Но в это время Юмашев только начинал свою деятельность, а в правительстве, как уже говорилось, возникло две группы.
В результате возникли новые конфликты, и прежде всего они касались, естественно, укрепления контроля олигархических групп над теми предприятиями, которыми они завладели в результате залоговых аукционов, поскольку проходило время, когда кредит должен был быть возвращен правительством, и, естественно, правительство, как всегда, не могло найти эти деньги. Хотя совершенно ясно было, что эти деньги есть, поскольку каждый понедельник происходили торги ГКО и набрать на них до миллиарда долларов было нетрудно. Но, однако же, вернуть себе лучшие предприятия правительство почему-то не попыталось, несмотря на явно существовавшую для этого возможность.
В основном олигархи боролись за контроль над Министерством государственного имущества, поскольку предполагали, что он поможет им не возвращать государству заложенные акции и постепенно концентрировать у себя дополнительные (им же обычно продавались и следующие пакеты акций, и все это представлялось как величайшее достижение на пути приватизации).
«Кому я должен — всем прощаю»
Мало того что в 1995 году на залоговых аукционах банкиры за мизерные суммы фактически скупили лучшие предприятия, мало того что они даже эти суммы заплатили не своими деньгами, а деньгами правительства, которые находились в их банках (эти 600 млн долларов были на счетах бюджета в уполномоченных банках-организаторах и участниках аукциона, а не в Банке России), но дело в том, что организаторы аукционов были одновременно их участниками и победителями, организация аукционов поручалась банкам-залогодержателям, что являлось форменным абсурдом. Совершенно очевидно, что при таком распределении ролей даже теоретической возможности вернуть деньги у правительства не оставалось. Как выяснили впоследствии несколько комиссий Государственной Думы, такая возможность исключалась уже в самих кредитных договорах.
В федеральном бюджете на 1996 год просто не было предусмотрено средств на погашение кредитов, то есть взяв в долг 600 млн долларов, правительство позаботилось, чтобы в федеральном бюджете даже не были предусмотрены эти суммы. Таким образом, в самих договорах кредита уже был заложен невозврат правительством заемных сумм, то есть фактически это была прямая передача собственности. Попытки вернуться к этому вопросу в 1996—1997 годах сразу же приводили к договорам о предоставлении кредита под залог, подписанным в 1995 году от лица правительства Альфредом Кохом. До 1997 года он продолжал возглавлять Госкомимущества, даже повысив свой статус, кроме короткого периода, когда Чубайс был уволен из правительства и занимался выборами президента Ельцина. Но за это время Кох также не потерял своих позиций, находясь на посту первого зама руководителя Госкомимущества. Поэтому договоры были подготовлены полностью в интересах банков-залогодержателей.
Все было сделано таким образом, что любые попытки правительства отменить итоги проведенных торгов, к примеру по «Норильскому никелю», влекли бы за собой судебное разбирательство. Но вероятность, что такие попытки будут предприняты, была близка к нулю. Конечно, если бы на посту руководителя Госкомимущества оказался не Альфред Кох, а другой человек, который принципиально встал бы на защиту государственной собственности, естественно, он в условиях возможного судебного разбирательства добился бы справедливости. Но сроки возврата проходили, на посту находился тот же самый человек, который с самого начала курировал аукционы, и ожидать, что он будет что-то менять в этой системе, не приходилось.
Отнимаем и умножаем
Получив акции в залог, олигархи, фактически ставшие таким путем владельцами предприятий, имели исключительную возможность впоследствии увеличить свои пакеты акций, докупая небольшие пакеты, которые все время выставлялись на аукционы Госкомимуществом (при этом постоянно рассказывались басни о том, какие большие доходы это приносит в бюджет). Доходы действительно извлекались, поскольку эти пакеты акций продавались уже по более высоким ценам. Другое дело, что деньги на приобретение этих акций олигархи получили за счет того, что они пришли к управлению этими предприятиями, уменьшили выплату налогов в бюджет, скрыли доходы этих предприятий, а потом частично возвращали их в форме скупки пакетов акций, постепенно обращая предприятия в полную свою собственность. Почему олигархи не сделали крупных взносов с самого начала? Они намеревались сперва получить доступ к управлению, после чего можно было вывозить средства из России и через некоторое время их же вкладывать через новые торги, организуемые Госкомимущества, таким образом увеличивая свою долю.
