Если мы хотим понять, что, в сущности, имеется в виду под этими объяснениями, то нам следует вызвать в памяти одну, безусловно известную нам из духовной науки истину, а именно ту, что когда мы спим, мы с нашим «я» и астральным телом находимся вне нашего физического и эфирного тела. Фактически мы вследствие известных ограничений, естественным образом налагаемых на нас космическими законами, находимся в таком случае, - с нашим «я» и астральным телом, - в непосредственной близи от нашего физического и эфирного тела. Так что когда мы едем по железной дороге и спим, мы с нашим «я» и астральным телом в сущности, находимся целиком внутри всего того гула, грохота и шума, связанного с колёсами и механизмами ит.п. поезда. То же самое происходит на современном пароходе. Мы находимся внутри всего, что там происходит вокруг нас. Мы внедрены внутрь всего этого, отнюдь не музыкального окружения, переживаем его, и надо всего лишь проделать самые первые шаги инициации, чтобы при пробуждении заметить, как в возвратившихся в физическое и эфирное тело «я» и астральном теле принесено то, что они пережили в состоянии сдавленности из-за механизмов, в которые они действительно были внедрены, и через которые они проходили в момент перед пробуждением.
Все эти дисгармонические сжатия и дёрганья человек берёт с собой в физическое и эфирное тело; тот, кто когда-либо пробуждался с отзвуками того, что пароход или железнодорожный состав своими механизмами устроили в его «я» и в его астральном теле, тот, кто внес это в своё дневное бодрствующее сознание, тот замечает, как мало согласуется то, что он принес с собой с тем, что протекает внутри человека, как своего рода переживание «я» и астрального тела, вызванные внутренними закономерностями физического и эфирного тела. Фактически он вносит внутрь осенний беспорядок, ужасную бурю, подергивание, расплющивание и лязг, и это фактически действует на эфирное тело так, - если человек тонко ощущает такие вещи, - как если бы его с физическим телом, - нечто другое действует на эфирное тело, - расплющивали и раздробляли; это, конечно, только сравнение, но вы поймёте меня правильно. В этом состоят совершенно необходимые явления, сопутствующие современной жизни; и мне хотелось бы заранее сделать одно замечание, так сказать, упреждающее замечание, ибо такое изложение, которое я задумал сегодня, могло бы с легкостью вызвать то, что я мог бы назвать скрытым теософским высокомерием, неким известным скрытым высокомерием, обильно расцветающим тут и там.
Само собой разумеется, я говорю это без каких-либо, хотя бы общих, не говоря уже о специальных, намеков, ибо если человек излагает нечто подобное тому, что будет изложено сегодня, это немедленно вызывает суждения. Я считаю, что ввиду указаний на высокомерие теософов, легко может случиться так, что скажут: тут я должен как следует защитить себя, чтобы не подвергать свою собственную телесность этим разрушительным силам, тут я как следует должен защититься от всех влияний современной жизни, тут я должен прекрасным образом закрыться в каморке с правильным окружением, со стенами, покрашенными по советам теософов, так, чтобы меня не коснулось ничто из того, что соприкасается с моей телесной организацией, замкнуться от всего, что несет современная жизнь.
Мне поистине не хотелось бы своим изложением вызвать такие последствия. Всякое самостоятельно отступление, желание сохранить себя от влияний того, что с необходимостью должна приносить нам мировая карма, проистекает из слабости. Только антропософия может так усилить человеческий нрав, душу, она может развить ту силу, которая вооружает и усиливает нас по отношению к этим влияниям. Вот почему в области нашего духовного движения ни в коем случае не должны высказываться рекомендации отступиться от современной жизни, образовать тепличную культуру для духовной жизни. На почве истинной духовной культуры мы так действовать никак не можем. Несмотря на это следует понять, что более слабые натуры охотно отступают перед современной жизнью, уходят из неё в те или иные колонии, в которых они не желают соприкасаться с современной жизнью. Следует сказать, что это происходит не от силы, а от слабости души. Однако наша задача состоит в том, что мы делаем душу крепкой посредством того, что позволяем себе проникнуться импульсами, приходящими из духовной науки и духовных исследований, для того чтобы вооружить душу по отношению к влияниям современной жизни, чтобы душа могла выдержать то, что стучит и гремит вокруг неё, чтобы она была в состоянии найти свой путь в духовный мир через удары молотом и стук ариманических духов.
