К преобразующим импульсам современности принадлежит и необходимость все более и более далеко идущего понимания (процесса) восхождения души человека в те регионы, которые открываются имагинативному, инспиративному и интуитивному рассмотрению. Ибо в тех сферах, которые раскрываются для этого наблюдения, заложено то, что только и делает наш мир единым, сводит его в единое целое, заложено то, что поднимает нас над чистой майей и вводит нас в истинную реальность.
Следует всё снова и снова подчёркивать; то, чему мы идём навстречу как новому духовному познанию, не может довольствоваться результатами прежнего ясновидения. Конечно, многие люди вытаскивают на свет это старое ясновидение, но время этого прежнего ясновидения уже миновало, и то, что может выступать у отдельных людей, есть лишь атавистические отголоски старого ясновидения. Но та ступень человеческого бытия, на которую мы должны взобраться, не раскроется, если будут подогреваться этим прежним ясновидением. Давайте попытаемся ещё раз рассмотреть то, что лежит в основе этого нового ясновидения. Мы уже часто указывали на принципиальные вещи, но мы хотим попытаться сегодня ещё раз указать на эти вещи с другой стороны.
Будем ещё раз исходить из того, что мы все знаем, из того, что человек в течение дневного бодрствования своим «я» и своим астральным телом живёт в своём эфирном и своём физическом теле. Но я уже подчеркивал в последние дни, что это бодрствующее состояние человека от пробуждения до засыпания, не является, всё же, полным бодрствованием, что нечто гораздо больше в человеке всё ещё спит. То, что мы ощущаем как волю, действительно бодрствует лишь отчасти. Наши мысли бодрствуют от пробуждения до засыпания, но воля является чем-то, что мы реализуем на грезящем, сновидческом уровне. О свободе воли и о свободе вообще рассуждают так много и безрезультатно, поскольку люди не принимают к сведению, как то, что им становится известно о воле при дневной бодрственной жизни, является всего лишь сном, грёзой о волевых импульсах. Когда вы волите и имеете об этом какое-то представление, то вы, несомненно, бодрствуете. Но как осуществляется воля и переходит в поступок, об этом человек в бодрствующем состоянии в дневной жизни всего лишь грезит.
Если вы поднимаете кусок мела и представляете себе это поднимание мела, то вы, во всяком случае, можете представить себе это. Но как текут в руке «я» и астральное тело, как распространяется воля, об этом вы в чисто бодрствующем сознании без ясновидения знаете не больше, чем знаете вы о сне, когда вы спите. О воле как таковой человек может в обычной бодрствующей дневной жизни лишь грезить, причем в большинстве случаев мы даже не грезим, а просто спим. Как вы берете на вилку кусок пищи, вы можете ясно представить себе; как вы жуёте эту пищу, вы, до известной степени, можете также представить себе; но вот как вы абсорбируете, усваиваете эту пищу, вам даже не снится. В этом отношении вы по большей части находитесь в бессознательном состоянии, как находитесь вы в бессознательном состоянии по отношению к вашим мыслям, когда вы спите. Так что большая часть именно волевой деятельности в бодрственном состоянии производится в бодрствующем сне.
Если бы мы не спали по отношению к потенции наших желаний, и в отношении наших, связанных с потенцией желаний, импульсов чувства, то могли бы в первую очередь развивать одну своеобразную деятельность. Действия, которые мы выполняем, мы стали бы прослеживать вплоть до нашего тела, мы стали бы следовать за всем тем, что мы реализуем как волевые импульсы, следовать, отождествляясь со своим внутренним миром, следовать по пути нашей крови, по всем кровеносным путям. Это значит, что если мы могли проследить процесс поднятия куска мела по отношению к волевым импульсам, то стали бы по всему кругу кровообращения следовать за тем, что происходит в нашей руке; вы стали бы изнутри разглядывать ту деятельность крови и чувства, которые связаны с этим; например, тяжесть куска мела и тому подобное вы стали бы созерцать внутренне, и тем самым убедились бы в том, что вы исследуете ваши нервные пути и находящиеся в них эфирные флюиды. Вы стали бы сопереживать себя по ходу деятельности крови и нервов. Это стало бы внутренним приятным восприятием деятельности собственной крови и нервов. От этого внутреннего наслаждения собственной деятельностью крови и нервов, мы, однако, должны быть избавлены, иначе мы стали бы проходить через нашу земную жизнь так, что хотели бы при всем, что мы делаем, испытывать внутреннее самонаслаждение. Наше удовольствие от нас самих вследствие этого повысилось бы до бесконечности. Однако человек, каким он когда-то стал, невозможно иметь это наслаждение.. И тайна, почему он не смеет иметь такое наслаждение, заключена в одном месте, высказанном в Библии; по отношению к этому месту мы всегда должны ощущать наибольшее благоговение. В соответствие с тем, что выражено в мифе о рае, человеку было разрешено вкушать от древа познания, но не от древа жизни. То внутреннее