Интеллигенция, работники культуры, образования, искусства, ученые в значительной степени являются движущей силой общества. Поэтому в капиталистической экономике вовсе не подразумевается, что у всех психология должна быть настроена полностью на рыночный лад; и там есть люди, склонные получать пусть небольшой, но стабильный доход, их устраивает работа в государственных структурах, во всевозможных общественных корпорациях.
Есть там и люди, которым требуется социальная поддержка. Эти люди всегда находятся на государственном иждивении, о них заботится государство. Пожилым сложнее адаптироваться, чем молодежи, вынуждать их к этому было бы просто кощунственно, они должны быть обеспечены государством, поскольку они это заслужили.
Все эти истины были абсолютно ясны, но тем не менее игнорировались Гайдаром и его сподвижниками, которые выдвинули тезис «С помощью шока все быстро перестроятся», забывая о том, что это нетипично даже для Запада. Таким образом, их теория предусматривала, во-первых, ликвидацию, слом всех остатков советской экономической системы и ее административно-командных функций и разгром (как это преподносилось в прессе) экономической базы, на которую могут опираться рвущиеся к власти коммунисты (при том, что коммунисты всегда играли лишь ту роль, которая была нужна Ельцину, Чубайсу и Гайдару). Во-вторых, «шокотерапия» была направлена на то, чтобы дать людям импульс, сказать, что у них нет иного пути кроме как адаптироваться к новым рыночным отношениям. Вот таким образом и обосновывалась необходимость шока.
В наших условиях, как уже говорилось, шок уже был, причем мощный. И «шоковые терапевты» его использовали, поскольку в какой-то степени лечение с помощью шока началось еще в Беловежской Пуще, а может быть, даже и несколько раньше. Они использовали уже имеющийся шок и добавили к нему еще новый — проведение своих социально-экономических реформ.
Для проведения этого курса нужна была мощная политическая поддержка, которая резко контрастировала с идеей демократии, поскольку, как мы понимаем, демократическими путями получить такую поддержку было невозможно. Осуществить столь грабительские реформы на основе демократических процедур нереально. В развивающихся странах они проводились при авторитарных или тоталитарных политических режимах, которые творили со своими гражданами все, что хотели. Поэтому утверждение, что Ельцин в этот период представлял собой демократического лидера, не выдерживает никакой критики. С самого начала он проявил себя как сверхтоталитарный, суперавторитарный, безответственный лидер, готовый любыми путями добиваться своих целей, опираясь на поддержку населения, которому задурили голову предшествующей борьбой Ельцина с Горбачевым и победой его в этой схватке, которые шокировали и ввели в транс развалом СССР. Таким образом, Ельцин получил возможность делать то, что ему заблагорассудится, без оглядки на общественное мнение.
Все это доказывает, что уже в январе 1992 года никакой демократией в стране и не пахло: в действительности общественное мнение было полностью проигнорировано. И если бы имелся нормальный механизм обратной связи, конечно же никто не позволил бы все это осуществить.
В этой связи мы подходим к роли Верховного Совета России. Казалось бы, раздавалась настоящая какофония вокруг проводимых реформ, Ельцину и Гайдару мешали: выступали какие-то депутаты, проводились какие-то митинги, шел какой-то процесс борьбы с этими преобразованиями. Но что же происходило на самом деле? Верховный Совет России с самого начала являл собою довольно-таки странное сборище людей с очень сомнительными взглядами и убеждениями, готовых на все ради своих политических целей, а зачастую просто никчемных.
И эти люди, ведомые Хасбулатовым, почему-то очень спокойно воспринимали все бесчинства Ельцина, пока он устраивал развал Союза: лишь несколько депутатов голосовали против так называемой ратификации беловежских соглашений. Кстати, это созвучно и с позицией депутатов российского парламента в июне 1990 года, когда они провозглашали так называемую независимость России неизвестно от кого. Эти же депутаты рукоплескали разгону союзных органов власти и, таким образом, созданию всевозможного хаоса. Как видно, в этом случае их устраивала деятельность Ельцина. И если мы поднимем прессу того периода, то увидим, что, когда Ельцин отдал всю полноту экономической власти Гайдару и его команде, Верховный Совет России достаточно долго проявлял вялость в критике реформаторов.
