Нет в мире слова более скромного и противоречивого, чем это. Счастье заключено в желании и в сердце всех людей, и оно неистребимо, потому что выражает судьбу, ради которой мы были созданы.
«Зачем Бог создал нас?»— это было одним из первых вопросов старого Катехизиса, и тут же был дан ответ: «Бог создал нас, чтобы мы знали и любили Его, служили Ему в этой жизни, а потом наслаждались Им в Раю».
«Наслаждаться Богом», ожидать «вечного блаженства», дойти до «блаженных видений», то есть до такого состояния, которое сделает нас счастливыми навсегда, вместе со всем творением,— вот предмет христианской надежды.
Каждый, как может, воображает Рай, пытаясь представить себе счастье, наконецто достигнутое.
Однако на земле так мало Рая, что мы поместили счастье в мир далекий, потусторонний, все более бесцветный и нереальный.
А в этом мире мы довольствуемся суррогатами: немного удовольствий, коекакое удовлетворение, радость от успеха. Кто не довольствуется этим, считает, что надо все время увеличивать дозы, как при приеме наркотиков. Но рано или поздно всеми овладевают скука и печаль, до тех пор пока физическое, психическое или духовное страдание не опрокинет нас. И никого нет рядом, побратски близкого, чтобы научить нас счастью. Наоборот, все более растет число тех, кто и без больших страданий чувствует себя несчастным, мучимым Богом, людьми, жизнью. А если, к тому же, мы поддадимся мирским волнениям, тогда и последние остатки надежды на счастье исчезнут самым жалким образом.
И от этого становится плохо, особенно нам, христианам, потому что мы помним проповедь Иисуса о восьми блаженствах.
Итак, Папа говорит нам, что Бахита может стать «сестрой» всем людям в их продвижении к подлинному счастью, которое проповедовал Иисус.
На первый взгляд, она мало подходила для этого, поскольку принадлежала именно к той огромной армии измученных и несчастных детей, которые, особенно в современную эпоху, подходят в качестве самого ужасного доказательства того, что Бога не существует.
«Что может оправдать Бога за страдание ребенка, невинного создания, кроме того факта, что Он не существует?» — так писал Роже Икор, следуя за размышлениями Достоевского и Камю.
Бахита была одним из таких невинных и страдающих созданий. Она родилась примерно в 1869 году в глухой африканской деревушке в провинции Дарфур (ныне западная провинция Судана). Девочка была внучкой главаря племени и жила в обеспеченной и счастливой семье, занимающейся земледелием и скотоводством. У нее были прекрасные родители, любящие друг друга, три брата — крепких подростка, одна замужняя сестра и одна сестричка — двойняшка.
Но одно воспоминание, разрывающее сердце, осталось у нее на всю жизнь. Когда ей едва исполнилось четыре года, ее старшая сестра была похищена арабскими разбойниками. Сестра, жертвуя собой, успела спрятать маленькую Бахиту в стоге сена. С тех пор она часто вспоминала раздирающие душу крики, возбужденные поиски, отчаяние родителей.
А потом, когда шестилетняя Бахита собирала цветы далеко от ограды хижины, она сама была похищена, и с тех пор у нее в памяти остался только один ужас: ее внезапно схватили, крик замер в горле под угрозой кинжала, потом долгая, в отчаянных рыданиях дорога, длящаяся всю ночь; попытки освободиться и бежать; и хлыст, которым ее хлещут по ногам, чтобы она оставила эту мысль. Потом, на рассвете, прибытие в арабскую деревню, состоящую из маленьких низких домов, и чтото похожее на свинарник, куда ее заперли надолго, на много дней.
Все остальное стерлось из памяти: собственное имя, название родной деревни, имена братьев и даже родителей. Поскольку девочка не помнила своего имени, один из разбойников иронически подсказал другому: «Зови ее Бахита!» А Бахита означает «счастливая, везучая».
И именно изза этой небольшой и жестокой детали мы вдруг замечаем, как переплетаются история человеческой низости и история Божественного спасения, история злодейства, издевающиеся над своей жертвой («везучая!» — сказать о девочке, у которой была отнята даже память об имени матери), и история Божественной любви, превратившей это несчастье в счастье и в помощь для всего мира.
После многих дней рыданий и отчаяния начались тяжкие испытания. Прибыл работорговец, который покупал и собирал добычу разных разбойников. Он составил партию из мужчин и женщин, приковав их железными ошейниками к твердой оглобле.
Там была еще одна девочка, шедшая рядом с Бахитой. Обе были так малы, что их не стали связывать.
В каждой деревне партия увеличивалась за счет новых похищенных людей. На первой остановке, после многих дней перехода, девочки, которых на минуту оставили без охраны, сумели убежать, спрятавшись в ближайшем лесу.
Они провели там всю ночь в рыданиях и страхе. Много лет спустя Бахита расскажет, как она почувствовала, что ее окружали дикие животные: слоны, львы, гиены, обезьяны, но ощутила также и присутствие ангела, утешавшего ее, хотя тогда она еще не знала о существовании ангелов. Утром они попали в руки другого разбойника, который прятал их несколько дней, а потом перепродал другому хозяину. Получив от разбойника неожиданный заработок, тот, по крайней мере, решил воздержаться от жестокого наказания, которому девочки неизбежно бы подверглись, попав в руки первого работорговца.
