Технический университет Кафедра философии тема: «Социально-философские взгляды славянофилов» (стр. 1 из 5)

Становление самобытной русской философии начиналось с постановки и осмысления вопроса об исторической судьбе России. В напряженной полемике конца 30-х — 40-x гг. ХIX в. о месте России в мировой истории оформились славянофильство и западничество как противоположные течения русской социально-философской мысли.

Славянофилы (А. С. Хомяков, братья Киреевские, семейство Аксаковых, Ю. Ф. Самарин) отстаивали особенный путь развития России. Их выводы базировались на работах историков (особенно М. П. Погодина) и собственных научных разысканиях. Согласно их взглядам, традиционные государственные порядки были нарушены во время необходимых, но слишком резких петровских преобразований. Воззрения славянофилов оказали значительное воздействие на развитие общественной мысли России. Они одновременно с Белинским провозгласили идею первенства социальных задач над политическими, поддержали традицию декабристов по поводу необходимости воспитания прогрессивного и просвещенного общественного мнения. Славянофилы хотели избежать повторения пути Европы прежде всего потому, что это был путь революций, чреватый людскими и материальными потерями.

Они, безусловно, были монархистами, но несколько иными, нежели западники. Для последних монархия являлась орудием для достижения либеральных целей. Для славянофилов же монархия — проявление суверенитета народа, его свободной воли. По их мнению, эта власть до тех пор остается прогрессивной, пока служит делу веры и народа. Она надклассова, а потому нельзя отождествлять царя и чиновников (его слуг). Связь же власти и народа может и должна укрепиться созывом выборных от всей земли (Земский собор).

В реальной политике их взгляды означали: а) попытку создать необыкновенно демократический строй под лозунгом: «Сила власти — царю, сила мнения — народу»; б) попытку ликвидации всего, что раскалывало российское общество; в) спасение крестьянской общины как образца общегосударственного устройства и как традиционной структуры, приучавшей и заставлявшей крестьян жить в соответствии с христианскими заповедями.

Рассмотрим социально-политические и философские идеи известных представителей славянофильства.

Социально-политические и философские взгляды Киреевского и Хомякова

Если Хомяков высказывался по этим вопросам более или менее развернуто и определенно (он даже составил свой проект отмены крепостного права), то Киреевский — соответственно своим интересам и особенностям своего мышления, гораздо более созерцательного и удаленного от злобы дня, нежели мышление Хомякова, — заявлял свою позицию в более отвлеченной форме. Все же, выступления по данному вопросу дают нам возможность уяснить социально-политическую позицию каждого из этих двух философов и понять их философское мировоззрение не только имманентно, но и как определенное теоретическое обоснование социально-политических убеждений и идеалов.

Взгляды Кириевского

Социально-политическая платформа Киреевского уясняется главным образом при рассмотрении его взглядов на состояние и перспективы развития России.

Исходная позиция определена здесь его пониманием исторического развития России: хотя Россия и сберегла истину в писаниях и устной проповеди своих религиозных мыслителей и деятелей, сохранила установления народного быта, самобытные традиции в области культуры, социального быта и т. п., она представляется ему далеко не идеальной. Наоборот, под влиянием многих факторов, самого хода своего развития, в результате деятельности Ивана Грозного, а особенно Петра Великого и продолжателей его реформ, Россия — ее культура, ее государственность, ее быт и другие формы жизни, в особенности жизнь верхушки общества — оказалась оторванной от своих исконных национальных корней, от своей самобытности, и во все эти формы жизни проникли чуждые стихии Запада.

С этим последним фактом, думал Киреевский, нельзя не считаться и в дальнейшем. Речь может идти лишь о развитии, учитывающем всю предшествующую историю, какова бы она ни была и как бы ни извратила то, что Киреевский согласен был считать нормальным естественным развитием. К тому же, как ни ложны западные принципы, но западное развитие имеет одно преимущество перед русским: «отпадение Рима лишило Запад чистоты христианского учения и в то же время остановило развитие общественной образованности на Востоке. Что должно было совершаться совокупными усилиями Востока и Запада, то уже сделалось не под силу одному Востоку, который таким образом был обречен на сохранение божественной истины в ее чистоте и святости, не имея возможности воплотить ее во внешней образованности народов». Оставляя в стороне противоречия и прямые несуразицы этого рассуждения, на что указал Киреевскому даже его единомышленник Хомяков, мы видим в нем стремление философа достичь некоего синтеза европейского и русского развития.

