Но в этой ситуации Путин должен сделать выбор. Одна альтернатива — новый курс. Этот новый курс - решительно заявить программу по модернизации российской экономики, которая включает в себя такие меры, как реструктуризация промышленности, отказ от ускоренных выплат внешнего долга и использование накопленных от экспорта нефти финансовых ресурсов на технологический прорыв и государственные инвестиции в приоритетные проекты, борьба с олигархами, монополиями и обеспечение конкуренции, поддержание малого и среднего бизнеса, отмена наиболее вопиющих незаконных приватизационных сделок, а именно залоговых аукционов 1995 года, по которым через полгода истекает срок давности, переориентация экономической политики на социальные нужды и как начало — отмену монетизации. При этом все вышеперечисленное можно осуществить лишь на основе кадровой революции — народ ждет, чтобы президент поганой метлой разогнал зарвавшихся коррупционеров, олигархическую обслугу. Именно такого Путина страна хочет видеть и только провозгласив этот новый курс, Путин получит мощный народный импульс для своего второго срока.
Но есть и другая альтернатива. Попытка продолжать так называемый либеральный курс — ничего не трогать или делать лишь косметический ремонт в доме, который может рухнуть. В этом случае Путин может повторить судьбу Горбачева, он может потерять главное — доверие людей. И тогда он окажется полностью в руках аппарата, состоящего из людей, которые привыкли за последние 12 лет ловить рыбку в мутной воде, которым любое ослабление президента на руку. Дальше смещение президента становится делом техники — предательство олигархических ставленников в аппарате, быстрая раскрутка российского Ющенко — Касьянова, при поддержке Запада и вот уже на дворе бархатная революция.
И действительно, если Путин уволил Касьянова, но продолжает касьяновский курс, то Касьянов в какой-то степени прав, критикуя его; действительно, он проводил олигархический либеральный курс в течение 4-х лет гораздо лучше — тогда и незачем было начинать историю с ЮКОСом. Поэтому, теперь, через год после отставки Касьянова и после его заявления о возможности своего выдвижения в президенты — логический шаг Путина объявить новый курс и тогда отставка Касьянова понятна и оправданна. Решится ли президент на смену курса или нас ждет бархатная революция, возможно, мы узнаем очень скоро.
С ДВОЕМЫСЛИЕМ НАПЕРЕВЕС*
Умственная жизнь современной России ознаменована примечательным феноменом, который, используя известный образ Джорджа Оруэлла, можно было бы назвать «квазилиберальным двоемыслием».
В неувядающем романе «1984» Оруэлл определил двоемыслие как способность держаться разом двух противоположных убеждений. Это теорема. Вывод из нее: «Говорить заведомую ложь и одновременно в нее верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь, — все это абсолютно необходимо».
Российский либерализм занял сейчас пикантную позу: политически и идеологически он находится как бы в оппозиции, не будучи окончательно чужд даже улицы, а административно и персонально — как бы во власти.
Из такого положения либерализма вытекает его субъективное позиционирование, способ мышления и речи. Либералы, с одной стороны, вынуждены, дабы не нарушать нормы политкорректности, следовать официальному мнению по «делу ЮКОСа», которое независимо от своей политической подоплеки выявило истинное — неприглядное — экономическое лицо отечественной олигархии. Но с другой стороны, всячески подталкивать президента РФ к «приватизационной амнистии», тотальному отпущению грехов по залоговым аукционам середины 90-х годов, которые породили олигархию, и ставить последней в заслугу экономический подъем России в начале XXI века.
* Литературная газета. 2005. 6 июня
В роли поборника «либерального двоемыслия» выступило не столько даже политико-идеологическое течение («узок их круг»), сколько идеологическое веяние, подкрепленное организационным уклоном «либерального фундаментализма».
Либеральный фундаментализм очень незамысловат. Вот его главные догматы. Рынок сам все отрегулирует. Государства не нужно, и ему надлежит по возможности быстрее уйти из экономической жизни. Эта догматика, каковую на Западе никто всерьез не принимает, к сожалению, легко прижилась на российской почве.
И ясно почему: крупнейшие монополии, в результате приватизации оказавшиеся в частных руках и теперь фактически выполняющие функции государства, решили использовать эту теорию в своих интересах. Для них либерализм — действительно свобода, ибо они могут делать все, что угодно, а с ними поделать ничего нельзя.
Потому как-то получилось, что все лидеры либералов либо главные монополисты, либо их представители. Само по себе это абсурд, поскольку «либерал-монополист» — понятие несуществующее, так как эти термины несовместимы. Мы имеем дело с бюрократическим и олигархическим монополизмом, прикрытым либеральной фразеологией.
