Здесь мы действительно не только поднимаемся над современной Землей, но и над отдаленным, исключительно дальним прошлым; тут имеет место перемещение себя в это сатурническое бытие, которое производит человек, предаваясь архитектурному творчеству или испытывая удовольствие от арихитектурного творчества, само собой разумеется, если речь идет о настоящем искусстве.
Теперь мы переходим к скульптуре, к пластическому, скульптурному искусству. Вчера мы видели, что законы скульптуры являются законами эфирного тела, которые человек оттесняет на одну ступень в своё физическое тело. Как то, что живёт в физическом теле, будучи вытеснено в пространство, становится там архитектурой, так становится скульптурой то, что живёт в эфирном теле, будучи оттеснено в физическое тело. Довольствуясь скульптурой, мы отчуждаемся от астрального тела, от «я» и всех высших членов. Получая удовольствие от скульптуры, мы живём в нём так, как если бы мы имели одно лишь физическое тело, и в этом физическом теле - выражение эфирного тела; это является перемещением в древнее солнечное бытие. Всё то, что было насаждено человеку в древнем солнечном бытии, становится современным при наслаждении скульптурой или при создании скульптуры. То, что выступает нам навстречу в скульптуре, кажется нам родственным с одной стороны, поскольку возвращает нам наше собственное далекое весьма отдаленное прошлое, которое ещё находится в нас как нечто творческое, творящее, - это наше солнечное время. С другой стороны, оно кажется нам столь мраморно гладким, мраморно холодным, поскольку то, что приходит к нам из скульптуры, отсвечивает чем-то, приходящим из далекого Космоса, из далекой Вселенной.
Приступая к живописи, мы знаем, что живопись покоится на том, что в эфирное тело оттесняются внутренние импульсы астрального тела, так что в живописи мы отстраняемся от нашего «я» и живём так, как если бы мы переживали только лишь в астральном теле, но это астральное тело было бы сдвинуто вниз в эфирное тело. Мы тут переживаем себя во всём том, что было насаждено в нас в древнем лунном бытии, том древнем лунном бытии, которое нам как людям предоставило астральный внутренний мир, астральное внутреннее содержимое. Художественное творчество, живопись является как бы внешней проекцией этого нашего астрального внутреннего мира. Точно так же как мы переживаем в нашем внутреннем астральном мире такие настроения как печаль, радость, как нечто характерное, исполненное выражения, как мы переживаем то, что приносит нам судьба, так переживаем мы и то, что наколдовывает нам художник на полотне, и что является отражением нашего собственного внутреннего астрального существа.
Если вы попытаетесь немного вжиться в то, что описано в «Очерке тайноведения» как сатурническое, солнечное и лунное бытие, тогда вы откроете, что на самом деле при описании сатурнического бытия в основу положено архитектурное настроение, при описании солнечного бытия в основу положено скульптурное настроение, а при описании лунного бытия - настроение живописца, художественное настроение. Это было попыткой в словесном выражении восстановить эти настроения. Именно это относится к отображению оккультных событий в большей степени, чем сегодняшние вспомогательные литературные средства; человек проявляет полное непонимание стиля оккультных описаний, если он считает, что можно было бы достичь чего-то верного, используя ужасные вспомогательные литературные средства нашего времени.
Затем мы перейдём к земному бытию, в котором мы живём в нашей непосредственной современности, как в предоставленной нам реальности. Она не является чем-то таким, по отношению к чему мы, живя внутри неё, имели бы потребность художественным образом ставить её перед собой. Напротив, то, что человек ощущает как потребность создавать, исходя из себя, нечто художественное, не исчерпывается тем, что он в архитектуре, скульптуре и живописи как бы воссоздаёт своё космическое прошлое, исходя из насажденной в нас памяти. Художественная потребность заходит дальше. И если мы исследуем духовную основу этого дальнейшего продвижения художественной потребности, мы должны найти её в том, что в «Очерке тайноведения» после описания сатурнического, солнечного, лунного и земного бытия эскизно изображено в качестве дальнейших ступеней развития, как бытие Юпитера, Венеры и Вулкана, а также дано далее, как описание процесса посвящения, который, главным образом, является внутренним человеческим процессом. Эти процессы инициации надо представлять себя так, что они, в том виде, как они выступают нам навстречу сегодня, являются началом важнейших преобразований человеческой земной жизни, и вообще человеческой жизни в будущем. Разве не обстоит дело так, что по отношению к человеческой земной жизни можно почувствовать, если ощущать более глубоко: ах! Эта земная жизнь человека; насколько человек осознает её, она протекает так, что человек кажется самому себе сиротой в Космосе, кажется брошенным ребенком Космоса, можно даже сказать заблудшим странником Космоса.
