В эти дни мы предпринимали различные рассмотрения, которые могли обратить наше внимание на то, как посредством духовнонаучного мировоззрения мы иным образом можем вновь обрести для человеческого познания те древние познавательные сокровища, которые в прошедшие дни познавались людьми как то, что принадлежало духовному миру. Всё снова и снова, в той или иной форме мы будем сталкиваться с этим древнейшим знанием о духовных мирах. Всё снова и снова, мы будем вспоминать, что это знание в древности покоилось на том, что человек в соответствие со своей более ранней организацией мог вступать в такую связь со всем Космосом и его событиями, что, - как мы выражаем это на нашем языке, - человеческий микрокосм погружался в закономерности происходящего в Макрокосме. При этом погружении в Макрокосм он мог иметь переживания о тех вещах, которые глубинным образом касались его душевной жизни, но которые должны были бы оставаться скрытыми для него, пока он как микрокосм странствовал на физическом плане, будучи наделен лишь теми познаниями, которые дают органы чувств и связанный с ними рассудок.
Мы знаем, что только материалистическое мировоззрение может верить в то, будто бы только человек в рамках мирового порядка наделен способностями познания, чувства и воли, в то время как с точки зрения спиритуального мировоззрения надо признавать, что точно так же, как имеются существа, стоящие на человеческой ступени, так есть и существа, выше ступени человеческого мышления, чувства и воли. В этих существ человек может вживаться, когда он как микрокосм погружается в Макрокосм. Но тогда мы должны говорить об этом Макрокосме так, как если бы он был не только пространственным Макрокосмом, но как если бы в жизни Макрокосма имело значение время в своём течении. Как человек должен отказаться от всех впечатлений, которые могут воздействовать на его чувства из его окружения, как он как бы должен создать вокруг себя мрак посредством закрытия своих органов чувственного восприятия, чтобы внутри себя возжечь свет духа, если он хочет погрузиться в глубины своей души, так и тот дух, которого мы называем Духом Земли, должен закрыться, изолироваться от впечатлений из остального Космоса. Внешний Космос должен оказывать на Духа Земли воздействие в наименьшей степени, для того, чтобы сам этот Дух Земли внутренне сконцентрировался, чтобы он мог внутренне сосредоточить свои способности. Ибо тогда будут открыты те тайны, которые человек испытывал совместно с этим Духом Земли, поскольку Земля, как таковая изолирована от Космоса.
Временем, когда воздействия внешнего Макрокосма на Землю максимальны, является летнее солнцестояние, Иванов День. Многие древние традиции, связанные с праздничными представлениями, праздничными шествиями, напоминают нам как проводились такие праздники посреди лета, как душа посреди лета вследствие того, что она выделяла «я» вовне и выходила в жизнь Макрокосма, в опьянении отдавалась впечатлениям Макрокосма.
Однако нечто обратное напоминают нам легендарные или прочие повествования о том, что можно было пережить в древности, когда впечатление от Макрокосма на Землю были минимальны, вследствие чего Дух Земли концентрировался в себе и в бесконечной Вселенной переживал тайны душевной жизни Земли; и человек сопереживал наиболее священные тайны, если он предавался этим переживаниям в то время, когда свет и тепло посылались Земле из Космоса менее всего. Вот почему эти дни Рождественского времени всегда считались священными; ведь тогда человек, - если он ещё имел в своём организме способность сопереживать земную жизнь в то время, когда она была наиболее сконцентрирована, - мог вести совместное бытие с Духом Земли.
Олаф Эстесон, Олаф, сын Земли в эти тринадцать коротких дней, когда он был погружен в Макрокосм, переживал тайны Вселенной. И норвежская легенда, в новое время воскрешенная из древних источников, сообщает нам о переживаниях, которые имел Олаф Эстесон между временем Рождества, Нового Года вплоть до 6 января. У нас есть повод, часто думать об этом древнем виде переживания микрокосма в Макрокосме; наше рассмотрение можно присоединить к таким вещам. Но прежде всего, давайте послушаем легенду об Олафе Эстесоне, который во время, переживаемое нами сегодня, пережил тайны мирового бытия вследствие того, что жил совместно с Духом Земли. Итак, давайте послушаем об этих переживаниях.
СНОВИДЧЕСКАЯ ПЕСНЬ
I.
Послушай песнь мою!
Тебе хочу я спеть
О храбреце одном,
Он звался Олаф Эстесон,
Который долго спал,
О нём тебе пою я.