Они снова пустились в печальный путь по направлению к рынкам севера, где Бахита понастоящему узнала, что такое рабство.
Эпизоды, о которых мы хотим рассказать, были рассказаны самой Бахитой, только стиль письменного изложения был немного отредактирован, и Бахита не преминула заметить, что так и осталась неграмотной и научилась говорить лишь на смеси итальянского языка и венецианского диалекта. Однако факты были подлинными: более того, она говорила, что реальность была еще более жестокой, но она не в силах была об этом рассказывать. «Мать несла на руках грудного ребенка. От страха и боли у нее затвердела грудь и пропало молоко, и голодный ребенок плакал не переставая. Хозяин приказал матери заставить ребенка замолчать. Но ребенок продолжал плакать, хозяину это надоело, и он ударил мать. Потом начальник партии вырвал у нее из рук ребенка, его грозный вид не сулил ничего хорошего. Бедная мать с бешеным криком бросилась на араба, но тот, схватив ребенка за ножку, покрутил его в воздухе и ударил головой об огромный камень... От отчаяния мать рассвирепела, она набросилась на убийцу, царапая его ногтями и кусая, как гиена, но он ударил ее хлыстом, и она, потеряв сознание, упала на землю. Тогда начальник добил ее. Несколько мгновений спустя партия продолжила путь».
Это было не единственным жутким зрелищем, свидетельницей которого стала девочка. Скоро она поняла, что случалось с рабами, падавшими на землю от слабости и болезни. Партия шла вперед, а начальник отставал с больным рабом. Сначала раздавался звук удара, затем воцарялось гробовое молчание.
Вначале судьба двух маленьких рабынь была не слишком суровой. Хозяин оставил их у себя, подарив своим дочерям. Бахита и ее подружка проводили день, как собачонки, сидя на корточках возле своих маленьких хозяек, внимательно следя за их жестами, обмахивая их веером, играя с ними, вызывая восхищение гостей. Им даже казалось, что их полюбили. Но это длилось недолго. Бахита уронила дорогую вазу и разгневала хозяйского сына. Инстинктивно малютка бросилась к своим хозяйкам, ища у них защиты, но те и пальцем не шевельнули, равнодушно глядя на то, как младший хозяин в гневе бил девочку кулаками, хлыстом, пинал, а потом бросил ее окровавленную на полу. Затем ее швырнули на убогую подстилку, где она провалялась в лихорадке много дней, и никто о ней не заботился. Когда она поправилась, ее продали турецкому генералу.
Девочка уже привыкла к тому, что рабство — это ужасное, но естественное состояние. Так уж устроен мир: есть хозяева, имеющие все права, и рабы, не имеющие никаких прав. Она была рабой, но поскольку у нее было доброе сердце и мягкий нрав, она не могла даже ненавидеть своих надсмотрщиков.
Дом генерала был адом. Там хозяйничали жена и мать, злые, как мегеры, они отравляли ему жизнь своими постоянными ссорами.
И когда генерал не знал, как излить свою досаду, то он, не смея ударить мать или жену, приказывал сечь розгами рабынь до тех пор, пока их тело не превращалось в кровавое месиво.
Но еще более ужасным было решение генеральской жены разукрасить несмываемыми рисунками тела юных рабынь, которые обычно ходили обнаженными.
Позвали старуху, которая мукой наметила на теле каждой девушки сложный рисунок: шесть длинных линий на груди, шестьдесят на животе, сорок восемь на правой руке. Потом по рисунку она бритвой стала делать надрезы глубиной около сантиметра. Края открытых ран несколько раз посыпали солью, чтобы шрамы были выпуклыми. Их бросили на циновку, несколько дней они были в бреду, и никто даже не позаботился о том, чтобы вытереть им кровь. Пытка была столь жестокой, что многие девушки не выжили. Бахита пришла в себя лишь через два месяца. И через много лет, рассказывая об этой пытке, следы которой сохранились навсегда, она содрогалась и плакала при одном воспоминании.
Ее подвергли еще одному мучению, слишком постыдному, чтобы рассказывать о нем. Она поведала об этом лишь за несколько лет до смерти.
«Бахита росла и гармонично развивалась. Турецкий генерал смотрел на нее с удовольствием, он гордился, тем что у него такая породистая рабыня. Но однажды он сказал жене: «Эта рабыня хорошо развита, но мне не нравятся ее ярко выраженные формы». Днем,— рассказывала Бахита,— хозяин позвал меня. Я прибежала и встала перед ним на колени, как это было принято. Он с силой сжал рукой округлую часть моей груди и стал выкручивать ее, как отжимают выстиранное белье. Я потеряла сознание, и в тот день меня оставили в покое. Но в последующие три дня все повторилось. Хозяин выкручивал мое и без того растерзанное тело, давил на него, чтобы убрать даже самые маленькие узлы, а я должна была стоять смирно, иначе меня избили бы хлыстом. Теперь я гладкая, как доска».