Согласитесь, это о многом говорит. Почему так произошло? Почему человек, который до этого выступал с совершенно других позиций, вдруг оказался ярым реформатором? Очевидно, и здесь не обошлось без партийной номенклатуры, которая конечно же не могла не думать о том, что произойдет, если ее отстранят от власти. Похоже на то, что коммунистическая верхушка заранее позаботилась о том, чтобы передать политическую власть людям, которые в наименьшей степени будут опасны для прежних лидеров. Эти люди должны были заранее привлечь к себе внимание бурной общественной деятельностью, чтобы в момент, когда они окажутся у руля, связывающая их с коммунистической номенклатурой пуповина уже не была бы столь заметной. В силу этого уже заранее, наверное, готовились люди, которые могли бы возглавить правительство в случае краха Советского Союза. Неудивительно, что эти люди нашлись прямо-таки в сердце ЦК КПСС, а именно в журнале «Коммунист» и в газете «Правда».
Еще один яркий штрих к портрету реформаторов. Когда правительство реформаторов только появилось, актуальной была проблема исчезновения золотого запаса страны, наличие огромных долгов предшествующего, советского, правительства, краха «Внешэкономбанка». Кроме того, было очевидно, что крупные суммы незадолго до смены правительства были переведены за рубеж. Не случайно в это время было много статей по поводу так называемого золота партии и тайного перевода средств за рубеж партийной номенклатурой в преддверии неминуемого краха советской системы.
Интересно, что правительство реформаторов, прежде всего Гайдар, не сделали ничего, чтобы разобраться в этом вопросе. Они только лишь констатировали, что казна пуста, никаких денег нет, а есть одни долги. На этом основании было объявлено, что сбережения россиян не имеют под собой материальной основы, что за ними ничего нет, что они превращены в бумагу.
Но ведь был и другой путь: разобраться, куда пропало все то, чем должны быть обеспечены эти сбережения, а именно золотой запас страны, определяющий финансовое положение России в мире. Это опять-таки связано с деятельностью «Внешэкономбанка», с западными кредитами. Нужно было проверить все факты перевода средств государственными организациями, прежде всего внешнеторговыми, поскольку валютная выручка контролировалась тогда очень жестко. Можно было проверить и операции Центробанка, в том числе по эмиссии. Можно было разобраться прежде всего с тем, что же являлось обеспечением столь быстро ликвидированных сбережений граждан.
Однако Гайдар выбрал другой — простой и быстрый — путь. Он просто уничтожил годами копившиеся средства россиян, а разбираться, по какой причине они оказались обесцененными, просто не стал. Эта тема потихоньку сошла со страниц газет. Нанятая Гайдаром какая-то фирма, якобы искавшая «золото партии», так его и не нашла. А вскоре в премьерском кресле не стало и самого Гайдара, он отступил в тень, в руководство правительства пришли другие люди.
Совершенно очевидно, что Гайдар принципиально не хотел разбираться в том наследии, которое ему досталось от советского правительства, а именно — от последнего советского премьера Валентина Павлова и тех сил, которые управляли страной в последние годы перед крушением СССР. Хотя, на мой взгляд, это было возможно, да и, наверное, стоило бы сделать. Ситуацию облегчало то, что Валентин Павлов был одним из членов ГКЧП и в тот момент находился в тюрьме по обвинению в заговоре с целью захвата власти. Ему можно было бы, наверное, задать кое-какие вопросы, но никто, по-моему, этого даже не попытался сделать. Это тоже о многом говорит.
Итак, миф о противоборстве демократов с номенклатурой и об их конфликте с советской партийной и правительственной верхушкой тоже не подтверждается. Естественно, под демократами я вовсе не хочу понимать всех деятелей этого направления, речь идет о так называемых реформаторах, о группе «чикагских мальчиков», монетаристов, которые неожиданно возникли в руководстве страны осенью 1991 года и волею Ельцина были поставлены проводить экономические реформы.
Миф третий: происхождение капиталов и бизнеса в России
В какой-то момент в обществе началась мощная кампания по вбиванию в коллективное сознание нового образа «героя нашего времени» — предпринимателя, бизнесмена. Этот образ заимствован у США: у нас насаждалась так называемая великая американская мечта — история о том, как некто начинает бизнес со ста долларов, а затем становится миллионером. Этот западный идеологический штамп был взят на вооружение новой российской пропагандой и активно раскручивался.
