Большинство малозначительных форм ежедневного разговора предполагает
сложное коллективное знание, “вводимое в игру” участвующими сторонами.
Внешне это воспринимается как само собой разумеющееся, но в то же время
даже самый незначительный разговор настолько сложен, что до сих пор не
смогли создать компьютер, который мог бы беседовать с людьми так, как мы
общаемся между собой. Слова, используемые в обычной беседе, не имеют
точного значения, и мы “фиксируем”, что хотим сказать, или то, как мы
поняли сказанное, используя не высказываемые вслух допущения, образующие
фон беседы. Если один человек спрашивает другого: “Чем ты занимался
вчера?” — то его вопрос, очевидно, не Подразумевает ответа типа: “В семь
шестнадцать я проснулся, в семь восемнадцать встал с постели” пошел в
ванную и стал чистить зубы. В семь девятнадцать я включил (100стр)
душ...” Тип нашего ответа зависит от того, кто нас спрашивает, какого
рода деятельностью мы обычно занимаемся вместе, что этот человек делает
каждый день в течение недели и от множества других вещей.
Опыты Гарфинкеля
Фоновые ожидания, посредством которых организуются обыденные
разговоры, были основной темой в экспериментах Гарфинкеля, проведенных
со студентами-добровольцами. Студенту необходимо было вовлечь в беседу
знакомого ему человека, и прояснять смысл любой ремарки и реплики.
Случайные замечания, общие комментарии не оставлялись без внимания,
активно извлекался их точный смысл. Если кто-то говорил: “Добрый день”,
— они отвечали: “Добрый — в каком смысле именно?”, “Какое время дня вы
имеете в виду?” и так далее. Вот каким получился один диалог.
(А приветливо поднимает руку)
А: Ну, как ты?
Б: Как я, в каком смысле? Здоровье, финансы, учеба, душевное
спокойствие, мое...
А: (покрасневший и внезапно теряющий самообладание) Вот что! Я только
старался быть вежливым. Мне, честно говоря, наплевать, как ты там
себя чувствуешь.
Почему при нарушении столь незначительных условностей разговора люди
r`j выходят из себя? Дело в том, что стабильность и осмысленность нашей
обыденной социальной жизни основывается на взаимном понимании не
высказываемых вслух общекультурных допущений по поводу того, что
говорить и как. Если бы способность воспринимать эти допущения как
данность отсутствовала, то осмысленное общение было бы невозможным. В
этом случае каждая реплика должна была бы сопровождаться громоздкой
процедурой, как показали помощники Гарфинкеля; любое общение в таком
случае разрушилось бы. Следовательно, то, что выглядит на первый взгляд
незначительным разговором, оказывается фундаментальным каркасом
социальной жизни. Именно поэтому нарушения подобных условностей
воспринимаются так серьезно.
Следует заметить, что в повседневной жизни люди, случается, нарочно
прикидываются игнорирующими подразумеваемые допущения, используемые для
интерпретации высказываний, замечаний и вопросов. Это может делаться с
целью дать отпор другим, подшутить над ними, вызвать смущение или
привлечь внимание к двойному смыслу сказанного. Рассмотрим, например,
классический обмен репликами между родителем и подростком:
Р: Ты куда-то идешь?
П: Из дому.
Р: Что ты собираешься делать?
П: Ничего.
Ответы подростка прямо противоположны ответам добровольцев в
экспериментах Гарфинкеля. В отличие от ненормально настойчивых
уточнений, подросток вообще отказывается отвечать по существу —
фактически говорит “Занимайся своим (101стр) делом!” Другим человеком и
в других обстоятельствах мог быть получен совершенно иной ответ на
вопрос:
А: Ты куда-то идешь?
Б: Я просто собираюсь повернуть за угол.
Б намеренно “не понял” вопроса А, чтобы иронически выразить
беспокойство или расстройство. Комедия, шутки и остроумные реплики часто
исходят из подобного намеренного непонимания невысказываемых допущений,
используемых в разговоре. В этом нет ничего угрожающего, поскольку цель
подобных действий — вызвать улыбку.
Формы разговора
Слушать магнитофонную запись собственной речи или читать конспект
своей беседы — достаточно отрезвляющее занятие. Оказывается, наши
разговоры значительно более безграмотны и бессвязны, чем можно было бы
предположить. Участвуя в повседневных разговорах, мы полагаем, будто
говорим отточенным слогом, поскольку несознательно “дополняем”
подразумеваемым основанием реальный обмен словами, но на самом деле наши
беседы сильно отличаются от диалогов в романах, персонажи которых
употребляют правильно построенные и безупречные сентенциями.
Рассмотрим следующую последовательность, которая полностью
характеризует большинство реальных бесед (см. схему).
