Надзор прокурора за законностью действий дознавателя и следователя обеспечивается также рассмотрением им жалоб на их действия (бездействие). Прокурорский надзор является важным средством обеспечения законности в деятельности дознавателя, следователя, а также защиты прав граждан. Однако, оценивая его значимость для гарантии прав граждан нельзя не учитывать того, что вместе с осуществлением надзора за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия, он обязан осуществлять и уголовное преследование. Заинтересованность прокурора в результатах расследования, его связанность собственными решениями могут препятствовать объективному рассмотрению жалоб участников уголовного процесса, особенно обвиняемого и его защитника, которые являются его процессуальными противниками.[76]
Нельзя при этом не учитывать и чисто человеческий фактор. Как подмечено психологами, реальное человеческое общение всегда сопровождает любую форму производства по уголовному делу и подчиняется объективным социально-психологическим закономерностям, которые часто не согласуются с требованиями закона, но продолжают действовать вопреки последним. "Законы психологии в одних случаях способны "ломать" предусмотренные законом формы взаимодействия между разными участниками процесса, в других - препятствовать их реализации...".[77]
В стадии предварительного расследования между прокурором, следователем и дознавателем, связанным общей задачей и ответственностью за раскрытие преступления, в процессе совместной работы возникают своеобразные отношения. Прокурор начинает больше доверять своим коллегам, чем доводам гражданина на незаконность действий следователя.[78] Смеем утверждать, что слишком часто на практике вместо презумпции невиновности начинает действовать презумпция виновности, особенно после заключения подозреваемого (обвиняемого) под стражу.
В связи с этим нельзя не привести слова судьи С. Гольца, председательствовавшего по нашумевшему делу А. Никитина: "Надо иметь в виду, что у прокуратуры своё собственное видение этого дела, а это - система в известном смысле приказная. И если есть приказ не отступать ни шагу назад, то все нижестоящие прокуроры должны этот приказ выполнять... Мне кажется, что в прокуратуре давно пора провести реформу, её смысл в том, чтобы эта структура больше не занималась следствием".[79]
В силу изложенного следует признать, что прокурорский надзор на досудебном производстве, где прокурор несет ответственность за своевременность и эффективность уголовного преследования, не может в полной мере обеспечить защиту прав и свобод личности. Неоднократно отмечалось в печати и на научно-практических конференциях, что в сфере борьбы с преступностью широко распространены нарушения законности и прав человека.[80]
Выбирая заключение под стражу в качестве меры пресечения, следователь нередко стремится ограничить арестованного в возможности использовать им права на защиту, воздействовать как на него, так и на других обвиняемых, находящихся на свободе, с тем, чтобы заставить их давать признательные показания. Одна из причин широкого применения заключения под стражу на стадии предварительного расследования, как неоднократно отмечалось на страницах печати, состоит в том, что от заключенного под стражу легче получить признательные показания. Следователь играет на возможности изменить меру пресечения в обмен на признательные показания, оказывает нажим на психику арестованного.[81]
Надзор на предварительном следствии, осуществляемый стороной обвинения, не может обеспечить полных гарантий соблюдения прав личности. Так, только в 2001 г. в России незаконно арестовано по постановлениям следователей прокуратуры свыше 1300 человек.[82] Такие факты не могут не вести к пониманию необходимости расширения судебного контроля за законностью предварительного расследования, в большей степени способного обеспечить защиту прав личности, чем традиционный для советской системы прокурорский надзор.
