Сочинение «Царство Божие внутри вас» явилось ответом на многочисленные возражения оппонентов взглядов Л.Н. Толстого. Он отмечает уклончивость ответов религиозных критиков на вопросы, поставленные в этой книге. Вся критика может быть сведена к пяти ошибочным утверждениям. Первое, самое явное, говорит о том, что насилие не противоречит христианству; второе оправдывает необходимость насилия для обуздания злодеев, третье проповедует обязательность насилия для защиты ближнего, четвёртое, самое коварное, признает нарушение заповеди о непротивлении за простую слабость, пятое уклоняется от ответа деланием вида, что вопрос этот уже давно решен.
Л.Н. Толстой же убеждён, что эта ложь и прикрытие себя авторитетом церкви, древности и святости есть единственный выход для людей религиозных из противоречия насилия и христианства как в теории, так и в жизни. А неверность суждений тех и других критик происходит от непонимания истинного значения учения Христа.
Смысл христианского учения, ясный для меньшинства, сделался совершенно непонятным для большинства людей. Причина этого - ложное понимание христианства и ложная уверенность как людей верующих, так и неверующих, что они его понимают. Понимание же истинного смысла христианства для людей верующих скрывается церковью. Все современные внешние условия таковы, что разрушают учение церкви, и потому церкви употребляют все усилия для того, чтобы поддержать своё учение.
Лев Толстой старается опровергнуть два заблуждения общества: то, что христианское жизненное учение неисполнимо и потому или вовсе не обязательно или должно быть видоизменено, и другое - что «христианское учение любви к Богу есть требование неясное, мистическое, не имеющее определенного предмета любви, которое поэтому должно быть заменено более точным и понятным учением о любви к людям и служении человечеству».
Тем, кто полагает, что Христос требует невозможного, Л.Н. Толстой возражает, что Христос учит не ангелов, а людей, подверженных искушениям. И он знает и прекрасно понимает, кого учит, поэтому не требует быть идеалом, но самому человеку необходимо хотя бы стремиться к этому идеалу. Толстой призывает не говорить о том, что исполнение учения Христа очень сложно, а потому невозможно. Человек может жить с идеалом в сердце и в своих поступках стараться следовать этому идеалу. Таким образом, человек от животного состояния постепенно перейдёт к состоянию сына Божьего, потому что сила божеская от раза к разу будет увеличиваться. В этом приближении к совершенству и состоит смысл жизни человека.
Христианство дает не правило, под которое надо подогнать свою жизнь, но идеал, к которому надо стремиться. Христос к силе животной прикладывает сознание силы божеской. «Учение Христа тем отличается от прежних учений, что оно руководит людьми не внешними правилами, а внутренним сознанием возможности достижения божеского совершенства». Тот, кто будет стремиться к нравственному идеалу, будет развиваться куда более стремительно, чем человек, просто исполняющий некие правила.
Заповеди Христа – это не правила, а тот самый идеал, который сейчас стоит перед каждым человеком. И нельзя заповеди Христа, а по сути – заповеди жизни, ибо они написаны в сердце каждого человека, – исполнять наполовину. Можно либо исполнять их, либо нет. Но по внешнему нельзя судить о праведности человека.
«Жизнь, по учению христианскому, есть движение к божескому совершенству. Ни одно состояние по этому учению не может быть выше или ниже другого»[30]. Скорость увеличения в себе божеской силы есть мера нравственности жизни, то есть духовно развивающийся разбойник живёт более нравственно, нежели застывший в своём развитии человек, уже достигший высокого уровня нравственности. Следовательно, «для этого учения не может быть правил, обязательных для исполнения»[31]. Для Толстого учение Христа заключается в идее нравственного совершенствования, открытии в себе сына Божия, и никакие ритуалы, законы и обряды не могут это сделать за самого человека. Это один из тех выводов Толстого, которые не могла принять церковь.
Во всём учении Христа Толстой особенно выделяет нагорную проповедь. В ней он находит выражение и вечного идеала, к которому свойственно стремиться людям, и ту степень его достижения, которая уже может быть достигнута людьми.
Идеал состоит в том, чтобы не иметь зла ни на кого, не вызвать недоброжелательства ни в ком, любить всех; заповедь же, указывающая степень, ниже которой вполне возможно не спускаться в достижении этого идеала, в том, чтобы не оскорблять людей словом. И это составляет первую заповедь.
Вторую заповедь составляет - полное целомудрие даже в мыслях как идеал; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться в достижении этого идеала, - чистота брачной жизни, воздержание от блуда.
