Однако заметка Изгоева была, пожалуй, единственной, где смерть Толстого освещалась со стороны политической. Совсем по-другому смотрит на эти события, например, С.Н. Булгаков. Он стремится коснуться «больного» вопроса о взаимном отношении Толстого и церкви по существу, помимо всякой политики. Для него как для человека православного, для которого тем не менее важна мысль Толстого, он стремится оправдать его, найти пути примирения с Церковью. По его мнению, с догматической стороны ситуация очевидна, и Толстой в своем вероучении несомненно отпал от церкви. Но Булгаков не может видеть в нем только еретика, для него «даже и отлученный, Толстой остается близок к Церкви, соединяясь с ней какими-то незримыми, подпочвенными связями»[118]. Эту связь, а также и оправдание Толстого Булгаков видит в особенностях своего времени, в глубоком религиозном упадке, который переживало русское общество. Он ставит Толстого в один ряд с Сократом, Платоном, Аристотелем, Птолемеем, изображения которых церковь даже помещает в притворах, видя в этих мыслителях «детоводителей ко Христу». Толстому так же принадлежит заслуга пробуждения религиозной мысли, и Булгаков видит его место «при входе в храм, к которому он приблизил многих своим общерелигиозным влиянием»[119].
Об этом влиянии говорит и П. Б. Струве. Сравнивая Толстого и представителей нового религиозного сознания, в частности Мережковского, Гиппиус и Философова, он отмечает, что последние замкнулись только на литературе, а то время как учение Толстого вошло в жизнь. Кроме того, Струве связывает большие надежд «на глубокое духовное просвещение личности»[120] с потрясением, вызванным у многих смертью Толстого. Однако общую реакцию интеллигенции на эту смерть он характеризует как растерянную, объясняя это тем, что безрелигиозная интеллигенция столкнулась с событием безусловно религиозным.
В 1911 г. Анатоль Франс говорил: «Толстой - это великий урок. Своим творчеством он учит нас, что красота возникает живою и совершенною из правды, подобно Афродите, выходящей из глубин морских. Своей жизнью он провозглашает искренность, прямоту, целеустремленность, твердость, спокойный и постоянный героизм, он учит, что надо быть правдивым и надо быть сильным... Именно потому, что он был полон силы, он был всегда правдив!».
Заключение
Отношения Л.Н. Толстого и церкви были и до сих пор остаются одной из важных проблем. Как и раньше, русское общество - представители церкви, представители интеллигенции, читатели по-разному оценивали религиозные воззрения Л.Н. Толстого, в чём-то совпадая, в чём-то расходясь, так и сейчас, спустя сто лет со смерти великого писателя и мыслителя не существует единого взгляда на религиозную проповедь Л.Н. Толстого, на его личность. До сих пор ведутся споры о понимании христианства Толстым, об отношении его ко многим явлениям современной ему русской жизни, о правомерности «отлучения» писателя.
В 2006 году К. Померанцев опубликовал в журнале «Зарубежные записки» статью , где размышлял, в частности, о Толстом: «Толстой был до предела искренен и правдив. Эта сторона толстовского характера и толстовских литературных произведений и покоряла. Даже христианство Толстого по своей искренности было более близким к истинному христианству, чем “христианство тех, кто его отлучил от церкви”» (сноска: «Сквозь смерть. Георгий Адамович»).
Уже наша современница, преподаватель истории Церкви и истории литературы в Российском Православном Университете во имя св. Иоанна Богослова В. М. Еремина, отзывалась о Толстом совершенно в ином ключе: «Толстой слишком много склонял слово «любовь», но, в сущности, он очень много и устойчиво ненавидел.
Толстой ненавидел не только Наполеона, а ненавидел всех социальных соперников. И Христа, конечно, ненавидел, иначе, зачем же Его поправлять – можно же своё написать рядом.
Толстой на разных этапах своей жизни ненавидел Хомякова за красноречие и остроту ума; ненавидел Достоевского, понимая, что это тоже – социальный соперник. Одно время Толстой ненавидел Тургенева за некоторое французское остроумие, котором Тургенев мог припечатать Льва Толстого; устойчиво ненавидел Иоанна Кронштадтского, хотя и говорил, что “братом нашим остаётся бедный Иоанн”».[121]
Наиболее обстоятельно проблема «Толстой и церковь» рассматривается сегодня в работах священника Георгия Ореханова, проректора православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета — в своей диссертации и вышедшей только что книге, статьях, публикациях, выступлениях на заседаниях Круглого стола богословов и сотрудников музея Л.Н. Толстого.
На конференции в 2006 г. , состоявшейся в Ясной Поляне к 105-летию «отлучения» Льва Толстого от церкви, Отец Георгий Ореханов, изложил в интервью журналисту «Российской газеты» Павлу Басинскому, свой взгляд на проблему.