наслаждение было бы вкушением от древа жизни. Это не должно было бы произойти с человеком. Я бы не хотел сегодня далее развивать этот мотив, ибо это завело бы слишком далеко, но вы посредством собственной медитации могли бы ещё дальше развить то, что было обозначено здесь как мотив. Исходя отсюда, вы могли бы обратить внимание на нечто другое, что может быть важно для нас в эти дни: то, что мы не можем есть со древа жизни, означает, что мы не можем наслаждаться деятельностью крови внутри себя, наслаждаться нервной деятельностью внутри себя, - вот чего мы не можем. Когда мы познаём внешний мир именно посредством наших органов чувств и нашего рассудка, осуществляется нечто, связанное с таким внутренним наслаждением. При восприятии какой-либо вещи внешнего мира, а также при размышлении о какой-либо вещи внешнего мира мы по направлению к органам чувств, - то есть по направлению глаз, ушей, носа, вкусовых нервов, - следуем по кровеносным путям; когда же мы думаем, мы прослеживаем нервные пути. Однако мы не воспринимаем того, что можно было бы воспринимать внутри этих нервных путей и крови; нет, но то, что мы могли бы воспринять в крови, рефлектируется посредством органов чувств, отталкивается назад, отражается, вследствие чего и возникают ощущения органов чувств. А то, что осуществляется благодаря нервным путям, тоже рефлектируется, отбрасывается назад там, где эти нервные пути заканчиваются, а затем зеркально отражаются в качестве наших мыслей.
Давайте допустим, что появился бы человек, который был бы в состоянии прослеживать, наблюдать свою кровь, - а затем то, что проделывает его кровь, сохранять, отражая, сохранять в отраженном виде, - который мог бы пролеживать свои нервы и сохранять в отраженном виде то, что эти нервы проделывают, - который мог бы выполнять все это не только под влиянием внешнего мира, но мог бы изнутри переживать то, в чем нам отказано по отношению крови и ощущающих нервов; внутренним образом переживать тенденцию крови по направлению к глазу и нервам, - то такой человек стал бы испытывать внутреннее наслаждение, - по крайней мере, по отношению к части крови и нервов. Вследствие этого возникают те образы, те картины, которые относятся в атавистическому внутреннему ясновидению. Ибо то, что отражается для нас, является всего лишь образами, как бы отфильтрованными образами того, что находится в нашей крови и в наших нервах. В крови и в нервах находятся Мировые тайны, но такие Мировые тайны, которые исчерпали себя из-за того, что мы вследствие них возникли. Мы знакомимся лишь с самими собой, когда знакомимся с теми имагинациями, которые даются нам, когда мы переживаем себя в нашем подступающем к органам чувств, кровотоке; если же мы вживаемся в нервы, подступающие к органам чувств, то знакомимся лишь с теми инспирациями, которые предназначены для того, чтобы формировать нас самих.
Однако, тем самым может основываться весь внутренний мир. Этот внутренний мир может быть суммой имагинаций. Но в то время как при восприятии внешнего физического мира мы, - соответствующим для нашего земного развития образом, - воспринимаем отражения и зеркальным образы наших процессов крови и нервов, мы можем - с наслаждением погружаясь в себя самих, - исходить не от органов чувств, но только доходить до того пункта, где кровоток впадает в орган чувств. Тогда человек переживает имагинативный мир так, что он как бы плавает в крови как рыба в воде. Однако в действительности, этот имагинативный мир не является внешним миром, но миром, который живёт в нашей крови. Если же человек живёт в нервах, которые доходят до органов чувств, он переживает инспиративный мир, мир музыки сфер и мир внутренних образов. Это снова нечто космическое, но оно не представляет собой ничего нового. Это всего лишь нечто, исчерпавшее свою задачу, войдя в нашу нервную и кровеносную системы.
Так возникает это ясновидение; оно не выводит человека за свои пределы, но наоборот, вводит его ещё глубже в себя, является самонаслаждением, действительным настоящим самонаслаждением. Оно является причиной того, почему в людях возникает в некотором смысле высшая похоть, если они становятся ясновидящими, если они переживают новый мир. В целом надо сказать, что наступление этого ясновидения является возвращением на более раннюю эволюционную ступень. Ибо то, что я вам описал, как жизнь в собственных органах чувств и в крови, прежде не существовало в той форме, как оно существует теперь, однако нервная система уже была подготовлена. Тот способ восприятия был правомерным, регулярным восприятием человека на древней Луне; в том, что существовало тогда как подступы к нервам, он воспринимал себя внутренне. Кровь же ещё не была внутренне сформирована. Это было нечто, что в большей степени подступало к человеку извне как теплое дыхание, подобно тому, как к нам подходят солнечные лучи. Поэтому то, что здесь на Земле является теперь восприятием внутренней кровеносной системы, на древней Луне было регулярным восприятием внешнего мира.