Настроение у всех было тревожное. Куда нас вынесет течение пресс-конференции, не знал никто. Времени до начала акции оставалось мало, а генеральной линии поведения пока не существовало. Никакие медиа-тренинги мы организовать не успевали, поэтому я предложил вести игру на чужой половине поля. С одной стороны, нам было жизненно важно обратить внимание прессы на все недоработки организаторов. С другой — дать максимально подробный хронометраж событий. Понятно, что журналисты любят цифры и конкретику — своей структурированностью наш рассказ должен был произвести впечатление. Нам надо предоставить СМИ массив самой разнообразной информации. Чтобы даже мыслей о каких-то недоговорках и умолчаниях не было.
Я предложил, чтобы основной объем заявлений исходил не из уст Земфиры, а из уст ее ближайшего окружения: юриста, роуд-менеджера, промоутера, ведущего пресс-конференции. Короля играет свита — меньше всего я хотел, чтобы артистка оправдывалась. Она не должна говорить долго. А ситуация принуждала ее именно к этому. Поэтому за Земфирой я предложить оставить монолог на тему «Судьба гастролирующего артиста» и яркое заключительное слово. На том и порешили. Если я хоть что-нибудь понимал в антикризисных ситуациях, эти нехитрые приемы должны были сработать.
Пресса уже ломилась в клуб, а мы в условиях жесточайшего цейтнота расписывали последние реплики. Внезапно я почувствовал кураж и уверенность в победе. Во время одной из моих удачных реплик Земфира и Колманович переглянулись. Это могло означать все что угодно, но сейчас было не до того. Когда журналистов пригласили в зал, мы были готовы на все сто процентов. В 15 часов 20 минут пресс-конференция началась.
Во вступительной речи я обрисовал ситуацию, подробно рассказав о графике пребывания группы «Земфира» в Якутске.
«События развивались следующим образом, — уверенно начал я рассказ, прекрасно осознавая, как важно захватить инициативу в начале. — Сейчас мы предоставим вам хронологию якутского вояжа буквально по часам — записывайте, пожалуйста». Через полминуты около сотни журналистов превратились в послушных школьников на диктанте по русскому языку. Даже те, у кого были диктофоны, взяли блокноты и стали фиксировать информацию о маршруте группы, которая вечером 11 сентября вылетела из аэропорта Домодедово в Якутск.
«В 15 часов 12 сентября музыканты приехали на стадион на репетицию. Выяснилось, что сцена к концерту не готова. Саундчек начался с задержкой и закончился с двухчасовым опозданием.
19.00 — у входа на стадион стоят более трех тысяч человек, которые не успели пройти. Концерт пришлось задержать. Параллельно стало ясно, что администрация стадиона разрешила продажу крепких спиртных напитков.
19.50 — группа вышла на сцену. По условиям контракта расстояние между зрителями и артистами должно быть минимальным. Но администрация зрителей на поле не выпускала. Исполнив несколько песен, Земфира призвала зрителей перейти на газон стадиона.
20.20 — примерно в районе восьмой песни администрация отключила рубильник на пульте. Пауза в концерте продлилась более пятидесяти минут.
21.00 — появилась информация, что с концерта доставлены в больницу три девушки. Земфиру успокоили, сказав, что их жизни ничего не угрожает и что после концерта к ним можно будет подъехать и узнать про их здоровье.
21.20 — милиция и администрация просят группу продолжить концерт.
22.30 — последнюю песню стадион встретил овацией. Когда Земфира решает поехать в больницу, где лежат девушки, ей отвечают, что „с ними все нормально, и они сами, без посторонней помощи ушли домой“».
После завершения моей интродукции с краткими заявлениями выступили Настя Колманович, организатор тура и директор. Мы действовали как одна команда — продуманно и сплоченно. Затем микрофон перешел к Земфире.
«Я переживаю за двух человек, которые, как я понимаю, реально получили повреждения, — сказала певица. — Это мальчик восемнадцати лет с переломами позвоночника и девочка четырнадцати лет, у которой травма черепа. За них я переживаю в первую очередь».
Было очевидно, что Земфира не думает отмалчиваться и охотно идет на контакт. «Если бы подобная ситуация случилась с другой группой, я уверена, что такой реакции не было бы, — заявила певица. — У меня появилось ощущение, что я приобрела какой-то товарный знак, который все, кому не попадя, продают… Просто имя Земфира сейчас очень круто продается. Мне бы хотелось как-то снизить эту дурацкую популярность. Чтобы ее не было. Чтобы я могла нормально работать. Потому что я не гуру, не идол и не идеолог. Я — музыкант».
Ответив на огромное количество вопросов, генштаб Земфиры сделал заявление об отмене всех ближайших концертов — так же недавно поступили Pearl Jam после трагедии в Дании. Точно так же поступили бы любые порядочные люди.
Затем юрист Андрей Сотников отметил, что не видит состава преступления и правонарушения для возбуждения уголовного дела. Напряжение, царившее в зале в начале пресс-конференции, начало спадать.
