Ведь на самом деле так называемое золото партии — вовсе не сокровища, хранившиеся в сундуках, а потом вывезенные из страны в процессе перестройки. И не миллионы долларов в швейцарских банках, оказавшиеся там до, во время или после перестройки. На самом деле это система политико-экономической власти бюрократической номенклатурной элиты, которая в результате экономических демократических реформ трансформировалась в нечто другое. Именно эта новая система и является предметом моего исследования.
Я попытался проследить, как происходившее в экономике в те годы, в момент крушения советской системы, привело к тому, что мы имеем в экономике сейчас; как трансформировалась экономическая и политическая власть; как на неформальном уровне изменились механизмы влияния, как они перешли по наследству в новую систему и проявились на нынешнем этапе развития российской экономики. Именно это я считаю наиболее важной целью данной работы.
Таким образом, употребляя в своей книге выражение «золото партии», я подразумеваю политико-экономическую власть, которая за последние двадцать лет дважды переходила из рук в руки: сначала от одной группы советской номенклатуры к другой — демократическим политическим лидерам, затем к третьей группе — олигархам.
Основной причиной непонимания современных политико-экономических процессов стало затушевывание реального состояния как бывшей административно-командной системы регулирования экономики, так и нынешней «рыночной» системы, в которой далеко не все элементы являются рыночными.
Общепринятая трактовка такова: в Советском Союзе существовала административно-командная система, которая была основана на жестком планировании, централизации всех управленческих функций, тоталитарном политическом режиме и, естественно, на монополизме во всех его формах. В результате реформ должна была сформироваться некая идеальная рыночная система, в которой, по замыслу реформаторов, разом заработали бы все рыночные механизмы. Она должна была бы полностью соответствовать либеральной идее, то есть включать в себя свободную конкуренцию и свободное перемещение капитала из отрасли в отрасль — в зависимости от прибыльности вложения в тот или иной сектор. Предприятия и фирмы при подобной системе должны быть заинтересованы в снижении издержек производства и, соответственно, в снижении цен, предложение должно определяться исключительно спросом, а государственное вмешательство в экономику должно быть минимальным и ограничиваться финансовой сферой — регулированием процентных ставок, валютного курса и системы налогообложения. Это и называется монетаризмом.
В действительности все произошло совсем по-другому и не могло произойти иначе. Дело в том, что исходное состояние нашей экономики не было исключительно планово-централизованным и административно-командным. Даже тогда существовали скрытые рыночные механизмы, а именно неформальное влияние и теневая экономика. Поэтому все исследования экономической системы без учета скрытых факторов централизованной экономики, невидимых механизмов распределения, потребления, инвестиций, контроля над собственностью являются заведомо неполноценными.В конце 80-х годов стали появляться материалы исследований, в которых много говорилось о теневой экономике и назывались характерные черты административно-бюрократической системы, совершенно несвойственные капитализму: неформальные управленческие взаимодействия, «административная валюта», «телефонное право», номенклатура, аппарат, группы влияния, «бюрократический бартер», теневая экономика, существование возвращенного товарообмена («ты — мне, я — тебе») на всех уровнях, противоречие натурально-вещественных и стоимостных показателей статистической экономики.
Все эти явления впоследствии трансформировались, изменились по форме, но продолжают оставаться содержательной частью экономических процессов. В своей нынешней форме, адаптированные к новым экономическим реалиям, они продолжают не только присутствовать в экономике, но и фактически определять ее качество. Поэтому сегодня принципиально важно выделить эти явления, посмотреть, как они преломляются в современной экономической системе.
Все эти явления можно объединить под одним понятием — система экономического и политического контроля над экономикой, который осуществляла номенклатура в годы советской власти. Именно через систему политического контроля партия господствовала в экономике и, соответственно, осуществляла прямой контроль над всеми отраслями через систему назначения на должности, через правоохранительные органы. Но существовал еще и косвенный контроль.
Этот механизм формального и неформального контроля номенклатуры над экономикой СССР и есть так называемое золото партии: ЦК КПСС являлся гигантским холдингом, супермонополией, державшей в своих руках контрольные пакеты бюджетобразующих предприятий и целых отраслей, то есть каркас экономики. Таким образом, в советское время 70—80% доходов контролировалось просто через систему назначения. Остальные же сектора экономики находились под непрямым контролем, в них допускалось некоторое подобие конкуренции, дозволялись экономические эксперименты.
Симбиоз систем
Прямой контроль номенклатуры над экономикой можно назвать номенклатурным капиталом. В действительности право собственности у номенклатуры, естественно, не возникало, но номенклатурное управление госсобственностью фактически означало владение номенклатурным капиталом.
