янно нуждалась в контролировании себя, других, окружающего -
всего. Мысль о том, чтобы ослабить контроль, казалась мне пуга-
ющей. Я приехала на семинар, чувствуя себя раздраженной, на-
пряженной и запутавшейся в своей жизни. Я надеялась, что зта
"техника" по крайней мере поможет мне до некоторой степени
снять напряжение в безопасном месте.
Моим первым опытом была роль сидящей у Питера. Его сеанс
был относительно спокойным, так что у меня быдо достаточно
времени, чтобы наблюдать все остальное, что происходило в груп-
пе. В частности, на меня произвела большое впечатление Рут,
Она извивалась, стонала, боролась с чем-то. Несколько человек
удерживали ее, чтобы не дать ей биться об стену. Это пугало,
но одновременно и подбадривало. Казалось, она никогда не вер-
нется в нормальное состояние, однако в конце концов она угомо-
нилась и, выглядя лет на десять моложе, как бы светилась изну-
три. То, что я увидела, дало мне возможность дать себе волю на
следующий день.
Первый сеанс дыхания
Когда настала моя очередь, прежде всего мы прошли через
расслабление тела, затем начали дышать более глубоко и часто.
Музыка разливалась вокруг нас. Следующие десять или пятнад-
цать минут мой ум боролся за то, чтобы не потерять контроль.
Меня охватило чувство паники, потерянности, одиночества, я бо-
ялась, что не выдержу. Появился образ. Днем раньше я видела
маленькую черную водяную птичку, ищущую пищу на берегу око-
ло эсаленских горячих купален. Когда набегала очередная вол-
на, птичка спокойно погружалась глубже в водоворот. Когда волна
уходила, она снова высовывалась на поверхность
Я решила, что похожа на эту птичку и что единственное мое
спасение - это нырять глубже. Я пошла дальше, перестав цеп-
ляться за обычную самотождественность, оставив свои мысли,
страхи, идеи, моих родственников и остальных, на кого я могла
бы опереться. Близко к концу вводной фразы я воскликнула про
себя: "Я иду, о Мать!" - имея в виду не мою человеческую мать,
а великий океан, разверзающийся подо мной. Через двадцать -
двадцать пять минут (как я посчитала позже) я полностью вош-
ла в процесс. Чего бы ни хотело сделать мое тело, я позволяла
ему проделывать это.
Голова у меня начала ритмически поворачиваться из стороны
в сторону, ноги согнулись, так что пятки прикасались к ягоди-
цам. Одна из моих рук начала подниматься и опускаться, стуча
кулаком по матрасу. У меня не было картин, эмоций или психо-
делических цветовых восприятий - только глубоко ощущаемая
потребность в этих ритмичных движениях. Скоро обе мои ноги
поднимались и ударяли матрас, одна за другой, как в марше или
в ритуальном танце. Снова появился образ: я - танцор в какой-
то церемонии в африканской деревне.
Мои руки со сжатыми кулаками присоединились к ногам. При-
шел импульс дать волю голосу. Я откинула голову назад и изда-
ла что-то вроде воя. Звук поднимался все выше и выше - выше,
чем когда-либо звучал мой голос. Я чувствовала себя оперной пе-
вицей, застрявшей на длинной высокой ноте. Затем на полной
мощности голос вошел в единый ритм с телом. Я чувствовала себя
американским индейцем, поющим ритуальную песню. Появился
образ Эсалена - Биг-Сур, с его мысами, направленными в оке-
ан (название "Эсален" - это наименование группы американских
индейрев, населявших те земли, где сейчас территория Эсаленс-
кого йнститута; причем место, где он расположен, было их свя-
щенной землей для похорон, а горячие источники - их местом
врачевания).
Это пение и танец продолжались около часа, прерываемые
лишь недолгими периодами отдыха и обновления дыхания. В конце
я отдыхала около двадцати минут. Ко мне подошел Стэн и спро-
сил, остались ли какие-нибудь напряжения в моем теле. Я отве-
тила, что все еще чувствую напряжение в шее. Он нажал на шею
и попросил сказать, что я чувствую. Хотя уже некоторое время
я не продолжала интенсивного дыхания и чувствовала себя "снова
нормальной", я тут же опять начала пение и танец, продолжав-
шиеся несколько минут. Потом я почувствовала, что освободи-
лась от излишней энергии и действительно ощутила себя рассла-
бившейся - в первый раз за много лет.
Второй сеанс дыхания
Во время второго сеанса я полностью вошла в состояние при-
мерно через десять минут. Я начала бросать голову из стороны
в сторону в том же ритмическом движении, что и в предыдущий
раз. Это немедленно привело к резкой вспышке раздражения. Я
молотила кулаками по матрасу в страшном гневе и громко кри-
чала. Джеймс, Пол и Тара держали мои руки, ноги и плечи. Я
впала в панику. Ко мне пришел образ ребенка, попавшего в ка-
кую-то слишком узкую щель. Я чуть было не попросила их пре-
кратить - ужас был слишком велик.
