения традиционного общества и возникновения гражданского. Как пишет Ортега-и-Гассет, "суверенитет любого индивида, человека как такового, вышел из стадии отвлеченной правовой идеи или идеала и укоренился в сознании заурядных людей". Напротив, государство было низведено с положения исполненного благодати "отца" до уровня "ночного сторожа". Вместо университетской культуры стала господствовать мозаичная - масс-культура.
Человек массы - потребитель стереотипов: "К массе духовно принадлежит тот, кто в каждом вопросе довольствуется готовой мыслью, уже сидящей в его голове", - писал Ортега-и-Гассет в книге "Восстание масс". Этот труд очень важен для нашей темы, он посвящен человеку, сформированному массовой культурой. Этот человек манипулируем, мыслит стереотипами и обладает таким самомнением, что диалог с ним и обращение к разуму очень затруднены.
У Ортеги-и-Гассета речь идет не о "трудящихся массах", а о среднем классе, типичным выразителем которого является как раз "специалист". Ортега-и-Гассет пишет: "Специалист" служит нам как яркий, конкретный пример "нового человека" и позволяет нам разглядеть весь радикализм его новизны... Его нельзя назвать образованным, так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все таки "человек науки" и знает в совершенстве свой крохотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его "ученым невеждой", и это очень серьезно, это значит, что во всех вопросах, ему неизвестных, он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с авторитетом и амбицией, присущими знатоку и специалисту... Достаточно взглянуть, как неумно ведут себя сегодня во всех жизненных вопросах - в политике, в искусстве, в религии - наши "люди науки", а за ними врачи, инженеры, экономисты, учителя... Как убого и нелепо они мыслят, судят, действуют! Непризнание авторитетов, отказ подчиняться кому бы то ни было - типичные черты человека массы - достигают апогея именно у этих довольно квалифицированных людей. Как раз эти люди символизируют и в значительной степени осуществляют современное господство масс, а их варварство - непосредственная причина деморализации Европы".
В годы перестройки, когда червь антигосударственного чувства был раскормлен до невероятных размеров, под огнем оказались все части государства - от хозяйственных органов, ВПК, армии и милиции до системы школьного образования и детских домов. Л.Баткин, призывая в книге-манифесте "Иного не дано" к "максимальному разгосударствлению советской жизни", задает риторические вопросы: "Зачем министр крестьянину - колхознику, кооператору, артельщику, единоличнику?.. Зачем министр заводу?.. Зачем ученым в Академии наук - сама эта Академия, ставшая натуральным министерством?". В лозунге "Не нужен министр заводу!" - формула колоссального по масштабам разжижения общества, превращения России в безгосударственное, бесструктурное образование, которое долго существовать не может.
Интеллигенцию соблазнили на отщепенство от государства лозунгами демократии и свободы. Академия наук стала чуть не главным объектом атаки ученых-демократов! Даже в 1992 г., когда Академия была уже почти удушена, доктор наук Вяч.Иванов пишет в "Независимой газете": "У нас осталась тяжелая и нерешаемая проблема - Академия наук. Вот что мне, депутату от академии, абсолютно не удалось сделать - так это изменить ситуацию, которая здесь сложилась. Академия по-прежнему остается одним из наиболее реакционных заведений". Этот филолог и депутат считает себя вправе уничтожать ядро всей русской науки, оправдываясь пустым идеологическим стереотипом ("реакционность").
Для разжигания антигосударственного чувства были призваны (скажем прямо, наняты - в широком смысле слова) самые любимые таланты России, против слова которых беззащитна душа простого человека. После 1991 г. в их откровениях была сделана небольшая коррекция - упор делался уже на "советском" государстве, но это ничего не меняет. Они, люди аполитичные и к тому же баловни советского государства, ничего серьезного против советского строя сказать не могли. Важен был сам факт: человек, которому мы поклоняемся, ненавидел свое государство. И даже сегодня, когда можно было бы уже забыть свои обиды, он ничего предосудительного в своей ненависти не видит, он говорит о ней как о благородном движении своей души.
Вот Николай Петров, преуспевающий музыкант, делает такое признание: "Когда-то, лет тридцать назад, в начале артистической карьеры, мне очень нравилось ощущать себя эдаким гражданином мира, для которого качество рояля и реакция зрителей на твою игру, в какой бы точке планеты это ни происходило, были куда важней пресловутых березок и осточертевшей трескотни о "советском" патриотизме. Во время чемпионатов мира по хоккею я с каким-то мазохистским удовольствием болел за шведов и канадцев, лишь бы внутренне остаться в стороне от всей этой квасной и лживой истерии, превращавшей все, будь то спорт или искусство, в гигантское пропагандистское шоу". Болел за шведов и канадцев! Не потому, что они ему нравились, а потому, что какая-то мелочь в государственной пропаганде резала ему слух.
А вот, в июле 1999 г. в передаче "Тихий дом" (с С.Шолоховым) откровенничает моя любимая певица, замечательный наш голос - Елена Образцова (Лауреат Ленинской и Государственной премий, Герой Социалистического Труда). Она ударилась в философию и стала рассуждать о роли счастья и страдания в творчестве: "Один момент в жизни сделал меня счастливой - это ненависть". Ведущий состроил удивленное лицо: мол, как так? И певица поведала ужасную историю. Она договорилась с Абадо участвовать в записи "Реквиема" Моцарта. Приехала в Милан и узнает, что эту партию дали другой певице. Почему? Абадо ей объясняет, что какой-то чиновник забыл прислать какую-то телеграмму, необходимую для заключения контракта. Образцова "была потрясена, возмущена, почувствовала себя абсолютной рабыней" и хотела остаться за границей - она "возненавидела СССР".
А как же счастье? Оно пришло попозже, вечером, когда она в концерте пела с Абадо в сцене судилища, где посылала проклятья жрецам - "я проклинала Советскую власть". Не забывчивого чиновника, не друга Абадо, который поленился позвонить ей, чтобы ликвидировать недоразумение (если только дело и вправду было в телеграмме, а не в обычных артистических интригах). Нет, она проклинала ни много ни мало советскую власть и ненавидела страну.
Можно бы понять - натура художественная, впечатлительная, был момент аффекта. Но говорить это через много лет как о важном и дорогом для нее моменте жизни ("счастье"), по центральному телевидению всему народу - это какая-то невероятная бесчувственность. Неспособность положить на одни весы свою обиду и свое проклятье. Ведь проклятья сбываются! В 1999 г. даже певица должна была бы уже что-то услышать о бедствии народа, потерявшего советское жизнеустройство. Может быть, даже узнать, что большой русский поэт на закате дней написал стихи-молитву: "Боже, спаси нас в тяжелые дни! Боже, Советскую власть нам верни!".