Он считает, что Толстой «сам засвидетельствовал, что это отлучение было адекватным шагом. В этой ситуации все разговоры о пересмотре этого акта мне кажутся несерьезными. Характерно, что никто из родственников Толстого никогда не требовал этого. То есть родственники понимали, что Толстой отпал от Церкви сам». И добавил: «Исправить это положение невозможно, но нужно его изучать и понимать»[122].
В статье, опубликованной в Яснополянском сборнике в прошлом году. аргументированный, фундаментальн посвященной исследованию переписки Л. Толстого и К.П. Победоносцева
В только что вышедшей книге (дать сноску) ученый-богослов подробно,
Лев Толстой не останавливался в своём духовном поиске ни после своего духовного переворота, ни во времена своих проповедей, и до конца жизни он продолжает «искать Бога». Своею жизнью он подтверждает, что никто еще не стал христианином, начитавшись догматов. Человек становится христианином, встретив на своем жизненном пути Христа, и Толстой всю свою жизнь мучительно искал этой встречи. Не веря в Божество Христа, он следовал Ему как Богу.
Писатель, сначала проявив свой художественный гений, позже открылся как глобальный, великий религиозный мыслитель. С момента духовного переворота в 1880-х гг. для Толстого нравственное самосовершенствование становится самым главным в его жизни. Его проповеди слушает весь мир. В каждой стране он находит единомышленников, последователей, его публицистические произведения издаются за границей и расходятся с невероятной скоростью.
Толстой, внимательно читая Евангелие, размышляя над сказанными в нём словами, досконально изучая труды православных богословов, приходит к собственному, отличному от ортодоксально православного, пониманию Бога и его заветов. Наблюдая несовершенство мира, он стремится сделать всё, что в его силах, чтобы научить людей любить друг друга, а значит, сделать мир совершеннее.
Но толстовская проповедь, призывающая к отказу от старых догм, кардинальному изменению своей жизни, находит сильных и мощных врагов в лице государства и церкви. Публицистические произведения Л.Н. Толстого не допускаются к публикации, он и его единомышленники периодически страдают от яростных нападок оппонентов Л.Н. Толстого, далеко не всегда корректных. Ведь Лев Толстой не просто призывает к любви и прощению, а очень мощно, со всей силой своего гениального дарования выступает против сложившегося устройства общественного порядка, церковных устоев, обрядов, православной мистики, уводящих, по его мнению, от нравственной сути религиозного учения Христа и скрывающие смысл жизни.
Но как бы Толстой не критиковал действия людей и церкви, он верил, что всё можно исправить осознанием. Толстой обращался к самому лучшему в человеке, к его совести, в надежде на то, что человек осознает, что он делает. «Вы не можете не знать того, что у вас, так же как у каждого из нас, есть только одно настоящее дело, включающее в себя все остальные дела, – то, чтобы прожить этот короткий промежуток данного нам времени в согласии с той волей, которая послала нас в этот мир, и в согласии с ней уйти из него. Воля же эта хочет только одного: любви людей к людям»[123].
В том, что Толстой писал о Христе, собраны воедино разные чувствования и переживания. Но кто бы что ни говорил, это интуиции верующего человека, пристально читающего Евангелие и воспринимающего Слово буквально. В этом смысле он, будучи безмерно одарен, не погрешил против Дарителя.
Толстой радикально поставил вопрос о христианской культуре, которую он понимал как раскрытие в земной жизни Божьего Царства. Он предложил конкретную программу преобразования всей российской жизни на принципах гуманизма. Он проанализировал и очертил широкий круг социальных институтов, преобразование которых в духе христианских заповедей, по его убеждению, привело бы к построению на Земле царства Божьего, т. е. к воплощению добра, братства, равенства и всеобщей любви.
И тем не менее, противостояние Л.Н. Толстого и православной церкви привело к событию, потрясшему мировую общественность начала XX века. Св. Синод публикует определение, в котором признаёт Льва Толсто отпавшим от православной церкви. Это определение воспринимается обществом как отлучение писателя, и приводит к тому, что и российская, и мировая общественность бурно реагирует на это событие. Л.Н. Толстой получает сотни писем и телеграмм с выражением сочувствия, в разных городах проводятся спонтанные акции в поддержку Льва Николаевича.
Спустя почти десятилетие уход из Ясной Поляны и смерть писателя вновь всколыхнули весь мир. Люди опять собираются на митинги, уличные шествия, Л.Н. Толстого провожают тысячи человек. Смерть оказалась общенациональным судным днем - днем, когда совершился акт самоосознания общества через присвоение Толстого, его ассимиляцию в историю и традиции России.
Как бы то ни было, надо применять евангельский совет ценить дерево по плодам, а людей по делам. Толстой до последних дней своих жил, мыслил, боролся, радовался и страдал, но пустоты душевной не чувствовал, а жил наполнено и ярко. Бердяев отмечает, что «Л. Толстой имел огромное значение для религиозного пробуждения общества, религиозно индифферентного и духовно охлажденного. К нему он и обращался. Он остается великим явлением русского духа, русского гения».