Я не исключаю — скорее всего, так и было — существования номенклатурного капитала и в денежной форме в западных банках. Это так называемый советский капитал, который вывозился из СССР и до развала Союза. Просто в начале 90-х годов, после развала Советского Союза, этот процесс интенсифицировался.
Номенклатурный капитал — очень важное понятие для характеристики современных экономических процессов в России. Именно напуганная экономическими реформами номенклатура, руководимая реакционной частью политбюро, в какой-то момент почувствовала угрозу своему положению, поскольку перемены вытолкнули на поверхность массу инициативных энергичных людей по всей стране. Номенклатура понимала, что должна будет постепенно уступить им власть — сначала экономическую, а затем и политическую. Именно поэтому начали происходить те политические явления, которые впоследствии привели к развалу СССР. Конвертация власти в собственность происходила прежде всего в моменты «шоковой терапии» и приватизации, а впоследствии — через создание так называемых олигархов. Это очень важное направление, которое имеет смысл проследить от момента его зарождения до сегодняшнего дня. Без понимания этого процесса все рассуждения об экономических реформах оказываются несостоятельными. Если мы не узнаем, что же в реальности скрывалось за экономической политикой, которая проводилась в годы реформ, мы не сможем и сегодня двигаться в направлении удвоения ВВП (а именно такую задачу поставил Владимир Владимирович Путин) и не сможем осуществить никакие изменения в базовых секторах экономики.
Часто приходится слышать: «Какой смысл копаться в прошлом, это непродуктивно» или «Важно не кто виноват, а что делать». Хотелось бы ответить на подобные возражения. В условиях современной России ответ на вопрос «Кто виноват?» почти на 100% определяет ответ на вопрос «Что делать?». Мы не сможем выяснить, что делать, если всерьез не разберемся, кто виноват. Для того чтобы что-то делать, надо, как минимум, понимать, что произошло и как обстоит дело на сегодняшний день, какая экономическая система сложилась в России сегодня.
А сложилась у нас уникальная экономическая система, которой не было ни в одной стране мира. Она имеет массу специфических черт, ее трудно подвести и под западный шаблон — американский или европейский, и под восточный — китайский или японский. Нужно обязательно разобраться, что происходило в последние два десятилетия — хотя бы для того, чтобы четко описать нынешнюю ситуацию. И уж затем можно будет решать, как изменить эту уже давно сложившуюся систему.
Очевидно, что результат экономических реформ у нас в стране не имеет ничего общего с либеральной рыночной экономикой, но в то же время это уже и не прежний административно-командный уклад. Скорее, это какой-то гибрид, основанный на симбиозе систем. Сегодня мы имеем дело с абсолютно сложившейся, даже можно сказать, косной и инерционной системой, с большим трудом поддающейся реформированию, что легко может подтвердить любой человек, реально вовлеченный в процессы экономической и административной реформы. Данная система уже не трансформируется, она живет своей жизнью, и надо думать, что делать с этой странной оригинальной конструкцией, основанной на симбиозе противоположных, противоречащих друг другу, элементов и тенденций. Некоторые сугубо рыночные элементы были впитаны бывшей административно-командной системой, другие — были отторгнуты. При этом часть ключевых элементов административно-командной экономики, в частности монополизм, не только не исчезли, а наоборот, развились, что и создает ту самую уникальную ситуацию в экономике России.
Точка осознания
Почему все это происходило, какие политические силы нас к этому привели и зачем, делали ли они это по глупости или с умыслом — все это имеет очень большое значение. Не ответив на эти вопросы, невозможно разобраться в существующем положении дел. Понятно, что если эти политические силы, и сейчас наделенные властью, действительно преследовали определенные цели, то теперь они стараются всевозможными способами отвлечь внимание общественности от выяснения тех или иных обстоятельств своей деятельности. Это очевидно прежде всего в области приватизации государственной собственности. Именно поэтому мы обязаны разобраться в нашем прошлом, посмотреть, кто же на самом деле виноват, и уже на этой платформе выработать рекомендации, что делать. Никто не говорит о том, что все нужно свести лишь к обвинениям в адрес людей, которые осуществляли перестройку экономики на начальном этапе, или других, в какой-то момент перехвативших «знамя экономических и политических реформ» и извративших их суть. Естественно, речь не идет ни о каких карательных мерах, ни о каких аналогиях с 1937 годом. Речь идет о необходимости вскрыть язву и показать, каким образом она зародилась и как ее лечить теперь.