Возьмем нечто другое. Проделаем то, что мы сейчас проделали с красной поверхностью, с поверхностью, окрашенной в оранжевый цвет. С поверхностью оранжевого цвета мы будем испытывать нечто совершенно иное. Когда мы погружаемся в нее и становимся единой с нею, то мы не будем иметь тех ощущений божественного гнева, направленного на нас, но мы почувствуем: то, что теперь направлено на нас, еще лишь в самой малой степени имеет в себе серьезность гнева; но это нечто такое, что хочет доверить себя нам, предаться нам, - оно не хочет нас только карать, но хочет вооружить нас внутренней силой.
Когда мы входим в этот мир и становимся едиными с поверхностью оранжевого цвета, мы движемся так, что с каждым дальнейшим шагом чувствуем следующее: посредством этого ощущения себя в оранжевом цвете, посредством этой жизни в силах оранжевого цвета мы вступаем в мир силовым образом, мы становимся сильнее и сильнее, нас не грозит раздавить суровая расправа, но то, что подступает к нам из оранжевого цвета, приходит, не только карая, но и усиливая. Так вживаемся мы в мир с оранжевым цветом. Тогда мы научаемся стремлению постигать сущность вещей и соединять с нею нас самих. Благодаря жизни в красном цвете мы учимся молиться. Посредством жизни в оранжевом цвете мы учимся познанию, - жажде познания внутренней сущности вещей.
Если же имеется поверхность желтого цвета, и мы проделываем с нею то же самое, тогда в этом переживании желтого мы чувствуем себя, я бы сказал, словно перенесенными в начало нашего цикла времени. Мы чувствуем: теперь ты живешь в тех силах, из которых ты был создан, когда вступал в твою первую земную инкарнацию. - То, чем является человек на всем протяжении существования Земли, он ощущает родственным с тем, что выступает ему навстречу из окружающего мира, в который он несёт себя, став идентичным желтому цвету.
А если отождествляют себя с зеленым цветом, и с этим зеленым цветом шествуют через мир, чего можно достигнуть особенно легко, если пытаются позволить своему взгляду скользить по зеленому лугу и стараются отвлечься от всего остального, стараются полностью сконцентрировать внимание на этом зеленом лугу, погрузиться в зелень луга, созерцать зеленое как поверхность некоего красочного моря и затем погрузиться в зеленый цвет: если стараются жить в мире таким образом, то переживают внутреннее усиление того, чем является человек в отдельной инкарнации. Человек переживает, внутреннее оздоровление, но вместе с тем - также становление внутреннего эгоизма, возбуждение эгоистических сил в собственном внутреннем мире..
Если же это проделывают с поверхностью синего цвета, то шествуют через мир, ощущая потребность все дальше и дальше шествовать вместе с синим цветом, преодолевать в себе эгоизм, и как бы становясь макрокосмическим, развивать самоотдачу. Ощущают себя счастливыми, если могут оставаться в этом представлении благодаря встрече с божественным милосердием. Идя через мир, человек чувствует себя щедро наделенным божественным милосердием.
Так учатся познавать внутреннюю природу цветового, хроматического. И как сказано, можно предвидеть наступление времени, когда подготовка, которую будет проходить живописец как художник, станет означать такое моральное переживание в цвете, когда гораздо интенсивнее, гораздо интимнее, нежели было это в древности, будет переживание, которое подготавливает к художественному творчеству. Ибо то, что я здесь даю, есть всего лишь отдельные намеки, отдельные указания на то, что еще должно быть развито в будущем дальше. Имея колоссальный смысл для художественного творчества, они будут охватывать человеческую душу и смогут оживлять её, тогда как вступление материалистического культурного развития в нашу теперешнюю эпоху опустошило человеческую душу, сделало ее пассивной. Души, благодаря внутренней силе должны будут снова побуждаться, они должны будут охватываться внутренними силами самих вещей. Таким специфическим примером, приведенным мною, являются текущие в мире цвета.
Совершенно подобным образом наступает углубление и оживление человеческой душевной жизни благодаря миру звуков. Существенной особенностью истекшего периода в этом отношении является то, что человек переживает отдельный музыкальный тон как таковой и затем отношение одного тона к другому. В будущем человек сможет своим переживанием проникать за музыкальный звук. Он станет воспринимать звук, как будто некое окно, через которое он вступает в духовный мир, и тогда он не будет зависеть от неопределенного чувства того, как тон присоединяется к тону, например, становясь мелодией; нет, за отдельными звуками душа будет иметь морально-спиритуальные переживания посредством звука. Как через окно душа будет проникать в спиритуальный мир. Тайны отдельного звука будут раскрываться за звуком в этом переживании отдельного звука.
