На сегодняшний день сохранилось около пяти тысяч памятников древнерусской письменности. Среди наиболее известных и имеющих непосредственное отношение к истории русской военной прозы наряду с «Повестью временных лет» - «Cлово о полку Игореве», «Сказание о Мамаевом побоище», «Задонщина», «Повесть о разорении Рязани Батыем» и т.д. В основе этих памятников древности история становления русского народа, его борьба с враждебными народами – половцами, хазарами и татарами.
Так, «Слово о полку Игореве» повествует о неудачном походе русских князей во главе с князем Игорем Святославичем на половцев в 1185 году. Князь Игорь не показан автором «Слова..» на поле битвы, но тем не менее он явно положительный исторический персонаж, герой, чье храброе сердце «из крепкого булата сковано и в смелости закалено»[2]. Однако, здесь рассказывается не только о самом сражении, поражении, пленении и счастливом избавлении из плена князя Игоря, но и о княжеских междоусобицах. Основная идея «Слова…» сформулирована в обращенном автором к русским князьям страстном призыве прекратить усобицы, объединиться и постоять «за землю Русскую», отомстить «за раны Игоревы, буйного Святославича»[3]. А Русская земля в «Слове…» – это не только Киев и окрестные города (Чернигов, Переяславль, Путивль и др.), но и Новгород, и Суздаль, и Рязань, и даже Тмутаракань, находящаяся под игом половцев. По всей видимости, автор произведения и его повествователь настоящие патриоты своего Отечества.
Лирическое начало «Слова…» связано с образом Ярославны, которая силой своей любви помогает вернуться Игорю из плена. Ее скорбь о поражении Игоря – это обобщенная скорбь всех жен и матерей русских по ушедшим в бой сыновьям, мужьям, братьям.
В лексическом строе произведения широко используется военная терминология, как в прямом, так и в переносном значении. Так, «куряне – опытные воины» Всеволода под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены»[4]. Встречаются в тексте «Слова…» и военные образы-символы: «охота отведать Дон великий заслонила ему (Игорю. – прим. К.Р.) предзнаменование»[5] или «шлемом испить из Дону»[6], т.е. победить врага у Дона.
Как мы видим, военно-историческая проза Киевской Руси уже содержит в себе многие черты последующей художественной литературы о войне: в не воспевается храбрость сражающихся и их предводителя, слышна скорбь по погибшим воинам, клеймятся враги - словом, перед нами макет идейно- тематического содержания современного произведения о войне. Но язык древней Руси очень сложен и еще далек от идеала. Впереди у него огромный путь развития, соизмеримый с путем развития самой русской военной художественной литературы.
Следующий этап в истории отечественной военной прозы связан с Отечественной войной 1812 года. Наиболее яркими произведениями той эпохи, можно назвать «Письма русского офицерства» и «Очерки Бородинского сражения» Ф. Глинки, «Дневник партизанских действий» Дениса Давыдова.
В течение всей Отечественной войны 1812 года Ф. Глинка вел дневники, в который он заносил все свои мысли о происходящих с ним событиях. В 1839 году, Ф. Глинка издал увлекательное произведение военного жанра «Очерки Бородинского Сражения», в котором все его воспоминания приобрели литературную форму.
Денис Давыдов считал себя «человеком, рожденным единственно для рокового 1812 года». Но он был рожден, прежде всего, для литературы, его «Военные записки» сыграли заметную роль в развитии русской батальной прозы.
Третий этап в эволюции русской батальной литературы относится ко времени крымских кампаний XIX века. Крымская война 1853 – 1856 годов была результатом резких противоречий между Англией, Францией, Турцией и Российской Империей. Враждующие стороны хотели заполучить контроль над проливами Босфор и Дарданеллы в Черном и Средиземном морях. Одним из самых драматических событий этой войны является героическое противостояние русской армии англо-французским войскам у стен Севастополя.
Эта война была описана великим русским писателем Львом Николаевичем Толстым (1828 – 1910) в его цикле «Севастопольские рассказы» (1855 – 1856). Писатель был участником этой войны. Лев Николаевич сам подал рапорт о своем переводе с Кавказа в Севастополь. Севастопольский период в его жизни стал важнейшим этапом формирования его как художника. Толстому хотелось понять смысл войны, несущей человеку только смерть и страдания, он стремился узнать психологию военного человека, заглянуть в самое сердце русского войска. В своем дневнике Толстой записывал свои впечатления, анализировал происходящие события и делал свои выводы. За несколько дней он осмотрел весь город, побывал на многих бастионах, успел поговорить с участниками боевых действий. Лев Николаевич писал о замысле «Севастопольских рассказов»: «Напишу Севастополь в различных фазах»[7].