И никто не обратил внимания на то, что независимые бизнесмены и предприниматели, которые и должны были стать нашими героями, возникали в экономике как раз в период 1989—1991 годов, а впоследствии их становилось почему-то все меньше и меньше. Хотя на самом деле это неудивительно: у большинства появившихся в начале перестройки частных предпринимателей просто не было денег, чтобы успешно вести свой бизнес.
В то же самое время старые административные структуры спешно «перелицовывались», меняли название, внедрялись в рыночную экономику. Фактически все они просто сменили вывеску: были государственными, стали — коммерческими. Именно так происходило формирование бизнеса после 1991 года. Никаких новых бизнесменов и коммерсантов уже не появлялось, да и не могло появиться.
Вообще российский бизнес зарождался несколькими путями.
Первый — это легализация теневой экономики. Процесс шел через создание кооперативов после принятия соответствующего закона, а также через создание первых совместных предприятий. Новые правила игры позволили официально вкладывать деньги в российскую экономику бывшим советским гражданам, эмигрантам, уехавшим из СССР в предшествующие годы. А они зачастую также были связаны с «теневиками» внутри страны.
Второй путь — это так называемая комсомольская экономика, базирующаяся на системе центров научно-технического творчества молодежи. Эти многочисленные центры получили определенные льготы, поскольку они задумывались как площадки для внедрения научно-технических достижений, для развития технической мысли, для поощрения активности молодежи именно в этом, достаточно инерционном, процессе. И действительно, в эти центры хлынул поток молодых, инициативных, социально активных мужчин, в том числе из технической интеллигенции — людей, которые до этого были лишены возможности, да и просто боялись применить свои способности в частном предпринимательстве. До этого момента они в основном сидели в научно-исследовательских институтах и не помышляли о том, чтобы что-то предпринимать. Появление «комсомольской» экономики, центров научно-технического творчества молодежи дало возможность лучшим, наиболее активным представителям интеллигенции начать коммерческую деятельность. И эти бывшие лаборанты, научные сотрудники на первых порах зачастую очень преуспевали, у них появилась легальная возможность зарабатывать большие деньги.
Наконец, третьим, наиболее важным, отрядом нового класса предпринимателей на первом этапе были арендные предприятия. Закон об аренде, который был принят в 1989 году, позволил коллективам очень многих государственных предприятий перейти на аренду и таким образом постепенно накапливать средства на предстоящий выкуп своего предприятия. Этот закон резко активизировал их работу, поскольку предусматривал и заинтересованность руководства предприятия в результатах работы, и материальное стимулирование работников. Арендаторы постепенно становились достаточно влиятельной силой в бизнесе. И главное, это были производственники, которые как раз и определяют развитие экономики, так что этот отряд внес мощную живую струю в формирование бизнеса.
Но затем высшей политической номенклатуре стало ясно, что, допуская молодых и инициативных к бизнесу, она может утратить часть своей экономической власти; что может возникнуть ситуация, когда изменения в экономической системе станут необратимыми, и она, номенклатура, не сможет больше удерживать ключевые экономические позиции и контролировать экономику страны. Такая перспектива сильно напугала ЦК КПСС и тех, кто в тот момент руководил высшими государственными органами в стране, и они стали думать, каким образом все-таки противостоять этому нарождающемуся классу производственников, предпринимателей, промышленников, которые все более активно заявляли о себе.
Именно с этого момента и начался процесс создания номенклатурного капитала. Он осуществлялся путем передачи собственности «своим» фирмам и структурам, путем конвертации власти в собственность высшими и местными руководителями, путем формального изменения статуса некоторых государственных предприятий, которые объявлялись либо частными предприятиями, либо акционерными обществами, фактически сохраняя все другие атрибуты.
Пик создания номенклатурного капитала пришелся как раз на 1990—1992 годы, на переломный момент нашей истории. Партийно-правительственная верхушка, всерьез озабоченная обеспечением своего будущего, начала активно создавать разного рода структуры для сохранения своей власти. В какой-то момент это было замечено обществом, начались скандалы, связанные с так называемыми партийными фирмами, с «золотом партии», с номенклатурным влиянием на бизнес. Но остановить этот процесс было невозможно...