Настоящие предприниматели хорошо понимают это положение и всегда выступали против такого «либерализма», но их голоса не были слышны. Происходившее у нас в экономике в 90-е годы никакого отношения к либерализму не имеет.
* * *
Даже в «очищенной» форме либерализм далек от любых крайностей и требует одновременного применения инструментов государственного регулирования. Заместитель директора Центра Дэвиса по изучению России и Евразии при Гарвардском университете М. Голдман заявил: «Накопив и капитал, и тактический опыт на черном рынке и других нелегальных предприятиях, эти умные и амбициозные люди знали, как действовать в обществе дефицита. Применяя нелегальные методы работы с капиталом и кредитами, многие олигархи учреждали банки, использовали прибыль для эксплуатации реформаторской ваучерной системы и скупали ресурсы страны. Они вынесли свою подпольную тактику на поверхность. Они получили преимущество. Более того, для достижения своих целей они использовали обман, угрозы и насилие».
«Создав дефектный фундамент, строители должны жить в постоянном ожидании того, что их здание приватизации будет периодически трясти, а то оно и вовсе разрушится». Неутешителен вывод Голдмана: «Это — дамоклов меч, занесенный над головами предпринимателей. Где гарантии, что Путин или его преемник, или кто-то еще не скажет: вы заплатили лишь сто миллионов долларов за имущество, цена которого миллиард, сделка была нечестной, и мы сажаем вас в тюрьму. Такое может быть не только в Москве, но и в провинции, и не только с олигархами, но и с «маленькими» людьми. Именно поэтому я столь резко критикую ваши реформы, потому что такие деятели, как Анатолий Чубайс и его американские советники, сотворили монстра».
Парадоксы российской приватизации, собственно, и составляют главную причину квазилиберального двоемыслия.
Парадокс первый
Приватизация на всех трех ее стадиях (их символами являются ваучер, «красный директор» и залоговый аукцион) проводилась под знаменем создания эффективного частного собственника, который сумеет рационально распорядиться «бесхозным» национальным богатством. А ее итогом стало формирование сословия «собак на сене», которые толком не ведают, что им делать со свалившейся на них собственностью (если не считать таким делом ее разграбление).
Считается, что частный предприниматель, как правило, значительно лучше хозяйствует, чем чиновник-бюрократ. Но в России во многих случаях, особенно на крупнейших предприятиях, повышения эффективности не произошло. Это связано со многими факторами и прежде всего с отмеченной Голдманом неуверенностью собственников в том, что они получили эти предприятия навсегда, с юридической сомнительностью приватизационных сделок.
Искус паразитировать на уникальном положении этих предприятий и извлекать ренту, а также сверхприбыль от экспортно-импортных операций тоже снижают стимулы к эффективности. Не произошло реального улучшения в работе этих предприятий, внедрения новых технологий производства, изобретений и ноу-хау, новых форм организации и управления. Не оправдались надежды на привлечение инвестиций: чем крупнее приватизированное предприятие, тем меньше объем привлеченных инвестиций относительно активов капитализации предприятия.
Доходы от крупных приватизационных сделок не играли серьезной роли для бюджета. А во многих случаях, например на залоговых аукционах, суммы, полученные государством, были смехотворны. При этом даже эти суммы фактически были проплачены государством, т.е. переложены из одного кармана в другой.
Увеличение сбора налогов от приватизированных предприятий действительно имеет место при приватизации малых и средних предприятий, которые стали приносить больше налогов в бюджет. Но это с лихвой «компенсировалось» неуплатой налогов крупнейшими налогоплательщиками: они недоплатили в казну за 10 лет столько, что успешная работа всех остальных все равно не может помочь залатать бюджетные дыры.
Яркое свидетельство неэффективности приватизации — случайное распределение собственности по принципу «кто был ближе в момент распределения». Причина — отсутствие продуманной стратегии приватизации, ее политизированность и игнорирование структурных реформ.
Парадокс второй
Одной из важнейших задач приватизации и экономической реформы было обеспечение конкуренции, развитие предпринимательства и частной инициативы. Но из недр преобразований на свет божий появилась гидра олигархического монополизма, который душит конкуренцию, малый и средний бизнес.
Радикальные реформаторы полностью отошли от целей создания конкурентной среды и неожиданно стали делать прямо противоположное — передавать в руки частным компаниям естественные монополии, которые после залоговых аукционов сохранили исключительное положение на рынке и стали беззастенчиво эксплуатировать полученные возможности извлечения монопольных сверхдоходов.