«Севастопольским рассказам» предшествовали такие рассказы, как «Набег» (1852), «Рубка леса» (1856). В них писатель отразил свои кавказские впечатления, концентрирует свое внимание на том, как ведут себя люди в условиях вооруженного конфликта, какие черты своего характера они в себе открывают. Он ищет ответ на вопрос, зачем воюют люди, во имя чего они приносят себя в жертву.
В рассказе «Набег» рассматривается вопрос о храбрости. Это первый военный рассказ великого классика. Главный герой – волонтер, от его имени и ведется повествование. Он еще не нюхал пороха, но очень хочет участвовать в сражениях. Писателем описаны различные вариации храбрости: хвастливая храбрость офицера Розенкранца, который буквально заигрывает со смертью, храбрость молодого солдата Алинина, который гибнет в ненужной схватке и губит своих товарищей; наигранная храбрость генерала Барятинского ; искренняя храбрость отличает скромного капитана Хлопова, облик которого на первый взгляд кажется совершенно не воинственным, - он мягок, добр, сердечен. Хлопову свойствен трезвый взгляд на происходящее: «Чему радоваться!.. Нас вот, положим, теперь двадцать человек идет: кому-нибудь да убитым или раненым быть – уж это верно. Нынче мне, завтра ему, а послезавтра третьему: так чему же радоваться – то?»[8] И во время боя капитан остается спокойным и рассудительным. В этом человеке храбрость выглядит чем-то естественным, это качество является частью его самого. Хлопов утверждает: «Храбр тот, кто ведет себя как следует»[9]. Мысли о храбрости переходят в рассуждения о самой войне.
Толстой изображает войну противным человеческой природе явлением и катастрофой, грозящей для народа гибелью. «Война? Какое непонятное явление в роде человеческом. Когда рассудок задает себе вопрос: справедливо ли, необходимо – ли оно? Внутренний голос всегда отвечает: нет. Одно постоянство этого неестественного явления делает его естественным, а чувство самосохранения справедливым», - писал он в черновой редакции «Набега».
В этом рассказе классик новаторски подошел к теме войны и принципам ее изображения. Картины войны пропускались им через сознание человека, через его отношение к происходящим событиям. Основными мотивами для писателя являлись душевные переживания героя, его поступки. «Набег» серьезно отличался от военной прозы своего времени. Он содержал в себе внутреннюю полемику, направленную против всей лжи о войне. Он побуждал читателя задуматься. В военной среде рассказ пользовался большим успехом.
Летом 1855 года Толстой начал работать над рассказом «Рубка леса», однако по окончании работы автор нашел его очень слабым. В центре повествования образы русских солдат. С большой теплотой и любовью он раскрывает их характеры, концентрируя внимание на их моральном облике. Это одновременно искренние, непосредственные, простые, мужественные, бесстрашные и выносливые люди. Почти каждый солдат обладает каким-то талантом или способностями. Среди них есть и певцы, и не падающие духом весельчаки.
Солдаты Толстого обладают моральным превосходством над офицерами. Здесь мы видим антитезу: писатель явно противопоставляет мужество рядовых солдат трусости шефствующих над ними офицеров. Почти никто из офицеров не способен вызвать у читателя симпатии. Они пренебрегают своими обязанностями, за их громкими и пафосными фразами скрываются низкие чувства. Они только кажутся мужественными и бесстрашными, а на самом деле они крайне трусливы и расчетливы. Исключение составляют лишь молодой прапорщик Алинин и старый капитан Тросенко.
Наиболее типичным в «Рубке леса» является тип покорного солдата, преобладающей чертой характера которого является «ничем несокрушимое спокойствие и презрение ко всем превратностям судьбы, могущим постигнуть его»[10]. Толстой идеализирует элемент смирения в этом типе. Но смирение это не часть их сущности. Солдаты хоть и покорно, но с тоскою в душе несут свое бремя. В печальной покорности солдата Толстой чувствовал силу скрытого возмущения. Надо было слишком много выстрадать, что бы выработать в себе «ничем не сокрушимое спокойствие» и презирать все превратности судьбы, под которыми понимались и сама служба в армии, и самодурство и тирания военного начальства, государственная система, и сильные мира сего, способные отнять у него жизнь ради бесполезного или чужого дела.
В «Рубке Леса» Л.Н. Толстой использовал прием построения тургеневских «Записок охотника»: повествователь-юнкер дворянского происхождения размышляет о судьбе подневольных солдат. В своем рассказе Толстой раскрыл величайшую силу духа русского солдата: «Дух русского солдата не основан так, как храбрость южных народов, на скоро воспламеняемом и остывающем энтузиазме: его так же трудно разжечь, как и упасть духом. Для него не нужны эффекты, речи, воинственные крики, песни и барабаны: для него нужны напротив, спокойствие, порядок и отсутствие всего натянутого. В русском, настоящем солдате никогда не заметите хвастовства, ухарства, желания отуманиться, разгорячится во время опасности: напротив, скромность, простота и способность видеть в опасности совсем другое, чем опасность, составляют отличительные черты его характера»[11].