Одно должны принять мы к сведению, на что уже часто мне приходилось указывать. Мы, как люди спим не только ночью. Мы фактически спим также и днём, только вот замечаем мы этот дневной сон в меньшей степени, чем ночной. Ночью мыслительная жизнь человека угасает, и поскольку человек на душевном уровне преимущественно живет в своих мыслях, он естественным образом больше замечает помрачение мыслительной жизни во время сна. Днем жизнь воли в большей степени покоится; это человек замечает меньше, поскольку он в меньшей степени живет в воле. Следствием этого являются все споры философов о свободе или несвободе воли; ведь они не обращают внимания, что они исследуют волю, будучи дневными сновидцами и потому не могут придти к её истинной природе, так что они говорят много несусветного вздора о свободе или несвободе воли, о детерминизме и о неопределенности. Фактически, в то время когда мы развиваем нашу пространную, дневную жизнь, жизнь нашей воли осознаётся нами лишь в самой малой степени, она погружается вниз, в подсознание, в регион, принадлежащий исключительно астральному телу.
Так в течение дневной жизни мы принимаем участие во всём, что производит вокруг нас современная жизнь как давление и стук со стороны современной техники. Ночью мы в большей степени погружаемся в это прессование и стуки нашей эмоциональной и мыслительной жизнью, тогда как днём - нашей волевой и эмоциональной жизнью.
Дело в том, что в ходе развития человечества не всегда существовало то, что мы называем современной жизнью. Она только впервые появилась, причем в существенном появилась с началом пятой послеатлантической культурной эпохи. Начало этой современной жизни совпадает с началом пятой послеатлантической культурной эпохи. Что же говорит внешняя духовная культура о возникновении этой современной жизни? Современная духовная культура, как мы знаем, гордится тем, что она достигла посредством этой современной жизни. Она говорит так: в течение всей древности, в течение всего средневековья люди были неспособны развить настоящее наблюдение за природой, которое могло бы привести к естественным наукам. Это впервые появилось только в новое время. – Если человек так говорит о новом времени, то оно примерно совпадает с началом пятой послеатлантической культурной эпохи. При этом игнорируют древние наблюдения за природой, и рассматривают природу объективно, в соответствие с её чисто абстрактными закономерностями. Вследствие этого естественная наука оказалась в состоянии, вследствие познания законов природы неслыханным образом, - эти слова слышаться слишком часто, - овладеть силами природы. Это и есть современная техника и то, из чего эта современная техника возникает: она возникает вследствие того, что человек познакомился с законами природы и сформировал из материи свои машины в соответствие с этими законами, машины, посредством которых он воздействует на природу и на жизнь. Он вообще благодаря этому наполнил эту современную жизнь механизмами, создал техническую среду, то есть то, чем является вокруг нас современная жизнь, и что она создаёт. Итак, мы видим: новое время впервые основало настоящую естественную науку и, тем самым правомерно овладело природой и её силами.
Мы слышим, как нечто подобное говорится очень часто. Но если говорят так, то говорят на языке Аримана, ибо это и есть язык Аримана. Мы же хотим попытаться перевести эту речь Аримана, этот язык Аримана на действительный, настоящий язык, который мы пытаемся усвоить благодаря духовной науке. Посредством этого языка словам придаётся не только то значение, которое может быть дано им из наблюдения внешней природы, но также и то значение, которое придаётся им, если мы рассматриваем Космос как целое, то есть одновременно рассматриваем и его природу, и его духовную жизнь.
Прежде всего, возьмём исключительно внешним образом то, что происходит, когда мы строим современную технику. То, что тут происходит, представляет собой, ничто иное, как работу, производимую в два этапа. Первый этап состоит в том, что мы разрушаем природные связи. Мы разрабатываем каменоломни, извлекаем из них камни, мы злоупотребляем лесами, извлекая из них древесину, - можно было бы приводить все дальше и дальше, - короче, сначала мы создаём грубые материалы, разрушая или разрыхляя при этом природные связи. Второй этап состоит в том, что выколоченное из природы, снова сочетается, образуя машину, сочетается по законам, познанным как законы природы. Таковы эти два этапа, если дело рассматривать чисто внешне.