Как глава жены и семейства, муж должен оберегать жену и щадить ее как “немощный сосуд,” по выражению апостола (1 Петр. 3:7), заботиться о содержании семьи (1 Тим. 5:8), хорошо управлять своим домом (1 Тим. 3:4). Жену он должен считать первой, вернейшей и искреннейшей помощницей во всех своих делах. Муж должен заботиться об умственном и нравственном совершенствовании жены, снисходительно и терпеливо недоброе очищая, доброе насаждая. Неисправимое же в теле или нраве должен сносить великодушно и благочестно (не теряя к ней уважения).
Супруги должны все делить между собой. А для этого требуется полная и искренняя откровенность в их отношениях друг к другу. Недостаток откровенности свидетельствует о неполной любви. Где нет искреннего взаимного доверия и откровенности, там не будет единства, там поселяется подозрение, взаимная любовь охладевает и мало-помалу возникают несогласия, раздоры, наконец, отчуждение и разделение.
Супруги должны оказывать помощь друг другу, принимать живое взаимное участие в своих занятиях, в семейных радостях и скорбях, оказывать поддержку друг другу в несении христианского креста при всех обстоятельствах и случаях жизни на тернистом пути к Царству Божию.
Так как сочетавшиеся браком, как и все люди, имеют многие недостатки и слабости, то обязанность супругов — взаимное терпение и благоразумная снисходительность к своим недостаткам и слабостям, в особенности пороков (без терпения, снисхождения и великодушия часто и малейший пустяк превращается в разделяющую стену) (12, стр. 440)
Какой должна быть супруга – христианка. Примером верной супруги-христианки может служить блаж. Моника — мать блаж. Августина. Воспитанная в христианском благочестии, она была выдана замуж за жестокого и развратного язычника Патригия. Тяжелая и страдальческая была вся жизнь целомудренной, воздержанной христианки Моники с развратным и своенравным язычником-мужем. Но и здесь ее терпение и кротость побеждали. Имея такого мужа вспыльчивого и крутого нрава, она достигала мира и согласия в семье и смягчала его строптивый нрав, главным образом, кротким обращением, молчанием и молитвою ко Господу о мире.
Когда ее подруги с удивлением спрашивали, как она достигает мира в семье, она им отвечала: “Я, когда вижу, что муж мой сердит, молчу и только в душе молюсь Богу, чтобы возвратилась тишина в его сердце. Его вспыльчивость проходит сама собой. И я всегда спокойна. Подражайте мне, любезные подруги, и будете также спокойны” (5, стр. 212, 223-238).
Другой пример супруги-христианки мы имеем в лице св. Нонны, матери св. Григория Богослова, которая своим добрым нравом, добродетелью и терпением обратила своего мужа-язычника к христианству (впоследствии он был епископом Назианзским. Кроме указанных обязанностей по отношению к мужу, жена должна быть душою дома или семейства, средоточным пунктом внутреннего и внешнего благоустроения семьи. Она должна поддерживать порядок в доме, должна сберегать приобретаемое мужем имущество и разумно его употреблять на нужды семейства (1 Тим. 2:4). Прекрасный образ домохозяйки рисует Соломон в книге Притчей (30:10-31). Домовитость, бережливость и порядок — весьма нужные и ценные качества жены, так как они составляют непременные условия семейного уюта и благоустройства.
В связи с тем, что от степени духовного единства зависит благополучие супругов и христианское воспитание детей, то понятно, какое важное значение в супружестве всегда имело и имеет единство веры и взглядов на жизнь. Брачное единство ап. Павел уподобляет союзу Христа с Церковью. Но если брачный союз соединил верующего супруга с неверующей, или наоборот, то будут ли два одно при различии и разделении в главном и высшем — в вере, в молитве, в таинствах, во взгляде на воспитание детей, в отношениях к ближним, в чаянии будущей жизни? Писатель III века Тертуллиан писал: “как жена, вступивши в брак, может, служить двум господам — Богу и мужу, если муж не христианин? Муж неверующий желает исполнять обычаи мира, любит внешность, роскошь, увеселения. Как жена угодит и такому мужу и Богу? Она будет встречать и постоянные препятствия в осуществлении благочестия. Если надлежит нужда ей исполнить религиозную обязанность, муж противопоставит ей какую-нибудь общественную обязанность, мирское торжество. И ему нужно праздновать! Он не позволит ей посетить убежище жалкой нищеты, где томятся братья по вере. Не позволит участвовать в вечери Господней, предмете столь гнусных клевет. Не позволит переступить порог тюрьмы, чтобы целовать оковы мучеников. Если кто-либо сторонний единоверец нуждается в гостеприимстве, ему придется отказать. Нужно оказать усердную милостыню — тоже противодействие.”.
Здесь Тертуллиан пишет о вступлении в брак христиан с язычниками и неверующими. Но в первые времена христианства много было случаев обращения ко Христу одного только из супругов уже после заключения брака. Для таких случаев апостол Павел давал следующий совет: “Прочим же я говорю, а не Господь: если каковой брат имеет жену неверующую и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его; ибо неверующий муж освящается женою верующею и жена неверующая освящается мужем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы. Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится; брат и сестра в таких случаях не связаны; к миру призвал нас Господь. Почему ты знаешь (верующая) жена, не спасешь ли (неверующего) мужа? Или ты муж, почему знаешь, не спасешь ли жены?” (1 Кор. 7:12-17).
