И вот в тот момент именно их подрубили. Подрубили с помощью дефолта, полностью уничтожили их сбережения, поскольку дефолт по цепочке повлек полное банкротство банковской системы. Естественно, были уничтожены опять, во второй уже раз, вклады в банках. И если первая реформа Гайдара сводилась к тому, что ограбили бедных, то есть ограбили весь народ, то второй этап реформ свелся к тому, что ограбили богатых, то есть ту часть, которая еще оставалась.
Таким образом, Кириенко выполнил очистительную функцию после Гайдара. Если Гайдар отчистил от средств к существованию основную массу людей, то Кириенко спустя шесть лет подчистил все, что еще сохранилось, забрав оставшиеся деньги у тех, кто все-таки смог уцелеть в 1992 году или каким-то образом накопил их с помощью своих усилий за эти шесть лет.
Это был страшный удар не только для экономики, это был моральный удар по слою людей, которые искренне верили в то, что они живут в демократическом рыночном государстве. Они фактически являлись политической опорой молодых реформаторов и псевдодемократических организаций, заморочивших людям голову. Основную массу этих людей, имевших деньги, реформаторы сумели убедить в том, что они осуществляют демократические и экономические преобразования. В этот момент они лишись даже социальной базы, уничтожили ее, то есть они наплевали даже на собственную политическую базу, которую взращивали, о которой много говорил Чубайс в 1992—1993 годах, твердил Гайдар как об инициативных, активных, энергичных и с предпринимательской жилкой людях. Со стариками-то реформаторы уже давно разобрались, покончили с ними еще в 1992 году, им согласно гайдаро-чубайсовским реформам вообще не надо было существовать на свете. А молодежь, которая все-таки боролась за существование, каким-то образом зарабатывала деньги, действительно верила в эти идеологические бредни, насаждаемые через все телеканалы, через издание специальной литературы, массы книг, с помощью целой толпы подручных писак, которые в различных газетах доказывали то же самое. Эти люди верили «демократам», так те даже и с ними расправились в присущей им манере.
Поэтому, когда Чубайс сказал на одном из съездов «Союза правых сил», что ему не хватает наглости, он, конечно, грешил против истины. Уж с этим-то у него все было в порядке. Умудриться нанести удар даже тем, кого длительное время пытались привлечь на свою сторону в качестве политических союзников и опоры, не пощадить даже их... А людей этих действительно жалко, как, в общем, и тех, кто пострадал в 1992 году. Они не были ни в чем виноваты, кроме того что искренне верили в реформы, но им показали, что же на самом деле происходит.
Поэтому сейчас, когда те же лица опять в который раз заводят песню про либерализм, демократию, реформы и так далее, они уже не пользуются успехом даже среди молодежи, потому что даже молодежь, люди нового поколения успели увидеть их во всем блеске и запомнили все их реальные действия на руководящих постах. Так что дефолт имел еще кроме экономического очень мощное моральное, психологическое, идеологическое и политическое значение. Он означал полнейшее банкротство той группировки, которая стояла у власти во главе с Ельциным, ее полную неспособность управлять. Ибо всего лишь за три дня до дефолта, 14 августа, Ельцин клялся по телевизору, что ничего не случится. Совершенно точно известно, что в этот момент его подручные уже знали, что произойдет через три дня, а первое лицо в стране даже не представляло, что происходит, и продолжало заверять, что никакого дефолта не будет. Это показало, что Ельцин и те, на кого он опирается, не имеют никакого влияния в обществе и ничем не управляют.
Естественно, это снова оживило споры о том, кто же будет преемником Ельцина. Потому что, как только стало ясно, что эта группировка, по сути, ничем не может управлять (у нее хватило сил только на то, чтобы расправиться с Черномырдиным и очистить место премьер-министра, но совершенно не было никаких возможностей управлять страной), сразу возник вопрос: кто же сможет?
Пробы на роль премьера продолжаются
Снова появился Виктор Степанович Черномырдин, и ему даже почти удалось снова стать премьер-министром, но в этот момент возникла некая политическая коллизия: одновременно попытку продвинуться на пост премьер-министра предпринял Юрий Михайлович Лужков, который сумел затормозить утверждение Черномырдина. В этот момент компромиссной фигурой оказался Евгений Максимович Примаков, который и стал премьер-министром, но весь вышеописанный процесс показывает, что практически Ельцин и семейная группа в этом принимали очень скромное участие, поскольку реально переговоры шли на уровне других групп влияния. Это прежде всего группа Черномырдина, которая в тот момент поддерживалась достаточно большим числом олигархов, группа Лужкова, которая тогда считалась одной из мощнейших, группа Примакова. Последний имел, в общем-то, хорошие позиции в российском истеблишменте, прежде всего во внешней разведке, а внешняя разведка исторически была мощной структурой (особенно если учитывать тайный вывоз капитала из России и необходимость для олигархов, которые его осуществляли, считаться с силовыми структурами); кроме того, у Примакова имелся опыт работы в МИДе, международные связи. И наконец, четвертая группа, участвовавшая в переговорах о кандидатуре премьера в тот момент, — коммунисты, которые тоже пытались выдвигать своих людей в правительство, и даже рассматривался вопрос о назначении премьер-министром Ю. Маслюкова, но реально в результате интриг коммунистов-зюгановцев он стал первым замом Примакова. Я намеренно использую термин «коммунисты-зюгановцы» (поскольку, как мы видели, коммунистами были и пришедшие под флагом Ельцина функционеры-аппаратчики), тут я имею в виду Коммунистическую партию Российской Федерации, этот отряд, который с помощью интриг вклинился в разборки, происходившие между Лужковым, Черномырдиным и Примаковым под наблюдением Ельцина, находившегося в состоянии, близком к анабиозу. Бегая туда-сюда- между Черномырдиным и Лужковым, коммунисты «выбегали» себе место первого вице-премьера для Маслюкова, бывшего председателя Госплана, который снова оказался вторым человеком в правительстве, спустя семь лет после аналогичного пребывания в правительстве во времена Валентина Сергеевича Павлова.
Правительство, сформированное Примаковым, просуществовало не очень долго — восемь месяцев, но зато весь период деятельности этого кабинета ознаменовался серьезной борьбой олигархов как между собой (за влияние), так и борьбой с самим Примаковым. С самого начала олигархи почувствовали опасность, так как Примаков не входил в их круг, кроме того, он не подчинялся «семье», группе Тани, Вали, Ромы и Бори, и в связи с этим, конечно, на него пошел накат. Олигархи чувствовали, что он попытается скрутить их в бараний рог, и начали предпринимать какие-то меры. Особую активность развязал Борис Абрамович Березовский, как всегда, со своей неуемной энергией. Другие члены «семьи» вели себя тише, но также были фактически на его стороне. В то же время стала усиливаться группа Лужкова. Формально она уже вступила в борьбу за президентское кресло, то есть Лужков организовал свою партию, постепенно формализовал свое влияние, открыто стал заявлять претензии на главную роль в стране и на тот момент пользовался достаточно большим авторитетом среди региональных лидеров, которые уже готовились присягнуть кому-то на верность и, естественно, торопились засвидетельствовать свое почтение либо Лужкову, либо Примакову, который тоже в этот момент мог расцениваться как потенциальный лидер. Естественно, продолжал числиться в кандидатах Виктор Степанович Черномырдин; постепенно отходил на второй план, несмотря на губернаторство в Красноярске, генерал Лебедь. Довольно-таки проблематичной оказывалась его переброска в Москву, поэтому эта идея постепенно начинала забываться.