Конкретизация этого синтеза касается у Киреевского по преимуществу просвещения, культуры, в частности философии, а не экономической и политической сторон жизни России, хотя, по его мнению, первое представляет собой основу второй. Какой должны быть культура и философия, мы уже знаем, — речь идет о «цельном знании», о том, чтобы перестроить всю философию и науку на основах православной традиции, на основе учения о Святой Троице и т. п.

По поводу собственно социальных, политических проблем Киреевский высказывался не очень-то распространенно, в основном в своих письмах, но в общем достаточно определенно, так что уже Г. В. Плеханов имел возможность дать характеристику его взглядов на крестьянскую реформу и некоторые другие социально-политические проблемы.

Плеханов совершенно справедливо заметил, что Киреевский не возражал против отмены крепостного права в более или менее отдаленном будущем, но не хотел этого в ближайшее время ввиду той стимулирующей роли, которую, по его мнению, раскрепощение крестьян сыграло бы в развязывании классовой борьбы в России. Следовало бы, считал он, предварительно соответствующим образом воспитать русского крестьянина, а затем уж даровать ему свободу. Каково должно быть это воспитание, видно хотя бы из того, что Киреевский решительно возражал против нововведений, которые привели бы крестьянина к убеждению о различии его интереса и интереса помещика. В письме к Кошелеву (1851) Киреевский резко возражает против того, чтобы отменить крепостное право в ближайшем будущем и впредь — до привития уму русского человека должного направления. Он требует, чтобы «у нас делалось как можно меньше перемен, особенно существенных». Освобождение крестьян, по его мнению, привело бы к сокрушению исконных особенностей России — к упразднению единогласия всех сословий, к тому, «что родится небывалый антагонизм между сословиями, и тогда, чем это кончится, — страшно подумать. Когда спорное начало ляжет в основание здания, то трещина не остановится, покуда все здание не рассядется».

В письмах к тому же славянофилу, он более всего озабочен тем, чтобы в случае освобождения крестьян не потерпел бы ущерба помещик, — интерес последнего является для Киреевского, так сказать, регулятивным принципом при решении этого вопроса. Из этого видно, что, во-первых, Киреевский представлял себе отношения основных классов русского общества в духе официальной идеализации, вуалирования существовавшего социального расслоения. Во-вторых, его позиция по вопросу об отмене крепостного права определялась его желанием сохранить по существу форму отношения крестьянина и помещика, которую он представлял в идеализированном виде, но которая была формой феодальной, крепостнической. Та же консервативность проглядывает и во всех других его, не столь уж многочисленных, собственно-политических высказываниях.

Еще в молодые годы он писал, что «у нас неусыпные попечения прозорливого правительства избавляют частных лиц от необходимости заниматься политикой», а еще ранее, в 1827 г., сообщая Ковалеву о своих политических убеждениях, полагал необходимым заменить «глупый либерализм… уважением законов». Такова была «закваска», на которой в дальнейшем возрастало политическое мировоззрение будущего славянофила.

Нельзя пройти мимо квалификации социально-политического кредо Киреевского, которую дал ему Хомяков, назвавший своего друга «богомольным монархистом», посмеиваясь в письме к славянофилу и слависту Гильфердингу над тем, что правительство запретило Киреевскому печататься. Да и сам Киреевский удивлялся этому: «Правительство… не может отличить, — писал он Кошелеву уже в конце своей жизни, в 1854 г., — что ему вредно в литературе, от того, что может поддержать его силу», как, например, сочинения «Хомякова, который, как ты знаешь, был всегда защитником самодержавия и православия, на которого за это даже нападали так называемые либералы от 1823 года по сие время…».