Эта мысль выражена и в решении Европейского Суда, который признал, что прокурор, в компетенцию которого входит составление обвинительного заключения и поддержание обвинения в суде, не соответствует понятию должностного лица, которое может объективно и беспристрастно решать вопросы, связанные с лишением свободы гражданина, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления.[83]
Такое мнение нашло поддержку и среди российских ученых, считающих, что "осуществляя процессуальное руководство следователями, обеспечивая уголовное преследование лиц, совершивших преступные действия, прокурор не может быть объективным "судьей" в споре обвиняемого со следователем".[84] Характерно в этом отношении также письмо руководителя одного из региональных движений "За права человека" руководству Прокуратуры РФ по поводу незаконного ареста гр-на Б.: "В последнее время участились случаи обращения граждан из отдаленных от Москвы субъектов Федерации. В этих регионах России сложилось жесткое подчинение правоохранительных органов исполнительной власти. Ни милиция, ни прокуратура никоим образом не реагируют на грубейшие нарушения конституционных прав человека, если это выгодно местным властям... Несмотря на тяжелое состояние здоровья, к Б. была применена мера пресечения в виде заключения под стражу. Содержание его в следственном изоляторе в таком состоянии нельзя расценивать иначе, как давление с целью получить "нужные" следствию показания... В сложившихся обстоятельствах не приходится надеяться на объективность сотрудников прокуратуры республики, которые и проводят предварительное следствие и осуществляют прокурорский надзор за этим делом...".[85] Нельзя не отметить, что голоса о несовместимости осуществления прокурором функций уголовного преследования и надзора раздаются все определеннее.[86]
Все изложенное, на наш взгляд убедительно показывает, что незаконные действия и решения органов предварительного расследования порождают последствия, выходящие за рамки уголовно-процессуальных правоотношений и ограничивают при этом конституционные права и свободы личности, поэтому отложение проверки законности и обоснованности таких действий до стадии судебного разбирательства может причинить ущерб, восполнение которого в дальнейшем окажется затруднительным или вовсе неосуществимым.
Требование ст. 18 Конституции РФ об обеспечении прав и свобод граждан правосудием порождает неизбежность расширения сферы действия судебной власти и распространение её на правоотношения, складывающиеся в процессе предварительного расследования. Непосредственное участие суда в защите прав и свобод граждан в процессе производства предварительного расследования означает возникновение новых форм уголовного судопроизводства наряду с традиционными формами рассмотрения уголовных дел в стадии судебного разбирательства, кассационном и надзорном производствах.
Поскольку сложная и длительная деятельность органов предварительного расследования сопровождается широкими возможностями ограничения прав и свобод не только лиц, обвиняемых или подозреваемых в совершении преступлений, но и свидетелей, потерпевших, а также иных, не причастных к преступлению людей, она требует постоянного внешнего контроля за законностью действий следователя, дознавателя. Таким внешним контролем является деятельность суда, осуществляемая непосредственно в стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, которая преследует цель защиты прав и свобод участников уголовного судопроизводства, а тем самым является гарантией законности и эффективности всего уголовного процесса. Защита судом прав и свобод граждан на досудебном производстве является одной из форм осуществления правосудия и неразрывно связана с контролем за законностью действий и решений прокурора, следователя и дознавателя, отчего и получила название судебного контроля.
Нормативной базой осуществления судебного контроля за соблюдением прав и свобод человека и гражданина являются Конституция РФ, международные правовые акты, решения Конституционного Суда Российской Федерации, УПК РФ. Реализуя конституционный принцип гарантированности судебной защиты прав и свобод личности, свободы обжалования решений и действий любых должностных лиц, ст. 29 УПК РФ возложила на суд осуществление целого ряда полномочий по защите прав и свобод граждан. Задержание подозреваемого на срок свыше 48 часов, заключение подозреваемого или обвиняемого под стражу, избрание в отношении этих лиц домашнего ареста, продление сроков содержания обвиняемого допустимо только по решению суда. Кроме того, на суд возложено осуществление контроля за законностью проведения органами расследования целого ряда процессуальных действий, связанных с ограничением конституционных прав и свобод граждан, а также рассмотрение жалоб участников уголовного судопроизводства и иных граждан на действия (бездействие) и решения прокурора, следователя и дознавателя.
Подчеркивая важность судебного контроля при возможном ограничении конституционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства органами предварительного расследования, Конституционный Суд РФ применительно к аресту и продлению сроков содержания под стражей указал, что "... гарантии судебной защиты имеют особое значение для ситуаций, связанных с ограничением одного из основных прав человека - права на свободу и личную неприкосновенность, что признается, в частности, Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Международным пактом о гражданских и политических правах... Указанные гарантии права на судебную защиту, которое как неотчуждаемое и принадлежащее каждому от рождения должно быть обеспечено наиболее полным образом, не могут быть компенсированы предоставлением... обвиняемому и подозреваемому, в отношении которых применена мера пресечения в виде заключения под стражу, возможности обжаловать в судебном порядке незаконность и необоснованность ареста или продления срока содержания под стражей, поскольку при этом допускается ограничение свободы или иной неприкосновенности вне судебного контроля в течение значительного времени (до момента рассмотрения судом соответствующей жалобы)".[87]