«На любом нашем концерте — как, впрочем, и на выступлениях других рок-групп — происходят какие-то беспорядки, связанные с бурным выражением эмоций, — сказала Земфира. — У нас был случай в Донецке, когда ОМОН ломал зрителям руки и мы видели открытые переломы в первом ряду. Тогда мы прекратили концерт и ушли за кулисы — до тех пор, пока организаторы не поменяли весь состав ОМОНа в первом ряду. Об этом не было написано ни слова… После Якутска мы планируем отменить какое-то количество концертов. Нам нужно пережить происшедшее и все обдумать. Возможно, мы прекратим гастрольную деятельность… Не знаю, будет ли это правильным шагом и кому от этого станет лучше».
Судя по реакции зала, Земфире удалось завоевать доверие журналистов — прежде всего своей искренностью и расположенностью к диалогу. Особенно сильно это контрастировало с позицией якутских организаторов, которые упорно не отвечали на телефонные звонки.
Ненужной дискуссии о безопасности рок-мероприятий нам, похоже, удалось избежать. Впрочем, как и многого другого. Я почувствовал, что пресс-конференция подходит к логическому завершению. Пора было подводить итоги. Как говорили в кинофильме «Семнадцать мгновений весны», лучше всего запоминаются последние слова:
«Перед тем, как поблагодарить прессу и клуб „16 тонн“, я позволю себе сделать краткое заявление. Мы вам всё подробно и обстоятельно рассказали. Мы честно ответили на ваши вопросы. У нас есть единственная просьба: пожалуйста, будьте объективны. Пожалуйста, цитируйте наши высказывания так, как они записаны на диктофон, не искажая смысл. Пожалуйста, подбирайте для материалов адекватный визуальный ряд. Возвращаясь к сегодняшним статьям, опубликованным в прессе… Очень печально видеть фотографии безумствующей публики, которые сделаны на концертах других групп в других городах. И над всем этим красуется заголовок „Трагедия в Якутске“. Надеемся на ваш профессионализм. Спасибо за внимание и понимание».
Пресс-конференция завершилась в полной тишине. «Почти что минута молчания», — пронеслось у меня в голове. Что, собственно говоря, и требовалось доказать.
На следующий день вся пресса была на нашей стороне. Те самые газеты, которые еще вчера выливали на певицу ушат грязи, теперь активно поддерживали Земфиру. Абсолютно все репортажи оказались на редкость благожелательными, позитивными и по-человечески теплыми. Это была полная победа…
Конечно, в чем-то Земфире повезло. Повезло, что никто из журналистов не принялся обзванивать родителей детей, попавших в давку. Повезло, что якутские организаторы испугались масштабов содеянного и испарились. Повезло, что в государственные СМИ не поступил социальный заказ, оправдывающий действия МВД Якутии. Повезло, что двое подростков, оказавшихся в реанимации, выжили.
…Через полчаса после окончания пресс-конференции журналисты разъехались по редакциям. Настя Колманович позвала меня в гримерку, где сидела абсолютно опустошенная Земфира. Больше в комнате никого не было. Почему-то глядя в пол, Настя сказала: «Мы с Земфирой хотели бы пригласить тебя работать, как и раньше, пресс-атташе группы». Я посмотрел на Земфиру. Часть ее лица прикрывал козырек кепки. Глаз не было видно из-за темных очков. Она пила минеральную воду и, казалось, в своих мыслях витала где-то далеко. Вряд ли она сканировала этот диалог.
«Я подумаю», — был мой ответ. Битва за репутацию артиста, судя по всему, оказалась выиграна. Жизнь входила в обычное русло. У каждого из нас был свой космос, но они, увы, лишь изредка пересекались.
Интервью генерального директор компании "Кушнир-продакшн" Александра Кушнира.
Александр Кушнир: Все началось с выхода моей первой рок-энциклопедии "Золотое подполье". В ходе презентации книги издательство захотело провести искрометную пресс-конференцию. Я долго искал людей, которые смогли бы организовать данное мероприятие. В итоге решил все сделать сам. Вся акция прошла в модном в те времена клубе "Пилот" с участием нереального количества СМИ. Так я впервые приобщился к PR-искусству. А потом пошло-поехало: пресс-конференции групп "Вопли Видоплясова", "Машина времени", "Наутилус Помпилиус", арт-роковых мастодонтов Electric Light Orchestra и др.
DP.RU: Но вашей путеводною звездой все-таки стало сотрудничество с культовой группой "Мумий Тролль"…
А. К.: По психологии все это было огромным приключением. Собственно, многое, что связано с группой "Мумий Тролль", было впервые. Началось все до начала записи альбома "Морская". Мы встретились с продюсером МТ Леонидом Бурлаковым, уже не в первый раз. До этого он мне давал записи владивостокских групп. "Депеша", "Опиум", "Туманный стон", "Седьмой прохожий". А потом, пропав на продолжительный период, он вновь нашел меня. И поставил демокассету. Там было всего шесть песен. "Забавы", "Девочка", "Утекай", "Скорость", "Роза Люксембург" и что-то еще. После прослушивания "демо" я сказал Бурлакову, что тот тираж альбома, который планируется – 10-15 тыс. кассет – мы не продадим, что это безумие полное! Но тем не менее, было интересно поиграть в безумные игры.