При этом маловероятно, что кто-то стал бы с ними конкурировать: тот, кто уже владел большим пакетом акций, сильнее, чем кто-либо другой, стремится купить акции этой же компании, ведь покупать акции, не получая при этом возможности влиять на деятельность предприятия, никто не будет. Это делается очень редко и в незначительных размерах. Поэтому, как правило, те же самые лица докупали небольшие пакеты и постепенно сосредоточили в своих руках и заложенные акции, которые не выкупило государство, и те, которые они приобрели впоследствии; в целом они скупили все акции этих предприятий. Одновременно они начали выходить на международный финансовый рынок и повышать капитализацию своих компаний, стремились к тому, чтобы котировать акции своих компаний на бирже. Особенно в этом усердствовал Михаил Ходорковский. Впоследствии они собирались получить эту капитализацию, а капитализация на международном рынке может в сотню раз превышать капитализацию на рынке внутреннем. То есть государство за свои же деньги передало акции дельцам, чтобы потом они капитализировали их на международном рынке.
Две музы: любовь к телеискусству и дело писателей
Между тем в системе власти «дворцовый элемент» только усиливался, фаворитизм доминировал, и в выигрыше оказывался тот, кто ближе находится к уху президента. Ближе чаще всего оказывался Анатолий Борисович Чубайс, а иногда и Борис Абрамович Березовский. Разыгралась борьба за руководство Госкомимущества, в результате которой был убит глава питерского комитета имущества М. Маневич, собиравшийся выехать в Москву, чтобы занять пост в Госкомимущества. Это произошло в августе 1997 года. К этому моменту был все-таки смещен Альфред Кох за осуществление новых продаж в пользу Владимира Потанина, который к этому времени ушел из правительства, но в результате деятельности Альфреда Коха еще прихватил напоследок изрядное количество собственности в виде «Связьинвеста» и «Норильского никеля», окончательно перешедшего к нему. За это Кох все-таки был снят, поскольку даже с точки зрения неписаных правил игры для олигархов его поведение было недопустимым. Другие олигархи вынуждены были выступить против него, прежде всего это сделали Березовский и Гусинский, обладавшие возможностью воздействия на телеканалы.
Последовавшая схватка в конечном счете привела к «делу писателей», в результате которого были сняты с должностей уже все «приватизаторы» во главе с Максимом Бойко, сразу после Коха возглавившим ведомство государственного имущества. Еле-еле уцелел Чубайс, и в очередной раз было продемонстрировано, что Ельцин не может жить без Чубайса, что они составляют единое целое. Что-то очень серьезное связывало Ельцина с Чубайсом, и Ельцин не смог уволить его даже в той ситуации, когда его отставка была явно необходима. Тем не менее Чубайс сохранил свой пост и продолжал свою деятельность.
Причины, вызвавшие к жизни «дело писателей», были подробно рассмотрены различными авторами. В основном они сводились к конфликту групп Березовского, Гусинского и Потанина, которого в то время поддерживали Чубайс и Немцов. Группы эти конфликтовали по всему спектру из-за назначения чиновников, например, по поводу назначения руководителя Внешэкономбанка. Это был важный пост, поскольку он давал доступ к рычагам управления внешним долгом России, что представляло собой очень лакомый кусок для олигархов, возможность извлекать сверхдоходы.
Еще более ожесточенный поединок вызвал аукцион по «Связьинвесту». Гусинский и Березовский хотели купить «Связьинвест», для того чтобы полностью контролировать обстановку в стране. Дело в том, что телеканалы сами по себе убыточны, поскольку они не в состоянии окупить затраты на распространение сигнала, но если бы телекоммуникации окончательно оказались в руках Березовского и Гусинского, они смогли бы сами себе продавать сигнал, а президент был бы лишен даже такого рычага воздействия на телевидение, как возможность поднять тарифы связи и таким образом напомнить олигархам, откуда они получили свои телеканалы и почему им позволяется владеть ими. Ведь приватизация средств массовой информации была еще одним абсурдом: никаких денег государству она не принесла, зато повлекла за собой убийство Листьева и криминализацию телевизионного бизнеса, приход в него людей явно криминальной направленности, преследующих свои цели. Они не могли даже оплатить издержки, себестоимость процесса вещания. Стоило бы только поинтересоваться, сколько они платят государству за распространение, раскрылась бы их убыточность. Поэтому они все время брали в различных банках кредиты, что и стало причиной краха НТВ (похожая ситуация была и на ОРТ). Овладение «Связьинвестом» было очень важно для Березовского и Гусинского, поскольку таким образом они бы полностью отделились от государства и могли бы действовать без оглядки на правительство.