II.
Прилёг он раз под Рождество
И вдруг уснул так крепко,
Не мог проснуться он, пока
Через тринадцать долгих дней
Народ пошёл ко храму.
Он звался Олаф Эстесон,
Который долго спал,
О нём тебе пою я.
Прилёг он раз под Рождество
И вдруг заснул так крепко,
Не мог проснуться он, пока
Через тринадцать долгих дней
Не встрепенулись птицы.
Он звался Олаф Эстесон,
Который долго спал,
О нём тебе пою я.
Не мог проснуться он, пока
Через тринадцать долгих дней
В горах сверкнуло солнце,
Тогда вскочил он на коня
И поскакал ко храму.
Он звался Олаф Эстесон,
Который долго спал,
О нём тебе пою я.
Служил священник в алтаре,
Когда подъехал Олаф
И в воротах церковных он
Свои виденья рассказал,
Что в долгих снах предстали.
Он звался Олаф Эстесон,
Который долго спал,
О нём тебе пою я.
И тот, кто стар, и тот, кто млад
Словам его внимали
Про этот долгий сон.
Он звался Олаф Эстесон,
Который долго спал,
О нём тебе пою я.
III.
Прилёг я раз под Рождество
И вдруг уснул так крепко,
Не мог проснуться я, пока
Через тринадцать долгих дней
Народ пошёл ко храму.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Я был взнесён под облака,
Я был на дне морском,
Но кто последует за мной,
Навек невесел станет.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Я был взнесён под облака,
Упал я в грязь болота,
Весь ужас ада я познал,
Познал и свет небесный.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
И вглубь земли спускался я,
Где плещут Божьи реки,
И, хоть я видеть их не мог,
Но слышал страшный плеск.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Мой вороной в пути не ржал.
Не лаял там мой пёс,
Не пели птицы по утрам,
Всё было очень странно.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Я шёл в духовную страну
По полю из шипов,
Я изорвал свой красный плащ
И ногти на ногах.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Вступил я на Гьялларский мост,
На высоту ветров,
Окован он златой бронёй
Из игл и из шипов.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Там бил меня духовный змей
И рвал духовный пёс,
Там бык поднялся на дыбы,
Три твари, яростны и злы
Загородили мост.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Кусает пёс и ранит змей,
Бодает мощный бык,
Не перейти тот мост тому,
Кто истину не чтил.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Прошёл я этот узкий мост,
Где голову кружит,
В трясинах заблудился я,
Но одолел и их.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
В бездонных топях я тонул,
Пробившись на мосту,
И вкус земли, как труп в гробу
Я ощущал во рту.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
И вот я к водам подошёл,
Сверкал там синий лёд,
Но умудрил меня Господь,
И я прошёл вперёд.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Так я вступил на млечный путь,
На правый путь я встал,
И тут увидел чудный свет:
Там рай вдали сиял.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
Но Божья Матерь в вышине
Велела мне тогда
Идти не медля в Броксвалин,
Где души ждут суда.
Луна сияла,
И был мой путь далёк и долог...
IV.
И долго, ночь за ночью
Блуждал я в иных мирах.
И знает только сам Господь,
Как много горя я видел...
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Там юношу увидел я –
Он мальчика убил:
В трясине вечно он тонул,
А труп держал на руках.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Там старика увидел я –
Был лихоимцем он:
За это здесь он был одет
В одежды из свинца.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Мужчин я видел, что несли
По раскалённой глыбе:
Нечестно камень межевой
Они передвигали.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Детей я видел, что стоят
На углях раскалённых:
За зло родителям своим
Их души так страдали.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Ещё я видел страшный дом
И близко подходил:
Там ведьмы трудятся в крови,
Что портили они.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Злых духов дикая толпа
Там с севера скакала,
Князь ада впереди.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Скакали с севера все те,
Что были злее всех,
Скакал князь ада впереди
На вороном коне.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Но с юга двигались полки
В спокойствии священном,
Их вёл Архангел Михаил
За Господа Христа.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
И души грешников в слезах
Дрожали, полны страха,
И по следам их злобных дел
Текла река из слёз.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
Стоял в высотах Михаил
С весами для грехов:
Он души взвешивал у всех,
И, стоя рядом, их судил
Судья – Иисус Христос.
В Броксвалине, где души
Сошлись на Страшный Суд.
V.
О, как блажен, кто на земле