Таким образом, супруги призваны к святости и совершенству, они призваны стать малой церковью, без пятна и порока, церковью, которая станет источником освящающей благодати и для окружающих.
И если так высок идеал христианского брака, что он призывает людей к духовному совершенству, аскетизму, жертвенности, посвящению своей жизни Христу, если он есть живое отпечатление благодатного союза Христа с Церковью, то, конечно, брачный путь является спасительным и, наверное, в этом смысле ничем не уступает девству. Сам Господь ясно указывает два пути христианской жизни - супружество и чистое безбрачие (Мф. 19, 3-12). И первый путь, супружество, как мы видели, вмещается не всеми, т.е. «каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе» (1 Кор. 7, 7). Соответственно своему дарованию человек должен и из супружества, и из девства «как из некоторого вещества, художнически обрабатывать и созидать добродетель». Цели, которые ставятся Господом, едины для всех людей, женатых и неженатых, но пути их достижения различны. «Одинаковые для всех общие определения евангельского закона должны получить, так сказать, свой особый отпечаток у различных людей, соответственно их индивидуальным особенностям и назначенному для каждого особому призванию в жизни; иначе сказать, в осуществлении евангельского закона необходимо должен заключаться индивидуальный момент». Для «художнического созидания добродетели» нужно «чтобы человек правильно определил свое призвание, правильно уразумел, что Бог требует от него сообразно с его личными особенностями... и в виду всех своих личных условий и обстоятельств он должен решить, какое жизненное состояние было бы лучшим для его личного нравственного состояния». И потому, оценив высоту идеала христианского брака и видя трудность его воплощения, нельзя согласиться с распространенным мнением, заключающемся в том, что на брачную жизнь нужно смотреть как на состояние жизни более легкое и низкое по сравнению с девством, которое видится как путь особый и исключительный. Идеалы христианского брака также трудны для достижения, как и идеалы девства, именно поэтому брак является таинством и в литургическом смысле, так как для осуществления таких высоких целей необходима особая божественная благодать, которая подается супругам в таинстве венчания. Следовательно, христианский брак является призванием ничуть не меньше, чем девство, и как уже говорилось, вмещается не всеми, но кому дано. И выбор брачного пути также должен быть глубоко осознан, как и выбор пути девственного. Встречаемые у апостола Павла, в частности в 1-м послании к коринфской общине, предпочтения, отдаваемые девству, вызваны не тем, что он отводит браку более низкое место, но исключительными обстоятельствами в виду предстоящих гонений. Прот. П.И. Алфеев предлагает такое толкование: «По настоящей нужде за лучшее признаю, что хорошо человеку (как мужчине, так и женщине) оставаться так», не изменяя своего семейного положения: «Соединен ли ты с женою? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены. Впрочем, если и женишься (при наступающих исключительных обстоятельствах), не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль». Понятно, о какой скорби говорит здесь апостол: о скорби во время гонений за близких по плоти в семейной жизни. « Я вам сказываю, братия, поясняет свою мысль апостол: время уже коротко», скоро начнутся гонения на христиан, «так что имеющие жен должны быть, как не имеющие;… и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. А я хочу, чтобы вы были без забот» о земном в минуты такого переворота в жизни. «Говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечения»; потому что незамужняя, в эти минуты страшных гонений, «заботиться о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святой и телом и духом» (1 Кор. 7, 26-40), не отвлекаясь от служения Господу заботами о близких родных во время их мучений». М.Д.Муретов также присоединяется к этому мнению, говоря, что «апостол смотрит здесь на брак и безбрачие не с принципиально-догматической точки зрения», а «с жизненно-практической точки зрения пользы…в виде особенных обстоятельств «стесненного времени» (так он переводит «время коротко» - прим. Е.Н.). Косвенным доказательством высказанной точки зрения являются слова Климента Александрийского: «Разве нельзя вместе с женою заниматься в одно и тоже время и делами семейства и Господа? Вполне возможно. Как незамужняя может озаботиться делами Господними, чтобы быть святою и по телу и по духу (1 Кор. 7, 34), так и замужняя может в Господе заниматься делами мужа и Господними: одна в качестве супруги, другая в качестве девы».
Можно даже сказать, что девство и брачное состояние не только не являются антиподами, но существуют в тесной связи друг с другом. С.В. Троицкий пишет, что «именно почитание девства, девственное настроение духа служит залогом плодородия и здоровья потомства». «Где мало дев, говорит св. Амвросий Медиоланский, там меньше и людей, а где стремление к целомудрию сильнее, там и людей бывает сравнительно больше». Идеал христианского брака вытекает из идеала христианского девства. Там, где девство попирается, загрязняется и низвергается с высоты своего нравственного величия чистоты и святости, там и брак разрушается. Подводя итог, можно сказать, что правильный взгляд на отношение человека к брачному состоянию и безбрачию, очевидно, заключается в том, что христианство никого не принуждает ни к тому, ни к другому состоянию, но, уважая свободу человека, оно представляет совести каждого определять выбор между этими состояниями, - определять, что именно, при известных условиях, человек должен считать своею нравственною обязанностию - вступление в брак, или воздержание от него.