Вдруг я вспомнила смелость Пайи во время того сеанса, ког-
да я была сидящей. Четыре человека держали ее со всех сторон,
когда она молотила руками й ногами, около двук часов. Я оста-
лась со своим страхом и злостью, пока потребность бороться не
покинула меня, и я успокоилась и расслабилась. Через некото-
рое время я снова начала глубоко дышать. На этот раз я лежала
на животе и давила изо всех сил на подушку и на стену. Тара
держала меня за ноги, так что я могла отталкиваться от ее рук.
Я извивалась, напрягалась и кричала. Ко мне пришли образы
выкарабкивания из утробы, из пещеры, из ограничивающей меня
жизненной ситуации. Минут через двадцать я опять успокоилась.
Когда я снова возобновила глубокое дыхание, мои ноги подня-
лись специфическим образом. Я почувствовала себя изнасилован-
ной одновременно отцом, мужем и колокольней Церкви Христи-
анской Науки в Бостоне! Я кричала и боролась несколько минут,
пока это продолжалось. Затем пришел образ, будто мне в рот за-
талкивают страницы книжки Христианской Науки и заставляют
меня глотать, не прожевав, мировоззрение, отрицающее мое тело,
мою сексуальность, меня саму. Чужая вселенная наполняла ме-
ня, объясняя мне, что я не хороша. Я устроила "ритуальную рво-
ту", руками помогая себе собрать желчь и раздражение из всего
тела - вверх, к горлу и вон, со всеми звуками рвоты.
Я все более приходила в неистовство, силясь и стремясь до-
биться рвоты. Это длилось около часа. Я чувствовала, что если
не выброшу это из себя, то унесу эту желчь, эту чужую вселен-
ную из этой комнаты с собой и буду носить ее всю оставшуюся
жизнь. Я подумала о своей дочери. Если я не освобожусь от это-
го материала, она тоже попадется в эту ловушку, влипнет в ту
же вселенную, которая отравила мою бабушку, моего отца, мужа
и меня. "Грехи отцов" падут на нее. Я продолжала ей говорить,
что делаю это для нее и что буду продолжать это вечно, если так
нужно. А потом сильная потребность управлять переживаниями
посредством рвоты покинула меня. Я успокоилась, оставив дочь
на попечение вселенной.
Пока я лежала, меня наполнял образ. Я танцевала и радостно
бегала вокруг пустой Церкви Матери в Бостоне с Мэри Бэйкер
Эдди. Я столкнулась с ней в Комнате Матери. Мы вступили в
сексуальную связь, затем побежали на второй балкон с левой сто-
роны церкви. Один за другим все важные люди моей жизни при-
соединились к нам. Я узнала своего учителя по Христианской
Науке, родителей, мужа, дочь, близкую подругу, сестру, тера-
певта, Рам Даса, Муктананду, Иисуса... Они все смотрели на меня
с блаженными улыбками и говорили: "Все в порядке, мы просто
шутили, играли роли. Все в порядке". Когда я пришла в себя, я
держала правой рукой руку Пола, а левой - Тару. Джеймс мяг-
ко гладил меня по лицу. Я рассказала им, что это была за шу-
тка, и поблагодарила за то, что они помогли мне снова найти Бога.
Я сказала, что никогда еще не чувствовала себя так связанной с
людьми, после такого чувства одиночества в моей жизни.
Третий сеанс дыхания
В начале третьего сеанса я все еще волновалась, ожидая начала
процесса, хотя проделала это уже дважды. Я ощутила, что чувст-
вую себя как космонавт перед стартом, который не вполне уве-
рен, как сработают двигатели и куда он в конце концов попадет.
В течение нескольких минут я уже была "там". Пришел очень
ясный образ. Это было лицо моей дочери через несколько минут
после ее рождения. Она смотрела на меня из колыбели в которую
ее положили, рядом со мной, пока я лежала на кресле для ро-
дов. Меня переполняла любовь к ней. Все сдерживающиеся эмо-
ции вырвались из меня, и я стала сильно плакать. Я поняла в пер-
вый раз в жизни, как сильно я люблю своего ребенка.
Затем образ изменился. Я увидела ее скелет, лежащий в ко-
лыбельке, и потом сразу же снова ее тело, но на этот раз на меня
глядело лицо моей матери. Я зарыдала сильнее. Вся любовь к
матери, которую я никогда не позволяла себе почувствовать,
вырвалась из меня. Я обхватила себя руками, согнулась в позе
эмбриона и застонала. Глубокая скорбь переполняла меня. Я
плакала о всей любви к ней, которую не смогла пережить. Ее лицо
постепенно исчезло, и я увидела лицо ее матери. Я плакала о моей
бабущке, о печали ее жизни. Затем я увидела нас в подземной
пещере. Скелет моей бабушки находился в самом низу, создавая
опору для скелета матери, на котором, в свою очередь, лежал мой
скелет, и я держала скелет дочери. Я застонала сильнее.
Еще около часа я продолжала стонать и качать в своих руках
всех значимых в моей жизни женщин, оплакивая потери, упущен-
ные возможности любви, все расставания, недоразумения, раз-
луки. Наконец я взяла в свои руки мужа (в возрасте около трех
лет) и оплакала его - оплакала потерю его матери, потери его