Поэтому все бесценные предметы и по сей день остаются неприкосновенными. Ни один из них не был сдвинут с места или перемещен; во всем комплексе была проложена лишь одна небольшая дорожка, двигаясь по которой посетители могли осматривать пещеру в ее первозданном виде, такой, какой ее открыли.
Однако, после того как пещеру посетили правительственные чиновники, по округе тут же пошел слух об удивительной находке, и на следующий день сюда явилась группа майянских старейшин и шаманов, которые заявили, что собираются войти внутрь и провести там церемонию. Умберто рассказывал об этом с веселой улыбкой. Майянцы, подчеркнул он, даже не спросили, будет ли им позволено войти в пещеру, не говоря уже о том, чтобы проводить там церемонию. Они просто пришли и заявили: «Мы сделаем то-то и то-то». На что правительство ответило: «Нельзя!»
Разгорелись нешуточные споры, которые продолжались до тех пор, пока правительство наконец не дало майянцам согласие на то, чтобы они провели свою церемонию, — однако при условии, что те позволят представителям администрации присутствовать на ней и делать снимки.
После этого споры разгорелись с новой силой. Наконец майя уступили, но поставили два условия: 1) каждый, кто войдет в пещеру, должен поклясться, что никому не расскажет об увиденном; 2) никто не имеет права покидать пещеру, пока не завершится церемония, а это означало, что там придется пробыть без воды и пищи двадцать четыре часа. Если же кто-то уйдет до окончания церемонии, то, предостерегли майянцы, они не несут никакой ответственности за те ужасные последствия, которые неминуемо последуют за этим.
На том и порешили. Майя и мексиканцы спустились во тьму подземелий и провели там церемонию, а когда сутки спустя появились на поверхности, то попали под проливной дождь. Это было знамение, которого так жаждали майянцы, знак того, что Чак, бог дождя, услышал их молитвы.
Умберто был одним из участников этой церемонии, посвященной Чаку, и никогда не забывал о его силе.
После Баланканче Умберто стал для нас настоящим кладезем знаний и информации по истории Юкатана и неисчерпаемым источником вдохновенных рассказов о тех местах, которые мы посещали. Однажды я спросил его, не расскажет ли он о той майянской церемонии в Баланканче, на что он ответил «нет». Он, мол, дал обещание. Это был единственный раз, когда он отказался ответить на вопрос.
В пещерах Баланканче
До этого я ни разу не бывал в пещерах Баланканче, и они были мне совершенно не знакомы. Поэтому ни я, да и ни один человек в нашей группе не знал и даже не представлял себе, что именно нам предстоит испытать.
Начать хотя бы с того, что мы рассчитывали провести в пещерах Баланканче большую часть дня. Это было неизбежно, ибо охранники, в целях безопасности, пускали туда одновременно только десять человек. Лишь при таком количестве посетителей они могли бдительно следить за всеми присутствующими и гарантировать, что никто из них не присвоит какую-либо вещь и даже не прикоснется к ней.
Но Умберто сам принимал участие в наших первых церемониях, а потому убедился, с каким уважением и трепетом мы относимся к священным местам и самому народу майя. Он знал, что сами древние дали нам разрешение на приезд сюда. А поскольку именно он открыл это святилище, то использовал все свои власть и авторитет, чтобы добиться для нас исключения. И с гордостью сообщил, что нам разрешили заходить внутрь группами из двадцати человек.
Для нас это было свидетельством высокой чести и доверия. Но когда мы начали разделять группу на три меньших, Умберто убедил охрану оказать нам еще большее доверие и объявил, что мы можем войти в пещеру двумя группами по тридцать человек!
Я оказался последним в списке участников первой группы. С великим благоговением мы шли по извилистому проходу, проложенному в джунглях, ко входу в пещеру, коим оказалась огромная дыра, спиралеобразно уходящая в Землю. Птицы, вылетавшие из пещеры, и цветы, повсюду свисавшие со стен, — все они, казалось, в страхе склоняли свои головки. Что же касается меня, то волосы у меня на затылке буквально стояли дыбом.
Входить в пещеру было все равно что входить в лоно Матери Земли. Мое
сердце сразу же начало открываться. Это была совершенно непроизвольная реакция на присутствовавшие здесь энергии.
Мы продолжали погружаться в недра Земли, спускаясь в темноту все глубже и глубже. Я чувствовал, что это одно из самых священных мест, в которых мне когда-либо приходилось бывать. Мое сердце продолжало все больше и больше раскрываться. И я ничего не мог с этим поделать. Я видел и чувствовал, что то же самое происходит со всеми, кто шел передо мной.
И вдруг заметил, что тихо напеваю.
А затем услышал за собой звук шагов. Обернувшись, я увидел, что к нам быстро приближается вторая группа. Что такое? Неужели произошла какая-то ошибка? Или мы нарушаем инструкции?
Ко мне приблизился первый человек из второй группы — женщина; она улыбалась и, как и я, не могла скрыть чувства благоговения перед святостью этого места.