Никакая часть разговора не является законченным высказыванием. Обе
перебивают друг друга, говорят одновременно, оставляют слова “висеть в
воздухе”.
Как и в случае работ Гоффмана, посвященных гражданскому невниманию,
можно предположить, что анализ повседневных разговоров малозначим для
социологии в целом; и в действительности многие социологи именно за это
критиковали этнометодологические исследования. Тем не менее, некоторые
из аргументов, используемых для демонстрации важности работ Гоффмана,
применимы также и к этнометодологии. Изучение повседневной речи
показывает, сколь сложны и мастерски отточены языковые навыки,
используемые самыми обычными людьми. Громадные трудности, возникающие
при программировании компьютеров, чтобы они делали то же, что без каких-
либо усилий способен сделать говорящий человек, дают представление об
этом уровне сложности. Кроме того, разговор — это неотъемлемая часть
любой области социальной жизни. Уотергейтские записи президента Никсона
и его советников были не более чем записью разговоров, но они были также
частью проявлений политической власти на высочайшем уровне7).
Ошибки и оговорки
Реакции-восклицания
Некоторые реплики не являются речью, а состоят из невнятных
восклицаний, названных Гоффманом реакциями-восклицяниями8). Допустим,
кто-то, разбив или
(102стр)
(.)
Е: О:, она замечательная девушка.=
М: =Да, я думаю, она замечательная девушка.
Ключи:
[] Оба говорят одновременно
Курсив представляет выделения высказывания,
слова или фразы, такие как изменение силы энергии или
громкости голоса.
= Означает, что разговор идет без перерыва, даже когда
вместо одного собеседника начинает говорить другой
: Означает очень слабую паузу, с изменением напряженности
голоса или интонации, внутри слова
() Означает несколько большую паузу, чем обычно
между высказываниями.
уронив что-либо, вскрикивает “Ой!” На первый взгляд кажется, что это
обычная рефлекторная реакция на происшествие, примерно как невольное
моргание при резком взмахе руки. Однако на самом деле это не
самопроизвольная реакция, она нуждается в детальном анализе, поскольку
отражает общие характеристики действий человека. Обычно “Ой!” говорится
для других — когда человек один, он, как правило, не восклицает.
Восклицание — демонстрация для свидетелей, показывающая, что ляпсус
случайный и вовсе не выражает неспособность индивида управлять своими
действиями.
“Ой!” произносится при незначительных неудачах, но не в случае
больших катастроф и несчастий, — это также демонстрирует, что
восклицание есть часть нашего управления деталями социальной жизни.
Восклицание может возникнуть и у того, кто наблюдает, в этом случае его
реплика становится предупреждением другому человеку, что оплошность не
воспринимается как свидетельство некомпетентности. Звук восклицания
обычно короткий, однако в некоторых ситуациях может растягиваться. Так
может происходить в критические моменты каких-либо действий. Подбрасывая
ребенка в воздух, отец говорит: “Оп-па”. Восклицание занимает то время,
когда ребенок может почувствовать потерю опоры, ободряет его, и,
возможно, отвлекает ребенка на то, чтобы понять восклицание.
Все это может показаться чрезвычайно заумным и преувеличенным. Какая
нужда столь детально анализировать незначительные восклицания? Разве мы
тратим так много внимания на все нюансы того, как говорим, как
действуем? На сознательном (103стр) уровне, конечно же, нет. Однако
ключевой момент заключается в том, что мы принимаем как данность, в
самих себе и других, чрезвычайно сложный, непрерывный контроль над
своими действиями. В ситуациях взаимодействия от нас не ждут, что мы
просто “присутствуем”. Остальные ожидают, и мы ожидаем от них, по
выражению Гоффмана, “контролируемой настороженности”. Фундаментальная
часть того, чтобы “быть человеком”, состоит в этой постоянной
демонстрации другим своей компетентности и состоятельности по отношению
к рутине обыденной жизни.
Обмолвки
“Ой” говорится по поводу незначительных неудач наших действиях. Мы
также делаем ошибки в речи и произношении в беседах, лекциях, публичных
речах и других ситуациях. В исследованиях “психопатологии обыденной
жизни” 3. Фрейд проанализировал многочисленные примеры различного рода
словесных ляпсусов9). Согласно Фрейду, все речевые ошибки, неправильное
произношение или расположение слов не являются случайными. Все они —
симптомы внутренних конфликтов, связанных с тем, что наше подсознание
влияет на наши сознательные слова и поступки. Обмолвки вызваны —
бессознательно — чувствами, которые мы испытываем, но не допускаем до
spnbm сознания, или которые мы старались сознательно, но безуспешно
подавить. Нередко, но отнюдь не всегда, при обмолвках задействованы