К третьей заповеди он относит: к идеалу – свободу от заботит о будущем, умение жить настоящим часом; к заповеди, указывающей степень достижения, - возможность не клясться, не обещать ничего людям.
Идеалом четвёртой заповеди является умение никогда ни для какой цели не употреблять насилия; заповедью - не платить злом за зло, терпеть обиды, отдавать рубаху.
Идеал пятой заповеди - любить врагов, ненавидящих нас; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться, - не делать зла врагам, говорить о них доброе, не делать различия между ними и своими согражданами.
Это самое простое, что нужно делать людям на пути самосовершенствования. По мере продвижения их по этому пути им будут открываться новые и новые горизонты, которые пока невозможно себе представить, не освоив эти простые заповеди, данные нам Христом еще две тысячи лет назад.
Второе заблуждение, которое опровергает Толстой, состоит в том, что любовь к Богу и служение ему есть то же самое, что любовь к людям и служение им. «Христианское учение и учение позитивистов, коммунистов и всех проповедников всемирного братства людей, основанное на выгодности этого братства, не имеют ничего общего между собой и отличаются друг от друга в особенности тем, что учение христианское имеет твердые, ясные основы в душе человеческой; учение же любви к человечеству есть только теоретический вывод по аналогии»[32].
Любить только человечество невозможно, потому что неясно, что это такое. Только ли люди, включая нравственно падших людей, или нет? Если да, то почему исключаются высшие животные, некоторые из которых бывают выше, чем падшие люди. Понятно, что расширять любовь человека нужно, и поэтому позитивисты, коммунисты и т.д. предлагают христианскую любовь, но без любви к Богу.
Если человек ощущает себя сыном Божиим, главное свойство которого есть любовь, он эту любовь свободно переносит на весь окружающий мир, и это естественно, нормально: «Человек любит не потому, что ему выгодно любить того-то и тех-то, а потому, что любовь есть сущность его души, потому что он не может не любить»[33]. А значит, будет любить и Бога, и себя, и семью, и народ, и всё человечество.
Толстой опровергает и ложное мнение научных людей, что «учение о сверхъестественном составляет сущность христианского учения и что жизненное учение его неприложимо»[34].
Это проистекает из непонимания учения Христа. И главная причина этого непонимания заключается в мысли, что можно принять учение, не изменяя своей жизни. Но учение это не свод откровений и правил, а новое мировоззрение, из которого вытекает и новое поведение. Сейчас идёт то время, когда мы должны сознательно совершить переход к новому сознанию, положить в основу своей жизни заповеди любви.
Способен ли человек сделать усилие, осознать и изменить свою жизнь? Конечно, способен, – отвечает Толстой. Человек – мыслящее и развивающееся существо, поэтому, несмотря на то, что он неосознанно совершает те или иные поступки, приносящие ему страдания, он может осознать причины этих поступков, и тогда он будет свободен изменить свою жизнь.
Свобода человека, по Толстому, заключается в возможности выбрать своё отношение к открывшейся истине, и в соответствии со своим пониманием строить свою жизнь, а не в том, чтобы совершать поступки, какие хочется. Истина открывает тот единственный путь, по которому может двигаться человечество, поэтому тот, кто примет её, станет «свободным и радостным делателем вечного и бесконечного дела, совершаемого Богом или жизнью мира»[35], а тот, кто не примет, может стать «рабом ее и быть насильно и мучительно влекомым туда, куда он не хочет идти»[36]. В этом и состоит свобода выбора.
И мало того, что свобода эта дает благо людям, она же есть и единственное средство совершения того дела, которое делается жизнью мира.
Подлинная жизнь есть принятие и исповедование открывающейся единственной истины, и Царство Божие доступно будет только тем, кто освобождается, совершает над собой усилие и обращается к праведной жизни. Общие дела, находящиеся во внешнем мире, забирают много энергии у человека, но изменить ход вещей человек не в силах, он не свободен в выборе внешних событий. Но он может освободиться сам и помочь освободиться другим от лжи и лицемерия, для того, чтобы «без усилий и борьбы тотчас же разрушился тот ложный строй жизни, который мучает людей и угрожает им еще худшими бедствиями, и осуществилось бы то Царство Божие или хоть та первая ступень его, к которой уже готовы люди по своему сознанию»[37].
Что же будет в новом мире, если разрушить старый мир? Л.Н. Толстой уверен, что будущее будет таким, каким его создадут люди. Не может быть будущее плохим, если человек создаёт его, следуя голосу своей совести, вложенной в него Создателем. Между тем, люди цепляются за привычный для них мир, не сознавая, что скоро он может рухнуть, и задеть собою тех, кто не сделал ничего для сотворения нового мира.