Таким образом, апостол здесь дает правило не для вступающих в брак, а для уже сочетавшихся прежде приятия евангельской проповеди. При этом супружеская жизнь жены верующей с неверующим мужем не превращается в незаконное сожительство от того, что она уверовала, наоборот, ее верою освятился этот брак и ее муж в брачном отношении. И, наоборот, неверующая жена “освящается” верующим мужем. В таком же отношении и дети от таких браков не суть нечистые, незаконнорожденные, а “святы.” Таким разъяснением апостол успокаивал смущенную совесть некоторых христиан, предотвращая разделения и распадения семейств.
Проблемы брака в современной жизни. Верующие, как и неверующие, встревожены в наши дни неустойчивостью браков и горем, которое эта неустойчивость приносит как супругам, так и детям. Многие озабочены раздробленностью семей и безрадостностью семейной жизни, которая царит сейчас повсеместно. Это происходит отчасти потому, что идеал брака, когда-то существовавший, сейчас оказался для людей непонятным. Многие рассматривают брак просто как частный договор. Они ощущают себя отдельными людьми, вне общества, и поэтому имеющими право вести себя как им хочется.
В любви есть три стороны. Во-первых, человек любящий жертвует, хочет жертвовать, дарить. Но для того, чтобы давать, для того, чтобы давать совершенно, давать, не делая получающему больно, нужно уметь давать. Как часто бывает, что мы даем не по любви, настоящей, самоотверженной, щедрой любви, а потому, что, когда мы даем, в нас нарастает чувство своей значительности, своего величия. Нам кажется, что давать - это один из способов утвердить себя, показать себе самому и другим свою значительность. Но получать от человека на этих условиях - очень больно. Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе; когда человек дает, как один из немецких писателей сказал, как птица поет, от избытка своего: не потому, что требуется, вынуждается у него дар, а потому, что давать - это песнь души, это радость, в которой можно себя забыть для радости другого человека. Такая любовь, которая умеет давать, гораздо более редка, чем мы представляем.
С другой стороны, в любви надо уметь получать; но получать, порой, гораздо труднее, чем давать. Мы все знаем, как мучительно бывает получить что-нибудь, испытать благодеяние от человека, которого мы или не любим, или не уважаем; это унизительно, оскорбительно. Мы это видим в детях: когда кто-нибудь ими не любимый, кто-нибудь, в чью любовь они не верят, дает им подарок, им хочется растоптать подарок, потому что он оскорбляет самую глубину их души. И вот для того, чтобы уметь давать и уметь получать, нужно, чтобы любовь дающего была самозабвенной, а получающий любил дающего и верил безусловно в его любовь. Западный подвижник Венсан де Поль, посылая одну из своих монахинь помогать бедным, сказал: “Помни - тебе нужна будет вся любовь, на которую способно твое сердце, для того, чтобы люди могли тебе простить твои благодеяния…” Если бы мы чаще это помнили, мы меньше удивлялись бы, что окружающие без радости, иногда со сжимающимся сердцем обращаются к нам за помощью и ее от нас получают.
Но даже там, где и давать, и получать - праздник, радость, есть еще одна сторона любви, которую мы забываем. Это - жертвенность. Не в том смысле, в котором мы обычно о ней думаем; например, что человек, который любит другого, готов на него работать, лишать себя чего-нибудь, чтобы тот получил нужное; что родители могут себя лишать необходимого ради того, чтобы дети были сыты и одеты и иногда получали радость от подарка. Нет, эта жертвенность, более строга, она относится к чему-то более внутреннему. Она заключается в том, что человек готов по любви к другому отойти в сторону. И это очень важно. Ведь порой бывает так между мужем и женой: они друг друга любят сильно, крепко, ласково, радостно. И один из них ревнует мужа или жену - не по отношению к кому-нибудь, который вот тут, теперь может поставить под вопрос их любовь, а по отношению к прошлому. Например, отстраняются друзья или подруги детства; отталкиваются куда-то в глубь воспоминаний переживания прошлого. Тому, кто так безумно, неумно любит, хотелось бы, чтобы жизнь началась только с момента их встречи. А все то, что предшествует этому, все богатство жизни, души, отношений кажется ему опасностью; это что-то, что живет в душе любимого человека помимо него. Это одна из самых опасных вещей. Потому что человек не может начать жить с какого-то, даже самого светлого дня встречи с любимым, дорогим человеком. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого как тайну и ее уберечь, ее сохранить, должен допустить, что в прошлом были такие отношения любимого человека с родителями, с друзьями, с подругами, такие события жизни, к которым он не будет причастен, иначе как оберегающей, ласковой, почтительной любовью. И здесь начинается область, которую можно назвать областью веры: веры не только в Бога, а взаимной веры одного человека в другого.