Мы еще далеки от того чувства, чтобы мы через каждый звук, как через окно, могли подниматься из мира внешних чувств в спиритуальный мир. Но это придет. Мы станем ощущать музыкальный тон словно некое отверстие, который готовили Боги из лежащего по ту сторону от нас спиритуального мира, в этот физически-чувственный мир, и мы будем через звук подниматься из физически-чувственного мира в спиритуальный мир. Мы будем например, через "приму", которую мы ощущаем абсолютно, а не в примыкании к предшествовавшим звукам звуковой шкалы, чувствовать, как из чувственно-воспринимаемого мира мы поднимаемся в спиритуальный мир, хотя и исполненным опасности образом. Опасность состоит в том, что это восхождение угрожает полностью пленить нас, что прима, как страшная всасывающая сила, хочет захватить нас через окно этого музыкального тона и дать нам вполне исчезнуть в спиритуальном мире. Мы будем ощущать, если мы ощутим приму как нечто абсолютное, что мы спиритуально еще слишком слабы в физически-чувственном мире, и что мы будем всосаны спиритуальным миром, если поднимемся через это окно. Это будет тем моральным ощущением, которое мы сможем иметь при восхождении в спиритуальный мир через приму. Однако я сейчас характеризую это упрощенно, оно будет ощущением, содержащим в себе весьма дифференцированные, бесконечно многообразные частности, которые мы тут переживаем.
Когда мы затем как через окно поднимемся из физического мира в спиритуальный мир посредством секунды, то мы ощутим, как если бы по ту сторону, в духовно-спиритуальном мире были силы, которые будто бы испытывают сострадание к нашей слабости и говорят: как же ты ослабел в этом физически-чувственном мире! Если ты поднимешься в духовный мир только через приму, то я должен растворить тебя, должен всосать тебя, должен расщепить, раздробить тебя. Но если ты поднимаешься посредством секунды, то я хочу нечто принести тебе навстречу из духовного мира и напомнить тебе о том, что тоже находится по ту сторону. - Если мы поднимаемся из физического мира в спиритуальный мир посредством секунды, отличительным признаком является то, как если бы навстречу нам звучала некая сумма звуков, некое число звуков, которые некто воспринимает. В совершенно беззвучный мир вступают тогда, когда вступают в спиритуальный мир через абсолютную приму. В мир, в котором, если прислушаться, тихо звучат, различные высокие тона, которые хотят утешить человека в его слабости, приходят тогда, когда проникают через секунду. Но проникать тут надо так, как, конечно нельзя проникнуть через окно в физически-чувственном мире, ибо тут наблюдается странное свойство, как если бы, проникая через окно, мы брали бы это окно с собой. Но в духовном мире это надо делать, надо брать окно с собой, брать с собой эти звуки, и идентифицируясь с ними жить по ту сторону в спиритуальном мире, по ту сторону перепонки, пелены, отделяющей нас от физически-чувственного мира.
Когда в духовный мир вступают через терцию, то чувствуют сильную, ещё более сильную слабость. Если человек вступает в спиритуальный мир так, то он будет чувствовать, что был, в сущности, слаб в физически-чувственном мире, слаб по отношению к его спиритуальному содержанию. Но по отношению к терции, - ведь он становится звуком, он сам становится терцией, - человек чувствует, что тут, по ту сторону, есть друзья, которые сами не являются терциями, но которые подступают к нему сообразно тому, как был он подготовлен в физически-чувственном мире. В то время как при проникновении в спиритуальный мир через секунду, имеется как бы тихое звучание многих тонов, с которыми человек живет сообща, - то при проникновении через терцию, навстречу человеку звучат как бы дружественные тона. Те, кто хотели бы стать композиторами, должны проникать в спиритуальным мир в особенности через терцию, ибо в этом случае им даются последовательности звуков, музыкальные композиции, побуждающие их художественное творчество. Не всегда эти дружественные звуки бывают одними и теми же для человека, но их род зависит от того, каким человек был в своем настроении, переживании, темпераменте, короче, какой образ жизни он вёл, если он вступает в духовную жизнь через терцию; при этом даётся бесконечное многообразие мира звуков.
Если же в духовный мир проникают через кварту, то имеют достойное внимания переживание: переживают, что теперь ни с какой стороны не всплывают никакие другие звуки, но то самое, что уже всплыло, что было пережито на опыте с терцией, живет в душе в легко приходящих воспоминаниях. Тогда, живя дальше со своими звуковыми воспоминаниями, - проникнув в спиритуальный мир через кварту, - обнаруживают, что эти звуковые воспоминания все время принимают разную окраску, что они, то развиваются до ярчайшей светлости, радости, то впадают в депресию крайний печали, - становятся то солнечно светлыми, то траурными вплоть до могильного покоя. Темперация голоса, повышение и понижение звука, короче, ход изменение настроения музыкального произведения, задаётся таким путем, посредством этих музыкальных воспоминаний.