Несколько позже действительно Руцкой и Хасбулатов начали переходить в отношении реформаторов на пренебрежительный тон и в какой-то степени пытались их критиковать, называя мальчиками в коротких (розовых, по выражению Руцкого) штанишках, и так далее. Проводились и какие-то митинги на местах, но сказать, что существовала серьезная оппозиция, невозможно. Ведь у Верховного Совета России по действовавшей тогда конституции имелись все полномочия принять соответствующие законы и постановления. Более того по той конституции, как мы помним, парламент мог даже объявлять импичмент президенту, причем достаточно легко. То есть та конституция, по которой якобы действовали тогда Ельцин и лидеры российской власти, предоставляла массу возможностей для вмешательства парламента в экономическую жизнь. Парламент, кстати, в нее вмешивался и при назначении главы Центробанка, и в ряде других случаев, но, к сожалению, почему-то не встал в жесткую оппозицию к проводимому безобразному курсу и не потребовал от Гайдара обосновать его необходимость. То есть парламент фактически допустил его проведение, рассчитывая потом, через полгода-год, когда выявятся его негативные последствия, устранить группу молодых реформаторов и самим перехватить инициативу, то есть уступить молодым реформаторам место для проведения самой непопулярной части реформ, а потом присвоить себе все лавры.
Позиция очень простая — позволить, чтобы все это состоялось. Это наталкивает на мысль о том, что в высших эшелонах власти существовал сговор, план перехвата ключевых постов: группа «оборотней» в парламенте в определенный момент начала бы перехватывать экономическую власть у «оборотней», сконцентрировавшихся в правительстве.
Так что, думается, в конце 1991 года по вопросу проведения всех грабительских реформ и отъема средств у населения во власти наблюдалось полное единство. Эта позиция, по сути дела, никем не подвергалась сомнению. В тот момент я пытался, помнится, опубликовать статью о надвигающейся чуме «шоковой терапии», предостеречь о ее возможных последствиях. Однако никакие газеты не хотели печатать что-либо, противоречащее идее «мощного прорыва», который готовили Ельцин с Гайдаром. Это лишний раз доказывает, что реформы проводились в условиях сверхцентрализованной власти верхушки (авторитаризм по сравнению с советским периодом вырос многократно).
Итак, налицо было полное единство всех лиц в высших эшелонах власти относительно проведения грабительских мер и тотальный контроль над средствами массовой информации по данному вопросу. Сопротивление осуществлялось лишь в той степени, в которой это требовалась для придания деятельности Гайдара характера борьбы с коварным коммунистическим врагом, пытающимся вернуть нас в советское прошлое. Нам говорили, говорят и будут говорить еще десять лет, что этот коварный коммунистический враг собирается повторить 1937 год, забрать всю собственность (в том числе выставить людей из квартир), а после этого всех расстрелять или заставить работать в ГУЛАГе. Между тем уже во времена Брежнева никакого ГУЛАГа не существовало, квартир никто ни у кого не отнимал. Удивительно., что все эти страшилки оказались действенными и достаточно долгое время.
Наличие сговора в высших эшелонах власти подтверждается и тем, что в момент, когда начиналась шоковая терапия, у Гайдара была другая альтернатива — вместо начала шоковых действий он мог поставить вопрос о том, кто виноват, по чьей вине страна оказалась в ситуации, когда ей требуется этот шок. Ведь еще одной предпосылкой шока, по мнению Гайдара, явилось тяжелое финансовое положение страны, доставшееся в наследство от союзных органов власти: несоответствие вкладов населения и денежной массы товарному покрытию, отсутствие золотого запаса, значительный внешний долг.
Но если диспропорции в экономике столь чудовищны, что Для их исправления надо на огромную сумму ограбить150 миллионов человек, то логично поставить вопрос: кто виноват, где эти деньги, ведь они же еще недавно, всего лишь за полгода до этого были. И, проанализировав структуру экономики, легко было выяснить, где и каким образом исчезали эти огромные суммы, но Гайдар этого не сделал.
Но даже и это не самое удивительное. Допустим, «оборотень» Гайдар, который в нужное время был выдвинут паразитическим отрядом номенклатуры на высокий пост в государстве, чтобы перехватить лозунги, идеи и знамя реформ у действительно демократических деятелей, знал, кто виноват: те силы, которые, в общем-то, и организовали распад Союза, готовили ГКЧП, а до этого — события в Вильнюсе, заранее переводили деньги и разорили казну; и в тот момент они сидят по какому-то глупейшему обвинению в тюрьме в связи с ГКЧП.
Но и сам Гайдар являлся порождением этих сил. Именно поэтому он оказался на своем посту. Именно такой человек и нужен был в тот момент — который не задаст вопросов, будет отвлекать внимание, который уведет не в том направлении. А задачу отвлечения внимания и переадресовки он выполнил блестяще. Действительно, люди так и не смогли понять, что происходит.