Следует признать, что такое высокое отношение к браку, существующее в христианстве часто и неизбежно, по словам прот. И. Мейендорфа, «противоречит практической, эмпирической реальности падшего человечества. Поэтому он, как и само Евангелие, является недосягаемым идеалом». Но, по его же словам, брак является не только идеалом, но и таинством, и потому, по благодати Божией, которая подается супругам в таинстве венчания, невозможное становится возможным. Хотя, представляется, что, все-таки, полнота супружеской любви и единения будут обретены супругами по воскресении в Царствии Божием. О том, что брак не прекращается смертью, прямо говорит святитель Иоанн Златоуст: «Брачная любовь есть сильнейший тип любви. Сильны и другие влечения, но это влечение имеет такую силу, которая никогда не ослабевает. И в будущем веке верные супруги безбоязненно встретятся и будут пребывать вечно со Христом и друг с другом в великой радости». Уже упоминавшийся прот. И. Мейендорф пишет, что «христианский брак видит свое завершение не в плотском удовлетворении, не в достижении определенного социального положения, а в эсхатоне - «конце всех вещей», который Господь готовит для своих избранных». О том, что брак не ограничивается земными целями, говорит и отношение Церкви к количеству заключаемых браков. По учению Церкви истинный брак только один - первый, и верность этому учению она сохранила в требовании единого брака для членов клира: «Каждый человек может быть в истинном христианском браке только один раз в жизни, и только такой истинный брак имеет значение и для вечности». Мирянам разрешено вступать в брак трижды, но второй и третий брак понимаются как уступка человеческой немощи, и в само чинопоследование заключения повторных браков включаются покаянные молитвы, что показывает отношение к ним.
«Брак по природе один, как одно рождение и одна смерть, — отвечала сестра святителя Григория Нисского, святая Макрина, когда по смерти жениха ей предложили выйти замуж за другого, — жених мой жив в надежде воскресения, и было бы нехорошо не сохранить ему верности». Более поздние памятники говорят о повторных браках уже в смягченных тонах, но основное церковное учение осталось неизменным: норма брака — это его абсолютное единство, а повторение брака допустимо лишь как средство для избежания худшего — разврата, как своего рода лекарство.
С.В. Троицкий пишет: «Новый брак доказывает, что задача полного единения в предшествующем не была достигнута, что предшествующий брак не был браком в христианском смысле, но отсюда еще вовсе не следует, что и новый брак не будет осуществлением брачного идеала, и второй брак, являющийся таковым в глазах общества, может стать для самих супругов, в сущности, первым, так как первый на самом деле браком не был» (23).
Климент Александрийский пишет: «Апостол по снисходительности, в предупреждение разжений и впадения в невоздержанность, допускает для некоторых второй брак. Однако сей муж, вступающий в второй брак и против Писания не погрешающий, так как закон ему не запрещает этого уже не может в жизни достигнуть высшаго совершенства, предлагаемого евангелием. Славу на небе он может приобрести только тогда, когда оставаться будет сам с собою и сохранять чистыми те узы, какие разорвала смерть, и принимая с решительностью и благодарностью вдовство, все способности человека посвящающее на служение Господу». Ведь если бы брак не имел продолжения в будущей жизни, а имел бы только сугубо прагматические цели, как рождение и воспитание детей, моральную и материальную поддержку супругами друг друга в несении жизненных тягот и т.д., то не было бы этого пожелания хранить верность даже умершему супругу. Ибо сверхличное единство и тайна «плоти единой» возможны лишь раз, и брак вечен и единственен, как вечен и единственен союз Христа с Церковью, и в полноте раскрывается лишь в жизни будущего века. И поэтому, известный отрывок Евангелия от Марка, где говорится, что в воскресении ни женятся, ни замуж не выходят, но пребывают как ангелы (Мк.12:25) можно понимать так что, во-первых, исчезнет плотский характер (или плотская составляющая) брачных отношений, а во-вторых, действительно, жениться и выходить замуж не будут, поскольку это событие, в идеале единственное, уже произошло или не произошло (при выборе девственного пути) в земной жизни, а в жизнь будущую переходят только благие последствия этого выбора - совершенство, обретенное в борьбе со страстями, сопряженной с совлечением всего плотского и страстного, единство и блаженство во Христе, а это есть удел ангелов.