Но всё же, человек в своём повседневном сознании, в своём бодрствующем сознании не знает, как осуществлялось то, что возникало вследствие сатурнического, солнечного и лунного бытия, что живёт в нём; он также не знает, что возникнет из него в том, что должно стать бытием или состоянием Юпитера, Венеры и Вулкана. Не зная своих первоистоков, без знания своего будущего, человек заблуждается в пропасти земной юдоли. Порой он может чувствовать себя крепким благодаря своему сознанию и быть уверенным в своём будущем, но предметно-вещественным образом, ни прошлого, ни будущего земному человеку измерить не дано. Тем не менее, перед душой человека будет выступать то, что может стать вождём в надежном жизненном направлении, которое будет дано, если люди познакомятся с тем, что даётся им как направляющая линия в законах инициации; тех законах, которые в древности ещё представляли собой некое наследие богов, которым были наделены люди, и которое выступало как атавистическое ясновидение. Это наследие, однако, по мере нашего вживания в будущее, должно всё больше и больше охватывать человека и формировать его внутренние душевные силы.
Несомненно, этот путь, эта тропа инициации имеет две стороны. Одна сторона состоит в том, что человек посредством инициации знакомится с тайнами, с загадками бытия; в том, что посредством инициации он вступает в духовные переживания бытия. Но другая сторона в том, что мы можем назвать более субъективной, в большей степени, разыгрывающейся в душе инициацией. Это как бы то, перед чем люди по большей части в страхе отступают, поскольку на самом деле она такова, что не относится к приятным душевным переживаниям, которым душа предается с легкостью или которым она хотела бы предаться. Имеется некая шкала, необыкновенно подробная шкала внутренних переживаний, для тех, кто постепенно должен вести свои внутренние переживания к инициации. Преодоление, высвобождение, сопротивление и спасение – они видоизменяются разнообразнейшим образом во внутренних переживаниях на пути инициации: тут человек должен проделать всё то, что позволит почувствовать душу так, как если бы эта душа вдруг стала совершенно чуждой себе, как если бы она обрушилась в пропасть, где она должна чувствовать себя, как если бы она была вечно потерянной, и никогда не могла бы снова обрести того, чем она обладала в какое-либо время жизни. Это может подвергнуть душу бесконечному ошеломлению, оцепенению и печали, вследствие утраты уже достигнутого бытия. А затем душа снова может подвергнуться тому, как если бы она должна была раздробиться, должна была бы перейти в бесконечную множественность, во все те существа, из которых составлен Космос. Но затем снова приходит настроение, как если бы она должна была бы чувствовать себя странствующей через существ Вселенной, становясь родственной с сущностью одного, затем опять – таки, оставляя эту сущность, становиться родственной с сущностью другого, как я это описал в моей книге «Порог духовного мира», где я изобразил переживания, которые всегда связаны с болезненными лишениями, с болезненными потерями, когда они переживаются в отдельности. В конце концов, душа может пережить нечто, где она, так сказать, претерпевает радикальное преображение, при котором душа должна решиться на то, что может быть выражено словами: ты теперь должен на некоторое время потерять себя самого, оттолкнуться от себя самого, но ты должен верить, что, в то время, когда ты потеряешь самого себя, в то время, когда ты отталкиваешься от самого себя, существо, которое покоится в далях божественных иерархий, хранит тебя и даст тебе снова обрести себя, после того, как ты потерял себя. – Таково прохождение через рождение и смерть. Это то, что следует проделать в числе переживаний, ведущих к посвящению.
В конце концов, это является исполненным жути, ужаса прохождением через все те силы, которые необходимы не только для земной жизни, но необходимы для жизни внеземного Космоса, которые, однако, будучи неправомерным образом внесены в земное бытие Люцифером или Ариманом, становятся силами зла; это исполненное ужаса прохождение через силы зла, вместе со всем тем, что означают они, как подкапывающие, разрушающие, поглощающие начала во всём Космосе. Это, в конечном счете, прохождение через ту стадию, где человек смеет чувствовать себя всего лишь инструментом, орудием, через которое говорят духовные существа, где он символически становится тем, чем является его гортань в качестве отдельного члена, где он становится гортанью божественно-духовных существ, где он сам себя чувствует покоящемся во всемогущем, Божественном слове. Когда-нибудь наступит состояние, когда в будущем это чувство соединится с сопереживанием Божественного тканья и воления в Космосе.