— Что вы здесь делаете? — спросил я.
— Умберто разрешил нам идти всем вместе, одной группой, — ответила она.
Ну конечно, подумал я. Побывать здесь всем вместе — это самое правильное решение. Мое сердце и без того уже лопалось от переполнявшего его чувства святости и красоты, и этот столь неожиданный для меня поворот событий чуть было не привел меня на край эмоционального катарсиса.
Так мы и шли группой из шестидесяти человек (хотя обычно допускались только десять), объединенные чувством любви и душевного трепета, равного которому никто из нас до этого еще не испытывал. И не могу сказать, чтобы эти слова давались мне с легким сердцем.
Затем мы вошли в главную часть пещеры, где огромный сталагмит миллионы лет назад слился с не менее огромным сталактитом, образовав гигантскую колонну высотой порядка двадцати метров. Вокруг этой центральной колонны на земле лежали подношения, оставленные здесь майянцами в давно минувшие времена, — гончарные изделия и сосуды со словами молитвы на них, которые сохранились такими же, какими были сотни и тысячи лет назад.
Чувство святости было таким всеобъемлющим, что мое сердце не смогло сдержать слез, и я заплакал. Сквозь слезы, застилавшие глаза, я смотрел вокруг и видел, что все люди рядом со мной тоже были в слезах.
Мы приехали в страну майя, чтобы постичь Священное Пространство Сердца. Именно в нем мы теперь и находились — в физическом пространстве, одушевленном живой вибрацией сердец, и существо каждого из нас пребывало в созвучии с этим пространством. Да и все мое существо тоже вибрировало.
Продолжая ходить по пещерам, мы обнаружили еще два сталагмито-сталактитовых алтаря, поменьше, но с такими же древними жертвенными дарами вокруг них. И чувство святости продолжало расти и усиливаться.
Сенот Баланканче
Священное Пространство Сердца всегда ассоциируется с водой, поэтому я в конце концов набрел на какую-то каменную комнатку в этой пещере, где меня тут же притянул к себе некий водоем. Вода в нем была настолько чистой, что я ясно видел, как она поступает сюда из прилегающей пещеры. Эта вода была как живая. Воистину живая.
Когда я заглянул в этот сенот, у меня возникло ощущение, будто я смотрю в другой мир.
Здесь же находились трое человек из нашей группы, они смотрели в воду и плакали; и как только я подошел к ним, мы заключили друг друга в объятия.
В этот момент я понял, что нахожусь вместе со своим племенем. С открытыми сердцами и со слезами на глазах мы молились за себя, за народ майя и за Мать Землю. Мне было знакомо это место. Я не раз ощущал его до этого в глубине своего сердца. Можете ли вы себе представить, что это значит — физически находиться в этом пространстве вместе с другими физическими существами и сообща переживать одно и то же? Ничего подобного со мной никогда прежде не случалось.
Охранники, которые все это время умудрялись оставаться невидимыми, подали сигнал своими фонариками. Время посещения подошло к концу.
Когда я пошел к выходу, то не мог даже говорить. Я едва помню, как выбрался из пещеры. Все выглядело как во сне.
Я пришел в себя только после того, как выбрался из пещеры и увидел, что подхожу к музею. Я сел в сторонке и закрыл глаза. Сердце мое все еще вибрировало. Прошло добрых полчаса, прежде чем все пережитое улеглось настолько, что я наконец поднялся и направился к автобусу
Никогда не забуду ни этого чувства, ни майянцев, чьи молитвы по-прежнему звучат в этом священном месте, ни тех прекрасных людей, которые вместе со мной спустились в Мать Землю.
Сидя под деревом, ожидая, пока соберется вся группа, я вспоминал молитву моего самого близкого учителя по имени Колыбель-Цветок из Таос-Пуэбло:
Красота передо мной, Красота позади, Красота слева, Красота справа, Красота надо мной, Красота подо мной, Красота есть любовь, Любовь — это Бог.
Глава четырнадцатая
Очищение страны майя
Храм Чичен-Ицы
Изящный отель «Майяленд» притаился в джунглях, у самого края храмового комплекса Чичен-Ицы. Мы приехали сюда прямо из Баланканче, причем намного раньше, чем рассчитывали, и все из-за того, что нам позволили осматривать пещеры одной группой.
Тем же вечером, перед ужином, меня попросили проинструктировать две группы — европейскую под руководством Каролины Гегенкамп и нашу собственную — относительно техники медитации на сердце. В сущности, этот вид медитации был неизвестен лишь нескольким участникам нашего паломничества, поскольку большинство ознакомилось с ним на одном из прошлых семинаров. Под влиянием столь сильных переживаний, которые пришлось испытать сегодня, даже те, кто никогда еще не прибегал к этому виду медитации, легко поняли, в чем ее цель — в необходимости перенести свое сознание из мозга в физическое сердце — и как она достигается (путем воспоминания о Едином Сознании).